Я, почти не скрывая интереса, разглядывала своего спутника. Нет, я не отличаюсь бесцеремонностью и не люблю вторгаться в личное пространство других людей, просто в этот раз я была уверена, что предмет моего созерцания возражать не будет. Даже не знаю, что больше привлекло мое внимание: голубой оттенок кожи, беспрерывные танцующие движения рук и ног… А, может быть, я просто впервые в жизни увидела шестирукого мужчину?
Он снисходительно демонстрировал мне свой женственный профиль, и уголок его пухлых губ едва подрагивал в легкой полуулыбке.
— Ну? Спрашивай, — нарушил молчание мой новый знакомец.
— А чё ты такой женственный? — ляпнула я с непосредственностью пятилетнего ребенка и тут же стушевалась от собственной нелепой выходки. Какая муха меня укусила?
Мужчина усмехнулся и, наконец, повернул ко мне лицо. “Наверное, пора к окулисту”, — мелькнуло в голове. Я никак не могла сфокусировать взгляд, лицо собеседника странным образом двоилось, будто два изображения накладывались друг на друга. “Как стереокалендарик в детстве”, — подумалось мне.
— Может, дело не во мне? — вскинул бровь мой визави и, видя моё недоумение, добавил, — Может, тебе удобнее общаться с женщиной?
— Ну, ты-то уж точно не женщина! — воскликнула я и смутилась. Только б не спросил, почему я сочла его мужчиной. Неловко будет объяснять.
— Ну, тогда и увидь во мне мужчину. Что мешает? Может, точка зрения?
Он внезапно очутился слева от меня и я увидела правую часть его лица: вполне себе мужественный профиль. Как я могла усмотреть в нём женственность? Я уставилась в пространство перед собой, пытаясь осмыслить происходящее.
— Не ломай голову, — рассмеялся мужчина, — просто прими как данность. Хочешь спросить ещё о чём-нибудь?
— А можно ты будешь всё же справа? Мне так удобнее…
— Не вопрос.
— Спасибо. А кто ты?
— Скажем так… На сегодня я твой наставник.
— Наставник?... А как тебя зовут, наставник?
Да уж… Нормальные люди обычно сначала знакомятся и только потом задают бестактные вопросы. Что со мной не так?
— Можешь называть меня любым именем, которое тебе нравится.
— Ну, правда, как я могу к тебе обращаться?
— Можешь называть меня просто: мой Бог.
Я прыснула, тут же спохватилась и с опаской посмотрела на мужчину: вдруг обидится или рассердится? Однако глаза его смеялись, и я вздохнула с облегчением.
— У тебя кожа… голубая.
— Да. И что?
— У нас с такой кожей обычно джиннов изображают.
— И?
— Буду называть тебя Джинном, если не назовешь мне своё имя.
— Ну, Джинн, так Джинн…
— Ну ты же не хочешь мне своё имя назвать.
— Оно не имеет значения. Что ещё тебя интересует?
Я задумалась. Ну не спрашивать же, как он поживает. Хватит уже с меня глупостей. Хотя в данной ситуации любой вопрос кажется глупым и неуместным.
Мужчина терпеливо ждал.
— Зачем ты здесь? Или… зачем я здесь?
Джинн словно ждал этого вопроса:
— Я хочу познакомить тебя с твоим альтер эго.
— А оно у меня есть?
— Да. Ну, или ты чьё-то альтер эго.
— Но зачем?
— Чтобы ты кое-что вспомнила… Или кое-что уяснила для себя. Ты готова?
Интересно что будет, если я скажу “нет”? И тут же поняла: многорукий танцующий Джинн не будет меня принуждать. Просто исчезнет. А я… Я сама себе этой выходки никогда не прощу.
— Готова! — поспешно откликнулась я.
Джинн понимающе усмехнулся: судя по всему, моя кратковременная внутренняя борьба не осталась незамеченной. Он протянул мне одну из своих многочисленных рук и я, не мешкая, решительно вложила в неё свою ладошку. Рука оказалась жгуче-горячей, я вскрикнула от неожиданности и отшатнулась. Он тут же перехватил мою ладонь другой рукой — она оказалась совершенно ледяной!
— У тебя явно проблемы с терморегуляцией, — пробормотала я.
— Бывает, — кивнул он.
— А куда мы? — рискнула полюбопытствовать я.
— Вот сюда, — мой спутник сделал картинно-широкий жест всеми тремя своими правыми руками.
Я глянула вперед и оторопела: впереди, среди буйной зелени, высилась обветшалая каменная стена какого-то древнего города. Стена была настолько древней, что упавшие на неё семена уже давным-давно проросли и превратились в гигантские деревья, чьи корни, причудливо переплетаясь, дотянулись до земли. Некоторые из деревьев давно уже состарились и умерли, оставив в память о себе лишь высохшие, местами прогнившие, корневища, живописно стелющиеся по ограде. Казалось, будто деревья оседлали стену, а где-то создавалось ощущение, что стена всего лишь антураж, фон для изощренного природного творчества.
Словно не вынеся тяжкого груза, древняя ограда местами разрушилась; рассыпавшиеся камни скрылись под густой травой; между “ногами” деревьев зияли дыры, сквозь которые просматривались живописные руины.
Ни малейшего намёка на присутствие человека.
Джинн подвел меня к подобию дверного проема и приглашающим жестом предложил пройти внутрь.
Я протиснулась между древесными “ногами”. Опахнуло сыростью и потревоженной травой, метнулось в сторону обеспокоенное моим вторжением какое-то мелкое животное.
Я оглянулась. Стена была целой.
Я глазам не поверила! Прикоснулась рукой к замшелым, прогретым солнцем, камням — настоящие.
— Идём, — окликнул меня мой спутник.
— А… э… — я совершенно некультурно показала пальцем на стену.
— Чего только ни происходит при встрече альтер эго… — пожал плечами Джинн.
— А где моё альтер эго?
— Скоро увидишь. Идём.
— А как мы вернёмся?
Джинн не удостоил меня ответом и устремился в просвет между руинами. Я поспешила за ним.
Стена никак не шла у меня из головы, я не могла сдержать порыва и обернулась. Руин не было и в помине! Позади высились невысокие каменные строения, окруженные ухоженными деревьями, тянулись в разные стороны рукава тесных мощеных улочек, настораживала только оглушительная безлюдная тишина.
— Джинн! — окликнула я своего спутника.
— Идём, идём! — не оборачиваясь откликнулся мужчина.
— Погоди, но там…
— Я знаю, — раздался в ответ спокойный голос, — Не трать время на мелочи, недостойные внимания.
Что? Если вот это недостойно моего внимания, то что же тогда достойно?! Оглядываясь и спотыкаясь на каждом шагу, я поспешила за своим наставником.
Древний город в представлении жителя современного мегаполиса весьма скромен по размерам. Иные деревни и то больше. Так что долго идти нам не пришлось. Булыжники мостовой привели нас прямиком к площади. Какой же город обойдется без неё?
В безлюдьи она казалась довольно обширной. Но мне, как жителю крупного города, было очевидно, что стоит сюда нагрянуть хотя бы нескольким десяткам человек и эта иллюзия исчезнет.
Едва мы вышли к площади, как мое внимание полностью поглотило центральное сооружение. Забыв о своем спутнике я направилась прямиком к нему. Сначала я думала, что это некий фонтан, однако приблизившись, я засомневалась в своих выводах.
Небольшой каменный колодец, или точнее сказать, чаша с невысокими бортами, служила накопителем воды, тонкая струйка которой с тихим журчанием стекала по каменному жёлобу, выступающему из пасти какого-то экзотического зверя, возлежащего на бортике.
Я окунула пальцы в кристально чистую воду, коснулась гладко отшлифованной поверхности жёлоба. Хрустальный холодок обжег мои пальцы.
Было что-то завораживающее в этой струйке воды, в её тихом журчании
Краем глаза я отметила движение рядом с собой — наставник.
— Я никуда не пойду, — заявила я.
В этот момент мне и в самом деле казалось, что никто не в состоянии увести меня отсюда. Даже силой. Будь то Джинн или “мой Бог”.
— А мы дальше и не пойдём. Пришли.
Вот это номер! Я удивленно посмотрела на Джинна — не шутит ли. И попыталась вспомнить, зачем мы здесь, но голова была занята только источником. Только этим каменным бортиком, удерживающим в своих объятиях чистейшую воду.
Влага просачивалась сквозь размытую кладку между древними камнями, стекала скупыми слезами по глубоким бороздам к подножию чаши, в аккуратный ободок стока. Оттуда струилась она по рукавам миниатюрных канальцев, лучами отходящими к границам площади, поросшим густой зеленью.
Безмятежная гладь воды позволяла разглядеть монетки на дне… Необычность этого места была почти осязаемо ощутима. К таким местам люди устраивают паломничества.
— Зачем люди бросают монетки в воду? Только загрязняют чистый источник…
Многорукий мужчина усмехнулся:
— По-твоему, загрязняют? По-твоему монетки — это мусор?
— Конечно… Что они дают? Зачем это? Источник прекрасен сам по себе! Посмотри, какая чистая вода и, наверное, целебная. Зачем что-то лишнее?
— Может, тогда и бортики лишние?
— Ну, бортики, может, и не лишние… Источник всё же в городе расположен. Хотя, мне кажется, нет ничего лучше природного вместилища.
— А что произойдёт, если люди начнут заваливать источник монетами? Огромным количеством монет, амулетов, колец? Что произойдёт?
— Не знаю… Бывает, источники просто исчезают и появляются уже в другом месте.
— Тогда в чём проблема? Если источник всё ещё тут… может, ему нравится? — мужчина протянул мне руку, и приглашающим жестом показал на источник.
— Ты предлагаешь искупаться?
Мужчина не ответил. А на меня напал кураж. Я скинула легкие туфельки, перекинула ноги через бортик и смело шагнула в студёную воду. И стала Источником. Я и была Источником.
— Ну? Так сильно тебе мешают монетки? — поинтересовался Джинн.
— Нет… Совсем не мешают.
Я была водой, я текла из неведомых мне самой глубин… Я легко просачивалась сквозь мелкие предметы, устилающие дно, я даже не замечала их. Они были для меня не более заметны, чем дно, бортики чаши или каменный жёлоб.
— А если сокровищ будет больше? — И мой многорукий спутник начал закидывать меня монетами, драгоценными камнями, браслетами, кольцами. Что только не находило приют на дне моего убежища-накопителя. Драгоценности опускались на дно, их становилось всё больше и больше.
— Ну, что? — не прекращая своей бессмысленной деятельности, поинтересовался Джинн, — Теперь мешают?
Я с недоумением смотрела на растущую груду сокровищ, так ценимых людьми, на странного многорукого мужчину, осыпающего меня ими… Нет, ничто мне не мешало, я струилась легко и свободно.
Мне захотелось отойти в сторону, чтобы понять, будет ли мне лучше вне крепких берегов, вне этой горы монет… Я покинула уютное прибежище чаши-накопителя и сделала несколько шагов в сторону. Мужчина последовал за мной, закидывая меня монетами, пытаясь преградить мне путь. Но я уходила всё дальше и дальше, и воды мои растекались, не замечая преград. Не ощутив каких либо отличий, я всё же вернулась в привычные берега.
— Вот видишь, — мужчина бросил последнюю горсть монет, — никто и ничто не в силах удержать источник.
Кажется я никогда и никого не слушала так внимательно, как своего наставника. Я понимала, что сейчас он говорит что-то очень важное для меня.
— Понимаешь, в чём уникальность воды? — Черные глаза выжидательно смотрели на меня. А мне говорить не хотелось, лишь брови едва дрогнули повторяя вопрос: в чем?
Лодочка голубой ладони зачерпнула воды из чаши.
— Даже оторванная от источника, вода остается собой...
И руки искуснейшего фокусника не привлекали моё внимание так, как танцующие руки моего наставника-Джинна. От поверхности собранной в ладонь воды потянулись тонкие струйки испарений. Мне вспомнился жгучий жар ладони.
— ...и всегда находит путь домой, к своему истоку.
Холодная рука Джинна встала на пути испаряющейся влаги. Несколько мгновений спустя, под ладонью сгустились миниатюрные тучи. Я подошла к наставнику и протянула к нему руки. Вода ливнем обрушилась в подставленные ладони.
— Воду не удержать, — продолжил мой собеседник, — Источник волен находиться в этих берегах, или нестись куда захочет. Даже реки меняют русло! Но подумай вот о чем… Если убрать сейчас борта, что произойдёт?
Я с трудом оторвала взгляд от своих мокрых ладоней:
— Вода потечет.
— Куда?
— Вероятно, под уклон… или просто… в разных направлениях.
— Да. Целительные воды источника понесутся по улицам города, мешая прохожим, вымывая из земли посевы, принимая в свои воды городскую грязь, нечистоты, мусор… Монеты разнесет потоками воды и они будут разобраны прохожими. Звёзды больше не найдут в его водах своего отражения. Скажи мне, будет ли это иметь значение для тебя, для Источника?
Я ненадолго задумалась.
— Нет.
— Почему?
— Хоть монеты, хоть мусор, хоть звёзды — это не часть меня. Они вне меня, даже если во мне.
Одно движение руки моего безжалостного наставника — и вот уже у моих ног вместо чистейшей воды зловонная жижа. Я спокойно посмотрела в глаза Джинну:
— Ты же знаешь, я могу просто уйти. Или грязь отстоится и выпадет в осадок. Или я испарюсь и грязь останется тем, чем она является, а я останусь собой и вернусь к источнику.
Мы с наставником смотрели друг на друга. Это не был поединок. Это был урок. И я твердо произнесла:
— Для меня это всё не имеет значения.
— А для кого это имеет значение?
— Для тех… Для тех, кто…
— Смелее.
— Для тех, кто пользуется мной... — Прозвучало некрасиво и я поправилась: — Для тех, кому я нужна.
Наставник улыбнулся и мановением рук вернул чистоту моим водам. Как я ни старалась, а всё же вздох облегчения сдержать мне не удалось. Джинн продолжил:
— Да. Кто напьется из грязного источника? Кто проникнется его изначальной чистотой? Кто восхитится им? Кто подарит монетку, желая отблагодарить и мечтая вернуться снова, чтобы прикоснуться к чистым водам? Ты говоришь, монетки — мусор. Ты — Источник. Теперь скажи — что в этих монетах? Зачем люди оставляют их тебе?
Я вдруг поняла, что могу рассказать о каждом предмете, что лежит на моём дне… Но слов, чтобы озвучить, у меня не нашлось. И я молча стояла, прислушиваясь к почти беззвучному пению монет.
Джинн, пританцовывая, перемещался вдоль каменного бортика:
— Я скажу тебе! Люди приходят к источнику за чем-то удивительным. За тайной. За здоровьем. За тем, чего не найдёшь в воде из лужи, или водопроводного крана. Кто-то приходит, чтобы поплакать. Кто-то, чтобы обрести силу. Здесь люди дают обеты, получают облегчение и благословение, обращаются с просьбами и загадывают желания. Кто-то с благоговением уносит с собой несколько капель воды. Кто-то утоляет жажду. Кто-то окунает амулеты и обереги, чтобы они обрели особую силу.
— Но ведь я на самом деле ничего им не даю!
— Неправда! Как минимум ты даёшь людям настолько мощную веру, что они начинают творить чудеса.
— Но они-то думают, что…
— Неважно, что они думают! Важно, что происходит в их жизни! Именно за это они оставляют тебе то, что имеет ценность для них. Люди делают это для себя — чтобы не чувствовать долг, и чтобы обрести связь с этим местом. Это знак благодарности и залог возвращения к Источнику. К слову сказать, на эти деньги можно отремонтировать и благоустроить твои берега.
— Да, кажется, я поняла…
— Что ты поняла? — рассмеялся наставник, — Ты поняла, что такое истинное богатство и почему оно безопасно для тебя? Ты поняла, зачем женщине нужен мужчина?
— А при чём тут это? Речь ведь об источнике.
— Ты – Источник. Твое отношение к монеткам — это твое отношение к материальным благам. Ты боишься, что они загрязнят твои воды, испортят их, лишат связи с ресурсами, с недрами и превратят в болото! И поэтому предпочитаешь убегать от людей, которые бросают в тебя монетки. И твой напор слабеет, потому что слишком много сил уходит на то, чтобы снова пробиться на поверхность.
— А мужчина?... Причем тут мужчина?
Многочисленные руки похлопали булыжники бортиков:
— Вот он — мужчина. И вот для чего он нужен.
— Я не понимаю…
— Если женщина драгоценный Камень, мужчина — его Оправа. Если женщина Река, мужчина — её Берега. Если женщина Источник, то мужчина — вот… — и мой собеседник снова похлопал ладонями по камням, — Мужчина владеет материальным миром. Мужчина удерживает текучие женские ресурсы, способствует их накоплению и концентрации, распределению и разумному использованию, направляет и облагораживает, оберегает и придает им ценность.
— Да? То есть жёсткий контроль? — тут же возмутилась я.
— Разве? А что было, когда ты решила выйти за пределы этого сосуда?
— Ну… я уходила.
— Да. А я как безумный носился за тобой, швыряя в тебя деньгами и пытаясь удержать на месте. И как? Я преуспел?
— Не очень-то, — рассмеялась я.
— Тогда КАК тебя можно контролировать???
— Похоже, что никак…
— Вот именно! — многочисленные руки возделись в поучительном жесте, — Всё, что может мужчина — окружить тебя ненавязчивой заботой.
— Но… сам-то он что с этого имеет? Зачем ему это?
— Ты во всём ищешь выгоду?
— Скорее, я ищу смысл.
— Хорошо. Тогда скажи, зачем быть оправе без камня? Чем будет берег без реки? Ты Источник. Ты везде пробьёшься и хоть мелкой лужей, но будешь существовать (потому что сама себе надежные борта построить не можешь, у тебя нет таких ресурсов, ты не для этого предназначена). Но куда деваться этим булыжникам? Без источника они станут просто грудой камней… И уже не монетки будут украшать его дно, а мусор… Можно, конечно, наполнять его извне, но… Это совсем-совсем не то. Та вода не живая. Она будет мутнеть, застаиваться, плодить комаров. Испаряться, чтобы уйти к своему истоку. Мужчина и Женщина нужны друг другу. Только благодаря своему союзу они могут выполнить своё предназначение, максимально отдать этому миру и добиться наивысших успехов. Важно только, чтобы Камню досталась именно Оправа, а Источнику — надежные Борта.
Я молчала, осмысливая сказанное наставником. Отчаянно хотелось плакать. В одно жестокое мгновение всё, что казалось мне ценным, обесценилось: свобода, независимость, самодостаточность… Всё это приобрело неприятный привкус эгоизма.
— Ты — Источник. Скажи мне, почему у тебя вырвался вздох облегчения, когда воды твои очистились, если тебе так уж всё равно?
— Потому что… Потому… — я всё-таки разревелась.
А безжалостный наставник терпеливо ждал, когда я соберу в кулак свою волю и дам ему внятный ответ.
— Потому что я создана такой…
— А для чего ты такой создана? — не унимался мой мучитель.
— Чтобы… — я заливалась слезами, вероятно вода в чаше уже не слаще морской, — Чтобы… Быть… Полезной…
— Это называется — Предназначение.
Колени мои подогнулись и я осела на дно чаши, пряча заплаканное лицо в ладони. Я оплакивала годы одиночества, казавшиеся мне когда-то благословенными; века скитаний; силы, израсходованные на многочисленные бегства; собственную слепоту.
Мой наставник тоже вошел в чашу, поставил меня на ноги, по-отечески приобнял и продолжил:
— Знаешь, что бывает, когда ты следуешь своему Предназначению? М?
Я, всхлипывая, отрицательно покачала головой. Он приподнял мою голову за подбородок, оттер мокрые дорожки на щеках, а потом повернул меня к себе спиной:
— Тогда смотри…
Площадь неожиданно наполнилась людьми. Они подходили к источнику.
Мы с Джинном стояли прямо в центре чаши, но люди нас не замечали. Кто-то омывал лицо, черпая воду из чаши. Кто-то пил, подставляя ладони под жёлоб. Кто-то набирал в нательный медальон-флакончик. Я слышала мольбы и благодарности, чувствовала слезы отчаяния и всплески радости. Новые монетки опускались на дно. Объятия чаши-накопителя стали уверенней, исчезли оставленные временем шрамы, восстановилась целостность кладки. Вода широким и уверенным потоком струилась по жёлобу. Пышная зелень цветущих садов распускалась вокруг. Были, конечно, и недовольные, и нечистоплотные… Но почти незаметные смотрители ревностно оберегали чистоту и покой источника.
— Ты — Источник, — услышала я позади себя голос наставника, — скажи мне, ты поняла, в чем твоё Предназначение?
Я всхлипнула и утвердительно кивнула.
— Скажи вслух, — потребовал Джинн.
Я собралась с мыслями и выдохнула:
— Быть. Просто быть. Просто нести свои воды. И позволять прикоснуться к ним. Каждый возьмет лишь то, что ему нужно.
Наставник молча подал мне руку и помог выбраться из чаши. Я больше не была Источником. И в то же время… была им.
— Вы очень многое сейчас дали друг другу… — сказал Джинн, — Сохрани это здесь… и здесь…
Он показал на голову и на сердце. Я молча кивнула и повернулась к Источнику, автоматически ощупывая карманы.
— Случайно не это ищешь? — услышала я насмешливый голос наставника.
Я обернулась. Джинн подкидывал и ловко ловил золотую монетку. Я без церемоний сцапала её на лету и бережно опустила в воду:
— Спасибо тебе… — и ощутила на краткое мгновение, будто легкая волна плеснула в ладонь, как рукопожатие. Показалось?
— Шшшш…. Шшшшиии… — я вслушивалась то ли в голос, то ли в дыхание воды.
Сначала я решила, что мне показалось, но чем больше я вслушивалась, тем явственней слышала:
— Шшшшиииии…. Шшшшшшииии...ввввввааааа…. Шшшиввваааа...
О, мой бог! Я идиотка!
Я круто развернулась. Многорукий Бог, безмятежно улыбаясь, смотрел на меня.
— Ты не мой Бог! — выпалила я очередную глупость прежде, чем сообразила, что делаю.
— А разве это имеет значение?
— Но почему ты?
— А что бы произошло, явись к тебе какой-нибудь Архангел?
Я задумалась. И на удивление ясно осознала: я бы сочла это игрой навязанных стереотипов. Наставник кивнул, словно подтверждая мою догадку:
— Чтобы такие, как ты, поверили, нужно, чтобы к вам пришли те, кого вы не знаете.
— Но зачем это тебе?
Танцующий Бог улыбнулся:
— Считай, что я выполнял своё Предназначение.
Я выдержала пронзительный взгляд черных глаз и тихо произнесла:
— Благодарю.