Размышления об абсурдности жизни привели этого замечательного французского писателя к следующему заключению, с которого начинается его философское произведение «Миф о Сизифе. Эссе об абсурде»:
« Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема - проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, - значит ответить на фундаментальный вопрос философии.»
Увы, проблема самоубийства не является философской проблемой. Это скорее проблема здоровой или нездоровой психики. Редко человек задает себе вопрос о том, стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить. Это довольно странная и, скорее всего, надуманная постановка вопроса, ибо мы ставим вопрос совершенно иначе. Мы размышляем о смысле жизни. Причем, этот вопрос имеет две стороны: вопрос о смысле жизни вообще и вопрос о смысле своей собственной жизни.
А. Камю, вроде бы, и сам это понимает, поскольку чуть дальше пишет следующее: «Самоубийство редко бывает результатом рефлексии (такая гипотеза, впрочем, не исключается). Развязка наступает почти всегда безотчетно. Газеты сообщают об "интимных горестях" или о "неизлечимой болезни". Такие объяснения вполне приемлемы.»
Тем не менее, этот совершенно верный постулат его не остановит, и А.Камю продолжит развивать свое абсурдное рассуждение о несуществующей проблеме философии - проблеме самоубийства.
Заметим, что Л.Н. Толстой, описывая смерть героини своего одноименного романа Анны Карениной*, говорит именно о безотчетном поступке. Что же толкает Анну Каренину на самоубийство? Прежде всего, она уже находится в неадекватном состоянии. Ей все кажется уродливым: и «какие-то молодые мужчины, уродливые, наглые и торопливые», отпускающие, как ей кажется, гадкую шутку в ее адрес, и Петр «с тупым животным лицом», и уродливая дама, которую «Анна мысленно раздела <…> и ужаснулась на ее безобразие», и кривляющаяся девочка, и «испачканный уродливый мужик в фуражке», похожий на того, которого она видела в своем кошмарном сне, наводящий на нее ужас…
На этом фоне она получает от Вронского записку, которая ее раздражает настолько, что она мысленно говорит: "Нет, я не дам тебе мучать себя", обращаясь, даже, не к Вронскому, а к чему-то или кому-то неопределенному…
Никаких размышлений о самоубийстве у нее, конечно же, не возникает, но возникает ощущение растерянности и потерянности: « "Боже мой, куда мне?" -- все дальше и дальше уходя по платформе, думала она.»
Мысль о самоубийстве возникает на мгновение, и связана эта мысль с ассоциацией уже увиденной картины самоубийства: «И вдруг, вспомнив о раздавленном человеке в день ее первой встречи с Вронским, она поняла, что ей надо делать.» С этого момента она совершает какие-то механические движения, не размышляя о чем-либо существенном, придя в сознание уже после содеянного: «И в то же мгновение она ужаснулась тому, что делала. "Где я? Что я делаю? Зачем?" Она хотела подняться, откинуться…»
Инстинкт самосохранения сработал слишком поздно.
Те, кто имел дело с подобными несостоявшимися самоубийствами, отметят глубину и верность описания Л.Н. Толстым такого безотчетного поведения.
Думается, что А. Камю решил сделать вопрос самоубийства основным вопросом философии из-за известного нам монолога Гамлета, превратив знаменитую фразу «Быть иль не быть - вот в чем вопрос»** в «Быть иль не быть – вот фундаментальный вопрос философии».
Проблема только в том, что в монологе речь не идет о самоубийстве. Достаточно внимательно прочитать любой перевод монолога, чтобы заметить совсем другую идею, заложенную в тексте, поскольку сразу за фразой «Быть иль не быть» следует размышление, объясняющее, о чем на самом деле говорит Гамлет:
«Что благороднее: сносить удары
Неистовой судьбы - иль против моря
Невзгод вооружиться, в бой вступить
И все покончить разом... Умереть…»
Иными словами, речь идет о вопросе сопротивления злу силой. Вот, какую вечную тему поднимает Шекспир в монологе.
А. Камю совершает, таким образом, грубую ошибку, говоря о самоубийстве как о самом серьезном вопросе философии. Извинить его можно лишь тем, что во всем мире принято считать знаменитое «быть иль не быть», как размышление о самоубийстве.
Будем надеяться, что Иван Диденко, сделавший новый перевод «Гамлета», поможет нам ее исправить.***
--------------------
* часть 7, глава ХХХI
** Перевод П. Гнедича
*** https://www.youtube.com/watch?v=49PWfYIY0xE&t=61s