Остановиться, оглянуться
Внезапно, вдруг, на вираже,
На том случайном этаже,
Где вам доводится проснуться.
Александр Аронов
Катя пыталась сохранить бесстрастное выражение лица. Ей даже казалось, что это вполне удалось, хотя со стороны девушка выглядела обиженным ребёнком вот-вот готовым расплакаться.
Её затуманенный взгляд не способен был остановиться ни на одном предмете, тем более зафиксировать его и рассмотреть. Она глядела сквозь Веньку, не в состоянии сосредоточится, из последних сил удерживая подступающее рыдание.
Руки были до боли сцеплены вместе, даже ладони побелели от напряжения.
Девушка невольно сделала шаг вперёд, намереваясь по привычке упасть в объятия, но внезапно остановилась, вздрогнула, подняла слегка глаза с влажной поволокой, попыталась натужно улыбнуться, что было похоже на выражение извинения или боли, которую намереваются скрыть.
Едва поднятой правой рукой Катя изобразила жест прощания, развернулась и пошла условно твёрдой походкой, которой хватило до ближайшего поворота коридора.
Дальше она бежала, дав волю слезам, которые тут же размазывала кулачком вместе с тенями и тушью. Несколько раз девочка на ходу сталкивалась с кем-то, кого даже не успевала рассмотреть.
Выбежав на улицу, Катя то шла, то бежала, не разбирая направления. Ей было всё равно, в какую сторону направиться, лишь бы оказаться подальше…
От чего или от кого она скрывалась, объяснить не могла даже себе. Необходимость выплеснуть эмоции, трансформировать раненые чувства в беспорядочное активное движение руководила моторикой мышц, в то время как сознание перекручивало мысли в фарш, пытаясь хотя бы таким образом упорядочить душевное состояние.
Увы, напряжение не отпускало.
Очнулась Катя в каком-то старом дворе с детской площадкой, на которой всё было зелёное и яркое. Цветущая слива походила на белое облако, трава набирала майскую сочность. Она обеими руками держалась за ствол распустившейся берёзы, содержимое желудка выворачивало наружу спазмами.
Девушка огляделась. Было ужасно стыдно за своё состояние, за то, что совсем рядом, на детской площадке, возились возбуждённые прогулкой детишки.
На неё недоброжелательно, во всяком случае, так показалось, смотрели весьма модно одетые молодые мамочки, сразу притихшие, с явным выражением отвращения.
– Ну чего уставились? Видите, человеку плохо. Нет, чтобы помочь. Идём, милая ко мне. Умоешься, посидишь, согреешься. Если не пройдёт, скорую вызовем. Ничего, бывает. Меня Авдотья Степановна зовут или баба Дуся, как тебе больше нравится. Вот мой подъезд. Далеко идти не нужно. Пошли, не стесняйся.
У женщины был такой ласковый и в то же время уверенный голос, что Катя даже не думала сопротивляться.
Сейчас ей непременно нужен кто-то, способный заставить прийти в себя, кому можно взять и вывалить из закромов рассудка весь негатив, в который превратились ещё утром довольно упорядоченные мысли, не думая о последствиях.
Просто высыпать, освобождая объём и пространство сознания для других рассуждений. Каких – не важно. Главное успокоить нервы, которые превратили милую девочку, какой она себя считала, в глупую и злую женщину.
Лучше всего для этого подходит именно случайный человек, с которым никогда больше не увидишься.
Авдотья Степановна казалась палочкой выручалочкой в данных обстоятельствах. Может быть, присоветует чего-нибудь разумное. Её возраст говорил о немалом житейском опыте, а участие вызывало желание верить в доброту.
Девушка понимала, что нужно сосредоточиться, упорядочить мысли, что сама не способна справиться с этой задачей, даже не знала с чего начать.
Женщина оказалась хлопотуньей: заставила умыться, налила горячего чая, выставила на стол пироги и ватрушки.
Кате ничего этого не хотелось, но было приятно внимание и участие.
Авдотья Степановна вопросов долго не задавала, просто смотрела на неё с умилением тёплыми материнскими глазами сидя за столом напротив, поддерживая голову ладошкой левой руки.
Обстановка в квартире и кухне была довольно скромная, почти деревенская. На мебели и предметах печать времени. Кругом белоснежные ажурные вязаные занавески, салфетки, ручной работы вышивки. Всё напоминало дом бабушки с дедушкой, которых давно уже нет. Они бы точно посоветовали, как поступить.
– Величать-то тебя как, красна девица?
– Катя.
– Катенька значит. Красивое имячко. Сестрёнку мою так звали, царство ей небесное. Как чувствуешь-то себя, мутит до сих пор?
– Сама не пойму. Это у меня от волнения.
– Ну да, ну да… жених-то у тебя есть, болезная?
– Друг что ли?
– Можно и так сказать. Молодой человек. Поцелуи, то-сё… любимый есть?
– Теперь даже не знаю.
– Бросил что ли? Ай-яй-яй! Узнал и сразу в кусты?
– Это я узнала… узнала, и сбежала.
– Так-так, интересненько, даже забавно. От кого же ты так резво бежала, милая, что успела понести?
– Чего понести-то, Авдотья Степановна?
– Понятно. Ладненько. Тогда давай всё по порядку, иначе мы с тобой запутаемся вконец. Разговариваем мы с тобой на разных языках. Сначала излей свою душеньку, а после кумекать будем. С чего всё началось?
– Что именно началось, бабушка?
– Ну как же, любовь, конечно, или беда.
– Ах, это! В стройотряде мы познакомились. У него тогда невеста была, а я влюбилась без памяти. Но он ничего такого себе не позволял. А причём здесь он?
– Давно живёте-то? Я имею в виду шуры-муры, трали-вали… по-взрослому давно?
– Он сразу сказал, честно, что другую девушку любит и изменять ей не собирается. А потом там такое началось. Короче, та девчонка, невеста, за преподавателя замуж вышла, пока он на свадьбу деньги зарабатывал. Родила от него. Скоро четыре месяца сыну.
– Про неё-то, зачем мне знать, милая Катенька? О тебе баю.
– Ребёночек, вот в чём беда, баба Дуся. Не от мужа он оказался, вроде как от моего парня. Учёные так сказали. Теперь она говорит, что Венька – отец мальчика.
– Погоди, не части. Какой ребёнок-то, чей, ничего не пойму?
– Которого Алина, невеста его родила.
– Невеста без места… так… вот оно что. А ты кто ему? Венька твой что обо всём этом думает
– Говорит, что такого быть не может.
– Значит, не веришь ему? Давно у вас любовь-то началась, та, что всерьёз, без тормозов?
– Полгода, может больше. Его мама мне колечко обручальное с зелёным камешком подарила, дочкой называла. Венька меня замуж звал, но я решила сначала Университет закончить. Я же ему верила. Он хороший был, настоящим казался.
– Теперь почему не веришь? Что такое был, казался, его что, больше нет?
– Ну как же: экспертиза, генетики, её муж – не отец ребёнка. Наука никогда не врёт. Если муж не отец, значит мальчик от кого-то другого. Не может же ребёночек без отца появиться, или может? Да нет, бред какой-то. Вот и выходит, что он – Венечкин сын. А я тогда кто, кто я ему?
– Не реви, глупая. Давай разбираться. У любимого твоего образцы на экспертизу брали?
– Нет, конечно. Только сегодня узнал, что сын от него.
– Ну вот, ничего ещё не доказано, а ты ревёшь. Кто его знает, какие тайны скрывает мироздание? Может, был кто-то третий или… всякое в жизни бывает.
– Венечка говорит, что Алина никогда не врёт. Хитрить любит, а обман ненавидит.
– Случается, особенно у молодых девочек, на гулянках всяких, когда выпьют лишку или по другим причинам… случайно, о чём сами не ведают. Она любила вечеринки?
– Кажется да.
– Это только одна из возможных версий, ты ёё в счёт не бери. Число случайных совпадений может оказаться огромным, если исследовать все детали. Загадки природы и даже чудеса тоже никто не отменял.
– Я в сказки не верю.
– Возможен просто фокус, обман зрения, недоразумение, сговор, казус, наконец. А забеременела ты как, ветром надуло?
– Кто, я? Вы шутите, Авдотья Степановна?
– Возможно, ошибаюсь, но скорее всего, нет. Месячные давно были?
– На днях должны были начаться. У меня по-разному случается.
– Проверься, милая. Скорее всего, у тебя беременность. Поздравляю. Венька твой – орёл. И что теперь, прогонишь или будешь судьбу всерьёз устраивать?
– Да что вы, Авдотья Степановна, какая беременность? Съела чего-нибудь не то. Меня иногда от сладкого тошнит, от жирного, тоже.
– Ты себя в зеркало давно видела?
– Каждый день смотрюсь. Девушка всё же. Причёска, то-сё. Как на себя не посмотреть?
– Не красься милая, природное очарование водой не смыть. Внимательней к лицу приглядись. Я в тебе за версту будущую мать вижу. А парень твой, похоже, человек надёжный. Если всю правду рассказала. За таких биться нужно, а не гнать. Не годится поступать так, словно гостить на Земле предстоит в тысячах жизней. Но это моё мнение. Решение тебе принимать. Давай, дочка, чай пить.
– Боюсь, опять тошнить будет.
– Теперь, голубушка, хоть бойся, хоть нет – будет, особенно по утрам. Пока ребятёночек не обживётся в твоём чреве как следует, не обвыкнется – спуску не даст. Новая жизнь завсегда сильнее старой. Так испокон веку повелось. Зёрнышко мало, а порой даже камень ломает, чтобы свет увидеть. Маленькая козявочка, что внутри тебя поселилась, под себя дом перестраивает. Нас ведь, матерей, отчего тошнит? Потому, что не всегда жизнь праведную ведём. Едим что попало, думаем не о том, ерепенимся, фордыбачим.
– Авдотья Степановна, да не беременна я, точно говорю. А фордыбачим, это как?
– Это милая, когда упрямство и пренебрежение к реалиям жизни не дают нам показать свои лучшие качества. А угадала я или нет, позже скажешь. Ты не забывай меня, приходи. Одиноко мне. Муж умер два года назад, детишки на Чукотку подались на заработки, там и остались. Теперь уехать не могут – пенсии ждут. Только письмами и общаемся, да и теми не особенно балуют. Как-нибудь почитаю тебе, что пишут. Забегай, посекретничаем, а то помогу чем. У нас, стариков, денег и ума нет, зато жизненного опыта тьма. И Веньку своего приводи. Может быть, починит чего. Без мужика трудно жить. И это… помирись. Пока червяк сомнения не особенно глубоко душу продырявил.
– Хорошо, бабушка. Буду заходить. Успокоили вы меня. Словно гора с плеч свалилась. У меня ведь с головой беда приключилась, когда ту новость услышала. Так по мозгам шандарахнуло, словно лопнуло чего. Поначалу даже с крыши дома спрыгнуть хотела, чтобы ему больно сделать. Пойду с Венечкой мириться.
– Так вы ведь и не ругались, как я поняла? Просто скажи, что веришь ему, что помощницей будешь во всём. Мы ведь по молодости счастье ищем, тычемся, словно слепые щенки, когда те мамкину титьку нащупывают, часто попадаем не туда, куда следует. Но не зря, девочка моя, не зря. Это процесс обретения опыта, без которого ошибки можно делать бесконечно. Потому и нужно иногда со стариками советоваться, что они за свои заблуждения немалую цену заплатили, а нам готовы решения даром подсказать. Ну, беги, милая. Ждать тебя буду с хорошими новостями.
– Только с хорошими?
– Жизнь, Катенька, очень сложное сооружение. То, чего мы считаем замечательным, может в итоге обернуться страданиями и болью. Так устроен мир. А счастье, это когда не приходится претворяться, что у тебя всё хорошо. Счастье – оно тихое.
– Если честно, я теперь совсем запуталась, только мне опять очень-очень захотелось жить. А мамой не могу себя представить. Только дочкой… и невестой.
– Твоя мама тоже удивлялась, когда ты на свет появилась, не понимала, откуда такое чудо взялось. Однако ты есть. Вон, какая хорошенькая, ладная. Отрадно, что в мой дом ты вошла с мрачными мыслями, а выходишь совсем с другими, жизнерадостными. Опрометчивые шаги чаще ломают нашу судьбу, чем болезни. Люби, милая, своего Венчика и его дитятко люби. Всё прочее приложится.
– А кем вы работали, Авдотья Степановна? Наверно, учительницей?
– Лучше о том не знать в твоём положении, девонька. Страшная у меня была профессия, совсем не женская. Судьба так сложилась.
– Неужели это секрет? Ну, пожалуйста. Я ведь теперь всю голову сломаю, думать буду.
– Ладно. Только из головы сразу выбрасывай. Патологоанатом я. Судебно-медицинский эксперт.
– А разве это страшно?
– Ещё как Катенька страшно. Лучше не вспоминать. Давай оставим эту тему. И никогда к ней не будем возвращаться. Нам с тобой о жизни думать нужно. Скоро ты станешь кругленькая, сдобная. Я и сейчас налюбоваться на тебя не могу.
– Умеете вы поднять настроение.
– Нет, миленькая моя, не я подняла тебе настроение, а настроение возвысило тебя до понимания очевидного. Моё стариковское дело было лишь направить его в нужную сторону. Любовь, как пичуга малая, которая попала в силок, который не сработал. Мечется, обламывает крылья, сбивает оперение: ей просто невдомёк, что выход обычно там же, где и вход, что никто её пока не поймал. Выскочила ты из Венькиных объятий и запуталась, а я по головке погладила, глаза тебе открыла, только и всего. Ты сама, Катенька, выход нашла.
– Неужели всё так просто?
– Не всё, не всё… вместо меня ты могла встретить человека, который помог бы ещё больше судьбу и мысли запутать. Две хозяйки из одной муки тесто месят, но у одной душистые пирожки выходят, а у второй горелые сухари. Не всегда, правда, чужое вмешательство уродует жизнь по злому умыслу. Чаще по неведенью и глупости. Ты девочка умная, рассудительная, только слишком проворная. Мысли у тебя за действиями не поспевают. Причиной тому – молодость.
– Разве хорошо родиться и сразу стать старой?
– Не о том разговор. Молодость – это приз. Главное – успеть им по уму распорядиться. Жизнь скоротечна, но узнаёшь об этом обычно только тогда, когда от неё ничего кроме воспоминаний не остаётся.
– А вот, если беременна, ведь тогда учёбу придётся бросить и вообще жизнь круто изменить, тогда как? Хорошо ли это?
– От тебя, ласточка моя, зависит. Любую потерю и преграду можно превратить в преимущество, если сильно захотеть. Редко кто может долго для себя любимого стараться. По течению плыть проще, а осчастливить того или тех, кто составляет смысл жизни – великая радость, дающая силу преодолеть всё на свете. Ты уверена, Катенька, что любишь своего Венечку?
– Про любовь, Авдотья Степановна, сказать не могу. Не получается осмыслить, что это такое. Но рядом с ним я летаю, а без него – ползаю или сплю.
– Неважно, как чего назвать. Суть в неосознанных желаниях. Если есть стремление не просто поделиться, а отдать… до последней капельки отдать, буквально всё, что имеешь, значит, правильно идёшь.
– Желание сделать прекрасной именно его жизнь у меня есть. Всегда думаю, как бы сделать так, чтобы Венечке хорошо было. Но ведь я от него убежала, оставила одного с бедой и болью. Значит, не очень крепко люблю?
– Это смятение, дочка. От неожиданности ещё не таких глупостей натворить можно. Главное, опомниться вовремя и исправить.
– Тогда я побежала. Вдруг и у него мысли возникнут… с крыши прыгнуть? Ему ведь посоветоваться не с кем.
– Вот и правильно, милая. Иди, успокой милого. Он наверняка думает, что ты его разлюбила: страдает, убивается. А тут ты приходишь, волшебная такая, радостная. Люблю – не могу. Когда у тебя внутри покой и порядок, снаружи тоже всё встанет на нужные места. Вот и у меня тоже настроение поднялось. Счастливая ты, девонька. Ох, молодость, как же это здорово!
– Спасибо вам, Авдотья Степановна! Вы меня просто спасли.
– Вот и чудненько. Я – тебя, ты – меня. На том свет держится. Что отдаёшь, то и получаешь. К тому же с прибытком.