События последних дней не оставили никаких сомнений что катастрофа неминуема. Что она неотвратима. Все усилия науки и техники привели лишь к тому, что удалось замедлить процесс, и то незначительно, и уж никак не предотвратить. Однако земляне всё-таки медлили и на что-то надеялись. Надеялись на авось, что им всегда было свойственно. Это качество и породило безалаберность и, в конечном итоге, привело к катастрофе.
Промедление смерти подобно и это оказался как раз тот случай.
Поверхность планеты Земля стала постепенно разжижаться и верхний, некогда благородный, культурный слой превратился в жижу. Вода ниоткуда не прибывала. Никакого всёсметающего на своём пути потопа не было. Наоборот, поверхность воды в морях, океанах
прочих водоёмах загустела и постепенно превратилась в кисель. Реки, пока всё ещё текущие реки, заметно замедлили свой бег. Водопады являют собой совершенно новое и неповторимое зрелище. Вода, или то что ей ещё недавно было, теперь падает вниз бесформенными кусками, разлетаясь внизу, дробясь в мелкие кусочки, налипая на прибрежные скалы и медленно сползая с них образуя собой горки и кучки некую живую массу, которая со временем растягивалась, и становилось поверхностью без горок и кучек.Если дело дальше так пойдёт, а всё указывает на это, то вся поверхность планеты превратится в однородную жидкую массу, нечто среднее между водой и землёй. Добраться из пункта «А» в пункт «В» оказалось под силу далеко не каждому. Осмелившиеся погружались в жижу по колено и передвигались как в замедленном кино.
Дома на соответствующую глубину погрузились. Через входную дверь во многие из них уже не войти. Поэтому дверьми стали служить окна, через которые не так удобно как через двери попадать в здание, но достаточно просто, потому как они приблизились к уровню земли.
Всё это - следствие изысков военных, которые одержимы идеей уничтожать себе подобных. Биологическое оружие, которое они изобрели с целью уничтожить расу противника, но как водится, произошла мутация и они сами теперь стали жертвой своего изобретения. Если раньше выведенный ими продукт был под контролем и поражал по расовому, национальному признаку, то теперь это всё в прошлом. Если раньше все манипуляции производились в лаборатории, то теперь подопытными кроликами стали жители всей планеты.
Когда-то казались такими неудобными средства индивидуальной защиты от других, тоже выведенных военными ранее, как-то: поголовное ношение защитных масок на нос и лицо, потом памперсов на соответствующие места, затем защитных костюмов... По мере возникновения новой эпидемии, по её разновидности. Все тогдашние мероприятия, казались такими неудобными в своё время, всё ждали, отмены, да так и не дождались, с каждым новым выведенным секретным штаммом дело всё больше не поддавалось контролю, и сейчас уже не помогают никские защитные средства, даже скафандры..
Велилюбр сидел на подоконнике в своей лаборатории и безучастно смотрел на разыгравшуюся красками багряную осень. Из его окна открывался великолепный вид на склон горы, поросший деревьями. Великолепие, раскинувшееся за окном, заметно указывало на свою проходящесть. На очень скорую проходящесть. Гора день-ото-дня заметно теряла в высоте, а деревья, одно за другим падали, издавая прощальный жалобный шелест, похожий на стон. Их стволы затягивала жижа, только тонкие ветки с листьями оставались пока видны. Но это пока. Некогда необъятная природа, когда-то полная света, голосов, перспектив, горизонтов, мало по малу становилось пустой. Воображение рисовало будущее совершенно пустым, ещё более пустым, чем библейский мир после потопа.
Велилюбр знал лучше других, что этим всё закончится. Он знал так же, что в ближайшем будущем планета превратится в идеальный шар с однородной массой на поверхности. Не будет ни гор, ни низин, ни островов, ни материков, ни океанов, ни рек... и людей тоже не будет. Эверест и Марианская впадина в, пожалуй обозримом будущем расположатся на одной высоте. Всё превратится в однородную жижу. Земля станет снова безлюдной, «безвидной и пустой», как до сотворения жизни. Эти знания повергли его в глубокую тоску безысходности. «Из того, что это страшно, к сожалению, не следует, что этого не будет.» - мысленно заключил он.
А пока передвижение по земле ещё возможно, хотя и связано с неимоверными трудностями. Explosionsartig размножилось живое существо, нечто среднее между вирусом, бактерией и насекомым, получившее название свартикула. Для насекомого свартикула не достигла подобающих размеров, а для вируса или бактерии — значительно их переросла. Эти прожорливые свартикулы, всё что твёрже жижи опускали до её уровня, всё что жиже - поднимали. (Или наоборот). Так или иначе, все эти необратимые процессы на земле, определённо связаны со свартикулами.
Ни на каком виде транспорта передвигаться стало невозможно, на лодках тоже, потому как даже надувные исправно разжижались свартикулами и смешивались с однородной массой. Резиновых сапог, на которые возникла мода, голенища которых сначала заканчивались у колен, потом приобрели вид ботфорт, затем дошли до уровня груди, хватало на одну «прогулку». Благо у каждого был 3Д принтер и каждый мог изготовить соответствующую одежду и/или обувь.
Процесс, за которым люди способны будут наблюдать, продлится недолго, может быть несколько месяцев, максимум пару лет. Глубина будет прогрессировать, не исключено, что на многие десятки, сотни метров, или даже километры вглубь. Но намного раньше придёт каюк. Жижа будет распространяться и способствовать этому будет маленькое живое существо ни бактерия, ни насекомое, ни вирус, или и то, и другое, и третье.
Велилюбр брал под микроскоп свартикул. В одном литре жижи их тысячи, десятки тысяч. Исследования результата не принесли. Да и времени на это сами свартикулы не давали, потому как тут же начинался массовый суицид. Велилюбр только и успел прийти к заключению, что свартикулы по каким-то непонятным причинам в домашних условиях выжить не способны. Во всём остальном они везде. Этим и объясняется тот факт, что дома только лишь погружаются, но сами не разжижаются. Пробовали из разных строительных материалов, из которых состоит дом, строить средства прередвижения, - оказалось напрасно, все неминуемо превращались в жижу.
Очевидно, что в результате жизнедеятельности этих существ, земля разжижается, а вода густеет. «Обуздаем ненасытных свартикул — остановим процесс. Как знать, может он и не необратим» - сухо размышлял Велилюбр.
Люди под окном с трудом переставляли ноги в «жидком асфальте». Смотря на них, он удивлялся, что все суетятся, куда-то всем надо, когда всё летит в Тартар. Сам он переехал в свою лабораторию и торчал в ней безвылазно. За окном дерево, пока ещё находящееся в вертикальном положении, методично роняло листву.
Словно с деревьев листва
падают в вечность минуты,
канула в Лету одна,
следующая с парашютом...
Пришло ему на ум стихотворение одного знакомого поэта. «Так вот как выглядит река забвения Лета» - пришёл он к неожиданному для самого себя заключению, - Так значится это просто Лета вышла из берегов. Прозевали люди момент, когда ещё можно было искать спасения в космосе. Кто знает, может быть и дотянули бы до подходящей для жизни планеты. А теперь ни один дрындулет не сможет оторваться от земли.»
Очередной прохожий увяз посредине дороги по пояс и барахтался, стараясь выкарабкаться. Другие, не столь неудачные, просто обходили это место, утопая по колено в грязи, с трудом вытаскивая и снова погружая ноги.
Тяжесть упавших минут
Вес созидает для вечности,
Для невесомости тут,
Есть прецедент безупречности.
Вспомнил он конец сочинения приятеля. Да невесомости как раз нам и не хватает.
К окну, на котором восседал отрешённый от мира мечтатель, пробралась миловидная женщина:
Здравствуйте коллега Велилюбр, какие новости?
Здравствуйте коллега Ихмициана. Да собственно никаких. А у Вас?
Есть идея по материалу для принтера, который не по зубам свартикулам.
Вы только что от стоматолога? - снова направляя безучастный взгляд в окно равнодушно спросил Велилюбр.
Ваша ирония неуместна, а аппатия действует мне на нервы. Вы думаете спасать человечество, - вспылила Ихмициана, - помогите мне войти, будьте столь любезны.
Велилюбр высунулся по пояс и втащил Ихмициану в лабораторию.
А мои нервы равнодушны к вашим потугам, - парировал безразлично он.
Послушайте, это стоит Вашего драгоценного внимания.
Не прав сказавший, что конкуренция — двигатель прогресса, - спустился вслед за коллегой с подоконника Велилюбр, однако передумал и снова забрался обратно, — женщина двигатель прогресса.
Вы ещё обвините женщину в том, что прогресс зашёл в тупик.
Ихмициана, выбросив в окно верхнюю одежду, достала колбочку с порошком и высыпала его в стекляную чашку, потом туда добавила уличной грязи и сказала коллеге:
Смотрите что получится.
Свариткулы в чашке, прежде чем скоропостижно скончаться, как они всегда делали это в условиях лаборатории, успели дистанцироваться от порошка.
Вот, видите?! - сказала она торжествующе.
Ну теперь Нобелевская премия у Вас в кармане, - удостоил краем глаза вниманием с высоты подоконника Велилюбр опыт коллеги.
Да очнитесь же Вы, - не унималась Ихмициана, - мы напечатаем из порошка нашими принтерами, средства передвижения, и останемся на плаву даже тогда, когда наши дома поглотит жижа.
И что потом?
А потом, наступит потом. На данном этапе надо заняться производством лодок, кораблей и тому подобного.
Да, Вы правы, коллега, надо действовать, - спустившись наконец со своего «трона», заинтересовался Велилюбр, - мы будем производить нечто наподобие модулей по единому стандарту, которые смогут пришвартовываться друг к другу и тем самым образовывать плавучие острова жизни любых размеров,
Гениально, - подхватила, Ихмициана, - я всегда восхищалась вашим складом ума.
Гений из нас двоих Вы, милая коллега...
Мужчина с портфелем и в шляпе на улице увяз в жиже по грудь. Он отчаянно барахтался, стараясь выкарабкаться, бросил портфель, потерял шляпу и пришёл к «приятному» заключению что ему самому не выбраться. Напоследок, некоторое время он попребывал в состоянии относительного покоя, огляделся по сторонам без особой надежды, установил, что помощи ждать неоткуда, здесь каждый сам за себя, дотянулся до брошенного портфеля, который наполовину поглотила жижа, достал из него акрамануру и покончил с собой. Его в три минуты затянула жижа, не оставив следа. Пассанты больше не отваживались на прогулки и исчезли с улиц совсем.
Все деревья на склоне горы поглотила жижа, а сама ещё недавно высокая гора, превратилась в маленький холмик. Уровень окон здания лаборатории сравнялся с уровнем земли, и жижа поползла чрез них вовнутрь, однако по мере проникновения переставало быть живой массой. Двое лаборантов перебрались на второй этаж прихватив с собой чертежи, над которыми работали, а так же колбочки и пробирочки с порошками. Благо ЗД принтер находился во втором этаже.
Когда-то давно изобрели время, без пяти двенадцать. Точнее часы со стрелками указывающими на это время. Это означало, что осталось мало времени до конца. Тогда ещё было далеко не без пяти, хотя сам процесс, который оказался необратимым, был запущен. Теперь действительно стрелки на часах указывали на это время, и большая стрелка неотвратимо настигала маленькую.