Элуа или Alter ego - 4

               
                Рок.


   Ночь выдалась  дождливой  и душной. Из четырех Лун на небе показались только две и правительство, как обычно, решило, что  этого достаточно и нечего попусту растрачивать энергию кристаллов. Рок возился в постели, крутясь с боку на бок.От белья пахло плесенью. Вставать не хотелось. Да и зачем? Сегодня выходной, уже третий на этой неделе, потому что опять не завезли продукты, и торговать ему  просто нечем. Да  и на продукты эти смотреть не хотелось, даже тогда, когда они имелись в магазине. Отрава. Красивые обертки, блестящие этикетки, приятный вкус. Лекари уверяли, что в них содержится весь баланс витаминов и минералов, необходимых человеку для здоровой и активной жизни. В ежечасных сообщениях жителям Великого мира рассказывалось, как много и щедро заботятся об их здоровье, о процветании и благоденствии. Но Рок видел, что люди живут все меньше и меньше, болеют много и только в одной семье из пятидесяти появляются дети, слабые, не жизнеспособные, которых начинают лечить сразу же после их рождения.
 
   Серьга в ухе уже бубнила монотонным голосом диктора о замечательной жизни в Великом мире и о всевозможных благах, которые можно получать дополнительно, если использовать систему краткосрочных кредитов.

   Рок решил, что все-таки нужно встать и сделать хоть что-нибудь, а то можно залежаться в мрачных думах, как сосед по этажу, и не заметить, когда перестанешь дышать вообще.
 
   Вода в гигиеническом отделении, как обычно отдавала привкусом ржавчины и отливала мутновато-рыжим цветом. Пить хотелось зверски, но при воспоминании, о том, как потом будет болеть живот, Рок сплюнул и отправился обратно в комнату. Можно, конечно, сходить в пищевой блок за углом, а что потом делать?  Голос диктора прервал сигнал вызова. 

  - Привет, дружище, - настроение  Донка, как обычно, раздражало избыточным весельем. – Я вчера в игровом зале получил приз. У меня два места на ристалище, ты как?

  - А кто бьется? - Рок обрадовался, что не нужно выдумывать планы на день.

  - Объявлен женский финальный турнир. Говорят, осталось всего четыре претендентки.  Победительница получает права на супруга из числа  высших чиновников. Повезет же какой-нибудь девке.

  - Ну да, - Рок усмехнулся, - а всем другим - не очень.

 Донк  расхохотался ему в ухо:

  - Брось, парень, кого жалеть? За хорошую жизнь бьются. Говорят, что за турнир, больше пятидесяти девок  отправились в Темные пределы. Счастье нынче не дешево стоит. Встречаемся через час  на Центральной площади.

  - Идет.

   Рок опять услышал до тошноты монотонный голос диктора, который на этот раз сообщал, что курорты в Загорье – лучшее место отдыха для тех, кто ищет острых ощущений и не боится потерять челюсть.
 
   Надевая  не простиранную одежду, он снова подумал о том, чего же такого хорошего есть в его жизни? Работа? Да, ему повезло, потому что эта роскошь сегодня предназначалась не для  всех. Социальные карты основной массы населения едва покрывали необходимые нужды, а он мог позволить себе и дополнительные развлечения, например двухнедельный отпуск за счет  торговой фирмы, получение льготных кредитов и вполне сносное жилье, где имелась даже гигиеническая комната. Он снова сморщился. Что за запах у него в комнате? Крыса сдохла или грязный крог нагадил?
 
   Раздвинув стену только с третьего раза, опять сбой в программе, он грустно вздохнул. На улице холодно и сыро. Тащиться под дождем через весь город – мерзкое  занятие, но вызвать транспорт ему было не по карману. На кредитке закончился проездной лимит. Минуту помедлив, Рок достал плащ Атара, доставшийся ему в наследство от деда. Это было  его самое  большое, да, впрочем, единственное богатство.  Каждый раз, когда Рок надевал плащ, он опасался, что его украдут или отберут силой, но даже  самый близкий друг Донк не знал тайных свойств этой древней одежды. Именно поэтому плащ пока оставался в руках своего хозяина. Хлопнув дверью, Рок вышел в сумрак улицы.

   Энергосберегающие светильники, которые и так освещали только самих себя, были отключены. Но глаза, привычные к вечному сумраку, быстро освоились. По грязным  городским закоулкам, как обычно, ветер  гонял кучи мусора. Бездомные кроги, покрытые свалявшейся вонючей серой шерстью, суетились в поисках еды на зловонных помойках. Рок выругался, едва не наступив на одного из них. Он быстро шел, укрытый плащом, невидимый, не ощущающий холода и сырости. Хоть это слегка утешало. В животе урчало от голода. Накормить его плащ Атара, увы, не мог.

   Он вспоминал по дороге, как однажды утром к ним в дом постучали, мать открыла дверь, испуганно вскрикнула, остановившись на пороге, отец, бросив ужин, быстро встал из-за стола, подошел к ней и тоже замер – на площадке стоял высокий, крепкий и моложавый человек со свертком в руках. Как потом выяснилось, это был пропавший много лет назад дед – отец матери Рока. У них в семье считалось не принятым говорить о нем. Только бабушка хранила старую брошь, внутри которой пряталось крошечное голографическое изображение. Рок иногда просил показать ему, как нужно  нажимать глаз-кристалл у жука-брошки, чтобы изображение молодого и статного офицера увеличилось в объеме и начало декламировать какие-то древние сказания о солнечном, правдивом и неведомом мире. Бабушка говорила, что однажды утром дед, как обычно, ушел на службу и больше его уже никто не видел.
 
   Прошло много лет, бабушка опустилась в Темные пределы, а дед появился на пороге их дома почти такой же молодой и сильный, каким когда-то ушел в то странное и горькое для семьи утро.  Рок не мог понять, почему плакала мама, почему лицо отца стало бледным и серьезным, а их, детей, отправили спать раньше времени.  Странные существа эти взрослые. А  несколько дней спустя, к ним пришли воины Властителя.  С тех пор Рок не видел ни отца, ни матери, ни деда.  Детей забрала к себе тетка, да и то только потому, что на три голодных рта правительство  выделяло жалкое пособие.  Кто же откажется от даровых денег?  Дом  отошел  социальному распределителю благ, а им было разрешено забрать с собой только по одной вещи на память. Парень помнил, как ругала его тетка, когда он взял с собой сверток деда. Было бы куда выгоднее забрать коммуникатор или голограф. Лишь много лет спустя он смог до конца понять и оценить, как правильно  сделал тогда свой выбор.
 
   До Центральной площади оставалось пройти пятьсот шагов. Рок аккуратно снял плащ, свернул его и положил в небольшой пакет, который затем спрятал во внутреннем кармане объемистой черной куртки – обычного одеяния горожанина. Сразу же стало холодно и влажно. Почти бегом он припустился навстречу кучке людей, стоявшей на углу площади. Среди них должен быть и Донг. Музыка рвала барабанные перепонки. То тут, то там попадались пьяные подростки со своими  шумными  подружками. И зачем он втравился в эту авантюру? Мерзко лежать одному в не стиранной постели. Мерзко быть здесь среди чужих и дурно пахнувших искателей крови.
 
   Донг выделялся в толпе необъятностью своего тела. Он был высок и толст,  рыжая щетина не могла скрыть огромных прыщей на щеках, а маленькие желтые глазки в хитром прищуре, казалось, практически не знали ресниц. У него всегда имелось в резерве хорошее настроение, и он умудрялся вышучивать даже то, над чем в принципе не стоило смеяться. Рок считал его смелым, а хозяин магазина, где они работали вместе, круглым дураком. Девицы вешались на парня со всех сторон, друзей он находил быстро и легко, а родители видели в нем смысл своей жизни и надежную старость. Донг был везунчик. Даже на последнем песенном конкурсе, куда занесла его наглая самоуверенность, потому что ни слуха, ни голоса у него не было, он умудрился занять какое-то последнее место, но все-таки войти в состав призеров.
 
   Рок махнул рукой, посылая приветствие. Донг двинулся к нему навстречу, рассекая толпу, как патрульная группа Властителя из пяти человек.

  - Будь успешным! – приветствовал он Рока своим густым и низким басом.

  - Будь, - скривился в ответ Рок, впервые понимая, что желает другу того, что у него и так есть в избытке.
 
  - Мы сидим на третьем уровне, все увидим, как на ладони, до капель пота на их раскрашенных спинках! Пошли,  времени осталось всего ничего, а я голодный. Нужно поесть перед боем.

Рок засмеялся.

  - В который раз за сегодня? – добродушно подшутил он над приятелем.

  - Да ладно тебе, я за день только перекусил раза три. Сижу на диете, для конкурса поэтов.

Рок даже замедлил шаг, так огорошило его известие Донга.

  - Ты будешь читать сказания?

  - Не, я буду сам писать песни свиданий, а потом читать их на конкурсе в честь восьмого срока переизбрания Властелина.

  - Ты слагаешь песни?

Лицо Донга еще больше округлилось от широкой улыбки. Самомнение бывает похожим на блаженство.

  - Ага, я попробовал, и мне так сильно понравилось, ну хоть не пей, ни ешь, а только пиши.

   Рок с сомнением посмотрел на него.  Все бывает, может, и впрямь, у его друга открылся талант?   И немного помедлив, ответил:
 
  - А ты мне почитаешь, что уже написал?

  - Конечно, я и тетрадь с собой захватил. Сейчас поедим, потом поглядим, а потом и на душу время останется.

   Они входили под купол. Здесь свет не экономили. Лампочки  горели тускло, как и везде, но зато их было очень много. На уровнях гудел народ. Свободных мест не осталось.

  - Донг, слушай, а может, поедим потом? -  спросил Рок с надеждой.

  - Успеется, все равно вовремя не начнут, зрителей будут подначивать.

   В пищевом блоке  почти не осталось посетителей. Друзьям  выдали по пакетику  вяленого мяса с соленой соломкой. С карточек  сразу же списалась суточная норма денег. Рок недовольно поморщился, на эту сумму можно было есть три раза, если пользоваться обычным  пищевым блоком по месту жительства. Но   его веселому  другу траты  не  портили настроения.  Если что, родители прокормят!

   В мгновение ока Донг справился с нехитрой трапезой и, утираясь широким рукавом куртки, потащил Рока в зал состязаний.

   На прозрачном грязно-голубом полу ринга уже выстраивались  дамы, которым предстояло сразиться за жизненные блага.  В ложе первой линии, украшенной  букетами из сухих листьев брокуса, важно восседал грузный и лысый символ лучшей жизни. Кристаллы на его пальцах, костюме, и цепочках посверкивали, подчеркивая принадлежность к вершине власти.  Лоснящееся от жира лицо, презрительный взгляд, властные жесты и стоящая за его спиной охрана не оставляли сомнений – он принадлежал к высшим чиновникам аппарата Управления и Подавления.  Взглядом хозяина окидывал заевшийся самец группу выстроившихся перед ним женщин.
 
   Рок перевел взгляд на ринг. Их было четверо - мускулистых, коротко остриженных, в обтягивающих тела кожаных костюмах. На поясе у каждой сверкало  отточенное лезвие. Оголенные ноги покрывали росписи с сюжетами из старинных песен свиданий. Лица были красивы холодной красотой хищника, поджидающего свою жертву.  Лоб и шея девушек сверкали благодаря маленьким  кристаллам, навсегда вживленным в кожу.
 
  - Хороши, - мечтательно промычал Донг.

  Рок промолчал.  Он вспомнил спокойное и милое лицо мамы.  Тряхнул головой, отгоняя память.

  - Ты бы кого выбрал? – спросил  Донг.

  - Не знаю. Они все одинаковые, и внешне, и по сути.

  - Хитрец, - приятель рассмеялся, - так бы и говорил, что сразу всех четырех хочешь.

Были минуты, когда Рок начинал ненавидеть себя за  разборчивость, за внутренние планки, которые сам себе поднимал и при этом сам же им и не соответствовал.

"Ну почему я не такой, как Донг? - Думал он. - Как просто и естественно можно  жить и быть веселым и довольным. Ну что я вечно копаюсь, как вонючий Крог на помойке?  Я же хотел прийти сюда? Пришел. И что?"
 
   Объявили имена участниц. Начался бой. Одна из девушек первого поединка была явно слабее соперницы. Она уходила от ударов, защищалась и дралась только ногами. Очевидно, что ее участь предрешена.  Хитрость и гибкость не спасали. Страх и ярость искажали совсем юное лицо, она готовилась умереть, но так, чтобы не позволить своей сопернице продолжать поединки. Когда нож скользнул под металлическую пластину ее костюма, вспарывая кожу и проникая меж ребер, она схватила упоенную успехом соперницу за ноги и точным движением перерезала ей сухожилие на открытой щиколотке. Обе рухнули одновременно. Зал взревел. Донг схватил руку приятеля так, что Рок чуть не взвыл от боли.
 
  - Ты это видел? – вопил Донг, - вот дрянь!  Теперь только один поединок остался, а могло быть три!

Рок ошалело уставился на него. Может он шутит? Нет, Донг и не думал шутить, он выглядел разгневанным и взбудораженным. В зале стоял крик и свист, воздух был спертым и насыщенным  запахом множества немытых тел. Рок почувствовал, что его начинает тошнить.
 
   На боевую площадку вышли чистильщики, смывая кровь и унося тела двух девушек, которым так и не досталась желанная красивая жизнь.
 
   Через некоторое время шум стал утихать, помост просох, и вышла  следующая пара. Рок опустил глаза. Ему было страшно смотреть, как одна женщина убивает другую, чтобы получить свое место под  Лунами. В первый раз за свою  жизнь, измеряющуюся 33 годами, он отчетливо осознавал, что мир устроен бессмысленно и жестоко. Конечно, он видел недостатки, конечно, как и другие, он ругал власть, конечно, как и многие, терпеть не мог чиновников и той несправедливости, с которой они охраняли идиотские законы ими же написанные для самих себя. Но осознание, что жизнь жестока и, главное, бессмысленна, потому что в корне неправильна, привело его в такое внутреннее возбуждение, что он теперь мало чем отличался от Донка, полностью поглощенного зрелищем.

   Женщины бились  насмерть. Эти явно были равными соперницами. Со звериным упорством наносили они удары друг другу, молотя все, что летело под кулак. Рок был обессилен ужасом того, что  видел. В руке одной из них сверкнул нож.  Несколько мгновений и все было закончено. Линии ревели так, что могли бы заглушить шум  двигателя космолета. По лицу Донга ручьями тек пот, глаза сверкали азартно и зло.
 
  - Какова? А? – крикнул он Року.

  Победительница, испачканная кровью соперницы, смешанной с потом, маслами и притираниями, вскинула голову победоносно  и хищно. Улыбка, похожая на оскал, делала ее  лицо злобным и диким. Грузно поднялся  на площадку  будущий супруг  и, улыбаясь,  снял со своей шеи тяжелую сверкающую кристаллами цепь, водрузив ее на шею своей  невесты. Зал от рева перешел к завываниям.

   Року казалось, что этот ужас никогда не кончится. Хлопушки и выстрелы салютовали новой семейной паре, а в крови лежала стриженная рыжая девушка, проигравшая свою жизнь. О ней все забыли, даже чистильщики.   
 

Продолжение следует...