Сжимаюсь в точку.
В крохотную, неизмеримо огромную точку (а вы пробовали таковую измерить?), в малое и бесконечно огромное геометрическое место всех окружностей, вписанных в них неправильных квадратов и сходящихся за горизонтом прямых. В беспредельную круговую поруку всем пределам, интегралам и производным.
В безбрежное и необъятное безвоздушное пространство, неподотчётное никаким теориям больших чисел и нерасчислимое никакой, даже самой лобачевской математикой, в хладнодушный и абсолютный Космос, забитый космополитичным мусором, коему ни конца ни краю (и мусору, и мне, Космосу). В малюсенькую чёрную дырочку, в комариный укольчик на пальчике Вселенночки, в зародышек завтрашней сверхновой звёздочки, в микроскопический коллапсарчик, вдыхающий звёздную пыльцу, осколочки разорванных вдрызг планеток и обугленные огрызочки того самого мусора. В игрушечное мирозданьице размером меньше пузырька на кончике усика новорождённой улитки, что-то забывшей на вершине Фудзи.
Сжимаюсь – и термодинамически выделяю тепло, много-премного тепла. Грею вакуум, остывая сам. Мои протуберанцы похожи на оперение чудесной райской птички, только помноженные в диагональ эдак на миллиард. Меня всё меньше и меньше снаружи – и столь же больше и больше изнутри. Когда я иссякну последним джоулем, останется только экстренным макаром выискать в оставшемся от меня остове неизлечимую болезнь рак и, как в обиженном чем-то недоданным детстве, умереть к рассвету всем назло. Чтоб в следующий раз знали как следует.
А ТЫ СИДИ СЕБЕ ТАМ, ЗА ТРЕСКЛИВО ХЛОПНУТОЙ ДВЕРЬЮ, В ОБНИМКУ С ТЕЛЕВИЗОРОМ. СИДИ. СУНЬСЯ ТОЛЬКО… ХОТЬ БЫ И С ИЗВИНЕНИЯМИ. ТАКОЕ ОТ МЕНЯ УСЛЫШИШЬ…
Мимо проплывает туманность и делает мне ручкой. Машу в ответ протуберанцем, с меня не убудет. Подмигивает грозовым разрядом далёкий грозный квазар – и тебе привет. По-старушечьи тряся драными рукавами, над головой беззвучно жужжит юлой галактика – доброй дороги, путница.
ВОТ ТОЛЬКО ЗАЙДИ! ВОТ ТОЛЬКО ЗАВЕДИ СВОЮ ПЕСНЮ «БЫЛА НЕПРАВА»! ОТВЕЧУ… А ЧТО Я ОТВЕЧУ? СЕЙЧАС ПРИДУМАЮ. АГА, ЕЖЕЛИ СКАЖЕШЬ ### – ОТВЕЧУ ###... НЕПЛОХО, НЕПЛОХО. А ЕЖЕЛИ ЛЯПНЕШЬ ### – ПОЛУЧИШЬ ###, ### И ###... ХОРОШО, ХОРОШО, НЕ ЗАБЫТЬ БЫ. НУ ИДИ, ЧЕГО ЗАТИХАРИЛАСЬ? К «БЕСЕДЕ» ГОТОВ!
Становится трудно дышать – видимо, моё точечное сжатие миновало какой-то предел. Картина мира плывёт и разноцветно пульсирует словно ожившее полотно сюрреалиста. Едва подымаю атрофировавшиеся веки, окидываю взглядом простор – и смутно различаю зыбящийся Край Всему, смахивающий на хищного полупрозрачного червя, взявшего мой Космос в кольцо.
НУ ГДЕ ТЫ ТАМ? ЗАХОДИШЬ ИЛИ НЕТ? ЗАХОДИ ДАВАЙ… Я ТУТ… Я ТУТ ОТВЕТОК НАВЫДУМЫВАЛ ЧЕМ ОТБРЕЮ, КАК НАЧНЁШЬ ОПРАВДЫВАТЬСЯ… ЗАХОДИ УЖЕ… НУ, ПРОСТО ПОГОВОРИМ… ИЛИ ДАЖЕ ПОМОЛЧИМ… ОТКРОЙ ЖЕ ЭТУ ЧЁРТОВУ ДВЕРЬ, НУ!
Охо-хо… я же уже год как живу один. Совсем из головы вылетело… вытекло… высочилось от этого нечеловеческого давления. Один. Один. Один.
ЧТО ГОВОРИШЬ? ЗА ХЛЕБОМ СБЕГАТЬ? ЗАБЫЛА? РАЗУМЕЕТСЯ, ЗАБЫЛА… ЧТО? И МАКАРОНЫ ЗАХВАТИТЬ? ГОСПОДИ… ЛАДНО, ЛАДНО, ЗАХВАЧУ.
И ещё много-много крепкого-прекрепкого алкоголя, чтобы крышечек столько, сколько звёзд в моём Космосе. И какую-нибудь дорогую, забивающую желудок ерунду вроде оливок с анчоусом или маринованных «мышиных хвостиков» черемши. И какой-нибудь новый диск со старым фильмом, затёртым до чёрных космических дыр… Во! «Кин-Дза-Дзу»!
И вновь вкривь и вкось с мазохистским наслаждением упустить таинственный неповторимый миг, когда ночь становится утром. И проворонить мгновение, когда выбравший всю громкость саундтрек обращается в наушниках неразборчивым грохотом. И вычеркнуть из календаря очередные сутки начала Края Всему.
И – сжаться в точку.