Кто из нас с детства не помнит чувствo нетерпеливого и трепетного ожидания летних каникул? Той самой благодатной поры, что, как правило, насыщена переменой мест, новыми знакомствами, яркими впечатлениями и как следствие, неизбежным процессом самопознания. Казалось, что процесс взросления и возмужания в условиях летней беззаботной вольности протекает гораздо стремительней и ощутимее. Именно тогда принятие самостоятельных решений становилось необходимым и уже привычным делом. Особенно зримо это проявлялось в старших классах. Предвкушение возможности жизни вне рамок школьного расписания, опьяняло сознание определяя динамику дальнейшего поведения. Оставалось только направить этот переизбыток энергии по нужному руслу. К счастью, за этим дела не стало. Предложение поехать в августе 1969 года на раскопки в Крым поступило как нельзя кстати, и отбатрачив июнь в родной школе на ниве малярных работ, мы с моим другом Виктором стали готовиться к освоению профессии археологов, что , впрочем , не помешало нам активно провести следующий месяц в спортивно-туристическом лагере по берегу Пестовского водохранилища в Тишково. Там, нежась на речном песочке и покрываясь легким подмосковным загаром, мы жили в предвкушении заманчивой поездки на солнечный полуостров.
Когда же настал долгожданный срок, стартовавший с Курского вокзала поезд «Москва-Симферополь», принял нас на «борт» вместе с пестрой толпой отпускников и помчал на встречу открытиям и приключениям. Знакомство с остальными участниками экспедиции состоялось уже в вагоне. В основном это были студенты института восточных языков, народ веселый, бывалый и уже имеющий за плечами опыт подобных поездок. На поверку оказалось, что среди них наличествует мой тезка. Во избежание неудобства при обращении, старшие товарищи предложили меня переименовать. Убедив всех при этом, что для одной экспедиции два Василия-явный перебор. Возражать было бесполезно, и весь конец лета я пробыл Степаном. Откликаясь на новое имя, даже ощущал себя иным человеком. Несмотря на то, что экспедиция курировалась Академией наук Украины , весь трудовой коллектив, за исключением руководства( Т.Н.Высотская), вербовался в Москве. Из местных была лишь наша повариха, баба Дуня.
Встретивший на вокзале грузовик с палатками и другим необходимым инвентарем в тот же день доставил всех участников к конечной точке маршрута. На карте это место значилось, как поселок Песчаное, а сама экспедиция, не без претензии, звучно именовалась Усть-Альминской. Мелководная, как и все крымские реки, Альма отделяла обжитое курортниками побережье от «дикой природы» на возвышенности, где располагалось древнее скифское городище. Остатки крепостного вала указывали на его прежние очертания. Там мы и разбили свой лагерь, состоящий из двухместных палаток и большого общего стола под навесом, где мы принимали далекую от совершенства стряпню бабы Дуни.
Изыскания в тех местах проводились всего второй сезон, а посему прибывшие энтузиасты по праву могли считать себя первопроходцами. Установив выданную нам палатку, в которой предстояло прожить целый месяц , мы с Виктором отправились изучать окрестности. Прежде всего, конечно, тянуло к морю, плескавшемуся в непосредственной близости от нашей стоянки. Его волны, на протяжении многих веков подмывающие крутой берег, периодически обнажали скрытые под наслоениями земли предметы древней цивилизации. В основном это были черепки от керамических изделий. Древность их происхождения действовала на нас завораживающе. Увлекшись поиском подобных артефактов, я, забыв об осторожности, чуть не сорвался с каменистого обрыва. Слава Богу, друг сумел сначала удержать, а затем и вытащить незадачливого искателя сокровищ. В результате дальнейшей прогулки нами был обнаружен сохранившийся со времен войны бункер, входивший некогда в хозяйство пограничного форпоста. Позднее его бетонные своды служили для нас укрытием во время разгула стихии и местом хранения продуктов. Однажды в непогоду меня, промокшего насквозь, заставили в качестве профилактики, выпить там водку. Я это проделывал впервые и , как оказалось ,не без пользы. Простуда ко мне не прицепилась.
Первый рабочий день и последующую неделю коллектив провел на раскопках некрополя. Его обнаружили случайно, предыдущим летом, когда бульдозерист нарезал на холме ступенчатые террасы для предстоящих посадок, укрепляющих покатый склон. Здесь, потревожив останки усопших, можно было рассчитывать на интересные находки. Но прежде чем до них добраться, предстояло обнажить « культурный слой» , сняв два «штыка», нанесенного столетиями грунта. В результате грамотных действий образовывался правильной формы раскоп, по периметру которого нарастал отвал из «пустой» породы. Все этапы процесса тщательно фиксировались в рисунках на бумаге. Видимо, природное любопытство подгоняло меня и позволило первому добраться до плиты из песчаника, служившей древним надгробием. После нанесения ее очертаний на общий план, глыбу сдвинули, и я ощутил дыхание давно минувшей эпохи. Моим рукам предстояло прикоснуться к вечности и изъять из погребения землю, насыпанную туда много веков назад. Постепенно мой силуэт целиком скрылся от глаз окружающих в глубине образовавшейся ямы. За подобное усердие и трудолюбие я был сполна вознагражден. При возникшем раскладе палящее солнце уже не тревожило копателя и , без особых усилий наполнив спущенное на веревке ведро, я мог зычно отдавать команды «майна-вира». Когда же стали встречаться находки в виде украшений (бусы из сердолика и прочая «бижутерия»), меня заменили на девочку с кисточкой и поставили на «отвал». Так именовался возникший вокруг раскопа бруствер из отбрасываемой земли, и, чтобы она не ссыпалась обратно, ее следовало откидывать еще дальше. Занятие утомительное и далеко не творческое.
По окончании обследования вскрытых захоронений, все силы экспедиции были переброшены на раскопки самого городища. По части находок здесь все обстояло гораздо скромнее. Порой приходилось довольствоваться лишь плитами из песчаника, служившими основанием для стен древних строений. С их помощью можно было представить расположение улиц и размеры жилищ скифского поселения. Если говорить об узкой "специализации"0, то , благодаря моим природным физическим данным , я вскорости стал «экспертом» по зерновым ямам прошлого. Только с такой худосочной фигурой, как у меня, можно было эффективно работать в узком «колодце» из камней, служившим входом в древнее зернохранилище. Зато впереди ждало облегчение и некий комфорт. По мере углубления подземелье подо мной расширялось и свобода движений уже не ограничивалась. Применяя привычную технологию, с ведром на веревке, мы с напарником освобождали вверенный нам «объект» от излишних наслоений. Земля, извлекаемая на поверхность, поражала своей рыхлостью. Видимо, это была слежавшаяся от времени, нанесенная сюда столетиями пыль.
Нередко к нам на объект заходили любопытствующие курортники из соседних пансионатов. Просили поделится сведениями о нашей работе. Пользуясь их доверчивостью, москвичи тут же впаривали им различные небылицы о найденных сокровищах (Позже таковы были таки обнаружены и как положено переданы в Бахчисарайский музей). Затем подводили пораженных слушателей к зерновой яме и демонстрировали меня в качестве недавно отрытого и неплохо сохранившегося сармата. Узкий проход и трехметровая глубина не позволяли зрителям четко составить предложенную картинку. Предупрежденный заранее, я принимал позу эмбриона и какое-то время сохранял неподвижность. В результате увиденного и услышанного гости жаждали принять участие в столь уникальном процессе. Вот тут- то им и вручали совковые лопаты и ставили на отвал. Новоиспеченные археологи буквально вгрызались в образовавшийся вокруг раскопа бруствер. В качестве награды за свои «бескорыстный» труд добровольцам разрешалось унести с собой на память черепки от глиняных сосудов. Подобные артефакты были во множестве рассеяны на прилегающей территории, но для залетных кладоискателей особой ценностью обладали лишь предметы, собственноручно извлеченные ими из грунта.
Возможности повторить археологический опыт, к сожалению, больше не представилось, но даже те немногие профессиональные навыки, обретенные в тот период, позволяли в дальнейшем на равных вести разговор с матерыми в этой области специалистами.
По воле случая, через полувековой промежуток я оказался в упомянутых краях.
Преодолев условное ограждение, мы с моим провожатым оказались на месте прежних раскопок… Увы! К большому огорчению, ничто не напоминало взору о ведущихся здесь научных исследованиях и лишь надпись на торчащей средь высокой травы одинокой стеле информировала о проводимых некогда изысканиях. Из интернета узнал, что все отрытое ранее вновь засыпано землей и законсервировано до лучших времен.
Дай Бог чтобы ветер перемен в будущем вдохнул жизнь и в этот проект !