Теперешние (вяло перфекционирующиеся) "4етверо в Reno" раньше обзывались "Загвоздями в Европу", а несколькими годами позже - "Чо-Чо-Чо". Оба варианта радикально отличались текстами.
А выглядели оные предки так см.фото.
Так что плевал я на Олдоса Хаксли, которые отнёсся к перфекции "Дивного мира", как к "барахтанью в дерьме".
А вот, например, Марьям Петросян долбила свои "Дом в котором..." несколько лет (10 что ли?). И в результате родила шедевр.
Лев наш Николаевич - перфекционист известный. Его "Война и мир" идеально отшлифована. При этом произведение грандиозно со всех сторон.
Правильно делаю, что иду по стопам Марьям и Льва. Я молодец и герой.
Другое дело - насколько это христарадное мероприятие получается. Тут нужен недюжинный самоконтроль. В народе бы сказали "глаз да глаз". Да и упорства бы побольше.
И добавить (на публику):
- А что делать? часики-то тикают, - и, глядя на столичные мерзоты, - лишь бы не зазвездить.
Но на этот предмет имеется отличная прививка, она же фора: успеха нимае! Не то чтобы "дно полное", а "космическое безмолвие", близкое к непониманию и безызвестности "отверженного типа".
Зато есть на кого свалить: а на либеральё, которое на фильтрах, а на кого же ещё.
С другой стороны, "космическое безмолвие" это нечто благородное даже. Это всяко лучше чем "продаться ублюдкам дьявола", притом "обосрамшись" перед квалифицированной частью народа, знающей толк в настоящем (чаще всего убыточном) писательском ремесле и связью его с сердцем.
***
Олдос Хаксли ко второму изданию "Браво, новый мир" написал такую (ленивую) отговорку:
" Затяжное самогрызенье, по согласному мнению всех моралистов, является занятием самым нежелательным. Поступив скверно, раскайся, загладь, насколько можешь, вину и нацель себя на то, чтобы в следующий раз поступить лучше. Ни в коем случае не предавайся нескончаемой скорби над своим грехом. Барахтанье в дерьме — не лучший способ очищения.
В искусстве тоже существуют свои этические правила, и многие из них тождественны или, во всяком случае, аналогичны правилам морали житейской. К примеру, нескончаемо каяться, что в грехах поведения, что в грехах литературных, — одинаково малополезно. Упущения следует выискивать и, найдя и признав, по возможности не повторять их в будущем. Но бесконечно корпеть над изъянами двадцатилетней давности, доводить с помощью заплаток старую работу до совершенства, не достигнутого изначально, в зрелом возрасте пытаться исправлять ошибки, совершенные и завещанные тебе тем другим человеком, каким ты был в молодости, безусловно, пустая и напрасная затея.
Вот почему этот новоиздаваемый «О дивный новый мир» ничем не отличается от прежнего. Дефекты его как произведения искусства существенны; но, чтобы исправить их, мне пришлось бы переписать вещь заново — и в процессе этой переписки, как человек постаревший и ставший Другим, я бы, вероятно, избавил книгу не только от кое-каких недостатков, но и от тех достоинств, которыми книга обладает. И потому, преодолев соблазн побарахтаться в литературных скорбях, предпочитаю оставить все, как было, и нацелить мысль на что-нибудь иное".