Глава 10
Домой женщины приехали поздно, когда уже смеркалось. Закатили тачку с листами железа внутрь небольшой сараюшки. Шура закрыла дверь сарая на большой навесной замок. Руки и ноги болезненно ныли, натруженные длинной дорогой.
Умывшись у крыльца из бочки с дождевой водой, вошли в дом, молча поужинали и легли спать. Зоре всю ночь снился мужик-алкаш, обманувший их с самогонкой у товарного склада. Из груди девушки выходил черный шар, и Зора усилием воли заставляла его уйти в землю. Шар не подчинялся, и продолжал клубиться возле лица, опухшего от пьянства мужика. Тогда Зора приказала ему вернуться обратно. Шар послушно всосался в ее тело, но после этого начинались сильные головные боли, и одолела страшная жажда.
Утром девушка еле встала и слегка покачиваясь, пошла к бачку с водой. Долго пила из железной кружки, ляская зубами об ее края. Это заметила проснувшаяся Шура.
— Что с тобой, дочка? — взволнованно спросила она, — тебе вновь снился черный шар?
— Да, мама, снился, но я, как мне кажется, научилась им управлять.
— Расскажи подробно, все как было! — попросила Шура.
Зора все рассказала.
— С этим надо что-то делать. Иначе шар тебя погубит, — подумав, сделала вывод мать. — Схожу-ка я в соседнюю деревню, знаю, там живет женщина, которую тоже считают колдуньей. Но она, как и я, занимается траволечением.
Отдохнув до обеда, Шура собрала небольшой походный мешочек с едой и пошла на дорогу, в надежде уехать на попутной машине.
Зора весь день пролежала дома с головной болью и ломотой в теле.
— Как все же научиться управлять этим загадочным шаром? — думала она.
— Понятно, что он появляется всегда, когда меня кто-либо обижает. Но ведь не всегда надо давать ему волю калечить и убивать людей!
Так ничего не решив, Зора уснула. Проснулась поздним вечером, когда в селе затихли шум и суета людей.
— Я же кур не накормила! Вот раззява-засоня! — недовольно пробормотала она. — Теперь уже поздно, они спать улеглись, завтра больше им задам.
Поужинав, девушка легла на кровать. Шуры до сих пор не было. Стали наползать тревожные думы: «Где она, что делает? Может быть, едет домой, или идет пешком?»
Беспокойство не давало уснуть. Да и днем поспала прилично. Забылась лишь под утро.
Горластый петух, как всегда, взлетал на забор под окнами и заливисто выдал свой крик: «Подъем, засони!»
— Окаянный! Да шоб тебя разорвало! — недовольно проворчала Зора. — Жрать захотел, наверное, вот и орет…
Встала с кровати, навела болтушку в ведерке, и понесла кормить озабоченно квохчущее стадо. С петухом дружба не ладилась с первых дней пребывания девушки у новой матери. И сейчас он что - то злобно бормотал на своем птичьем языке, гневно тряся бородой и гребнем.
— Иди, поешь болтушки, может быть, добрее будешь, — смеясь, сказала девушка.
Петух, как настоящий хозяин пяти курочек, спрыгнул с жердей, и подошел к ним.
Но есть не стал, а выбрав в еде зернышко, мелко клекотал, поклевывал его, словно приглашая подружку отведать угощение. Курочка, которая была пошустрее, подскакивала, ловко склевывала зернышко, низко кланялась хозяину. Тот, довольный, что его дар приняли, снова продолжал рыться клювом в корме. Сколько раз Зора наблюдала эту картину и всегда она ее умиляла. Мысли невольно перенеслись в человеческую жизнь.
— Как у птиц все просто — думала она, — есть хозяин, он охраняет курочек, даже сам первый не ест, а ждет, пока подружки наедятся.
Где нам найти такого хозяина? Мать еще не старая, но замуж, похоже, не собирается. Надо с ней как - то поговорить. В хозяйстве всегда нужны мужские руки.
И тут мысли невольно перетекли на ее жизнь.
— Мне уже скоро семнадцать лет. Профессии нет никакой. Надо бы делать выбор, с чем идти в дальнейшую жизнь. Учиться? На кого? Что мне нравится – я сама не знаю. Люблю вязать, шить, так может быть, выучиться на швею? Надо поговорить с матерью, что она посоветует.
Погруженная в размышления, Зора не заметила, как в ограду вошла Шура. Женщины радостно бросились в объятия друг друга, словно не виделись долгое время.
— Как съездила, мама? — спросила дочь.
— Ой, дочка, я сильно устала, покорми меня и дай отдохнуть, потом все расскажу, — ответила Шура.
Зора быстренько пожарила яичницу, и накрыла немудреный стол.
Шура позавтракала и улеглась на кровать. Зора подсела рядом, взяла горячую руку матери в свою, и стала нежно поглаживать. Мать уснула. Осторожно положив ее руку поверх пледа, вышла на улицу. Без цели побрела по поселку, погруженная в свои думы. Погуляв по улицам часа два, вернулась домой. Шура уже проснулась и сноровисто заводила тесто на хлеб и пироги.
— Сейчас, дочка, закончу работу, и поговорим с тобой, — сказала она.
Поставила квашню на подоконник, в теплое место, и накрыла ее тряпицей.
Села у стола, и пригласила присесть Зору.
— Съездила я удачно, — заговорила мать, — повидалась с той женщиной, о которой тебе говорила. Рассказала про тебя и твои способности. Напугала ее, конечно, до тряски, кое-как успокоила. И вот она что посоветовала: попробовать тебя в лечении больных.
— Я не умею лечить! — с изумлением воскликнула Зора. — Умею только то, чему научила меня ты – делать отвары, различные мази.
— Нет, дочка, это совершенно другое! — сказала Шура, — нужно научиться использовать черный шар во благо, а не на вред людям.
— Но как это делать, я не знаю! — сказала Зора.
— Завтра я сделаю обезболивающую мазь для Пантелеича, нашего соседа. Приходила Меланья–его жена, просила прийти помочь. Ты пойдешь со мной, и будешь лечить его руками.
— Но как? — снова воскликнула Зора.
— Я не знаю, как будет на самом деле, но тебе нужно представить, что из рук выходит черный шар и убивает боль. Боль - это тоже самое, что и зло. Так мне объяснила женщина, к которой я ходила. Надо пробовать, учиться делать добро.
На следующий день Зора и Шура пошли к дому Пантелеича. На пороге их встретила плачущая Меланья.
— Что случилось? — с тревогой спросила Шура.
— Ой, лучше не спрашивай, а посмотри сама! — ответила соседка.
Женщины вошли в комнату, откуда слышался тихий стон. Пантелеевич лежал на простыне, уляпанной пятнами крови и слабо постанывал, закрыв глаза.
— Что с ним? — удивленно спросила Шура.
— Осколок от снаряда зашевелился у него в плече, — ответила Меланья. Вчера пьяный упал с крыльца и ударился плечом о бревёшки. Разбередил старую рану.
— Почему врачи не удалили осколок? — спросила Шура.
— Они сказали, что его трогать нельзя, нерв там какой-то рядом, может парализовать руку.
— Понятно, — сказала Шура, — готовь бинты и кипяченую воду. Я намажу рану и перевяжу его. Водка, или самогонка есть?
— Да откуда у нас бинты и водка! — в отчаянии воскликнула Меланья, — этот проглот все давно вытаскал и обменял на проклятое винище!
— Тогда его надо в город, к врачам, — ответила Шура, — может начаться гангрена, и руку отнимут.
— Не поеду я ни к каким врачам! — открыв глаза, зарычал Пантелеич, — танкисты никому не сдаются!
— Вот и поговори с ним! — снова заплакав, промолвила Меланья. — Вроде большой дядя, а ума кот наплакал!
— Чего-о-о? Ума! Ах ты, старая перечница, да я тебя шас! — в бешенстве заорал раненый.
Женщин как ветром сдуло из комнаты.
— Зора, беги! — закричала Меланья, — он в гневе себя не помнит, контуженый, может и убить!
А на Зору вид всего происходящего подействовал шокирующе. Девушка встала, не в силах шагнуть с места. Разбушевавшийся фронтовик схватил со стола нож и кинулся на нее. И тут она крикнула фразу, которая словно молния, вспыхнула в голове: «Замри!» Мужик замер в метре от нее в нелепой позе бегуна, с ножом в руке.
Постояв неподвижно с минуту, Зора осторожно сдвинулась с места, обходя Пантелеича.
Тот никак не реагировал, даже расширенные злобой и болью зрачки глаз не следили за ней. Из-за косяка дверей осторожно, с палкой в руке, выглянула Меланья. Увидела замершего мужа в нелепой позе, со страхом спросила: «Ты чего это с ним сделала? А? Зачем его в камень превратила? Как я теперь с ним жить-то буду? Расколдовывай быстро! Не то я тебя!» – и замахнулась палкой.
— Замри! — снова крикнула Зора и Меланья замерла, словно статуя.
Шура смотрела на все и похоже, тоже находилась в шоке.
— Ничего себе! — наконец воскликнула она, — вот, это у тебя способности! А как теперь их привести в обычное состояние?
— Не знаю, мама, — ответила Зора.
От всего происходящего на Зору напала трясучка. Подойдя на трясущихся ногах к бачку с водой, долго пила, ляская зубами о края ковша.
— Что теперь с ними делать будем? — снова спросила Шура. Попробуй им скажи что–нибудь.
— Что им сказать?
— Ну, скажи, пусть проснутся. Они вроде, как бы во сне.
— Ага, проснутся, а потом нас одна отдубасит палкой, а второй порежет на кусочки!
Давай, будем думать, что делать.
— Прикажи им уснуть! — снова предложила Шура.
— Точно! Как это я сама не догадалась! — ответила девушка.
Зора подошла к неподвижно стоящей Меланье и попробовала вынуть палку из ее рук. Но пальцы не разгибались. Потрогала ее тело, оно было твердое, словно из камня.
Девушка встала перед Меланьей и неожиданно твердым, незнакомым голосом сказала: «Спать!» Меланья кулем повалилась к ее ногам. Женщины послушали мерное дыхание спящей.
— Невероятно, дочка! — с глубоким волнением произнесла Шура, — ты настоящая колдунья! Давай, расколдовывай Пантелеича.
Зора подошла к фронтовику, и дала такую же команду. Мужчина мягко осел к ее ногам, выронив нож. Засопел с прихрапом.
— Ой, мама, а вдруг они не проснутся! — снова взволновалась Зора.
— Пусть поспят, мы придем попозже, посмотрим, — ответила мать.
Закрыв дом, мать и дочь отправились домой. Дома сели пить чай и стали беседовать.
— Ты такое никогда не делала? — спросила Шура.
— Мы в детдоме всегда играли в эту игру, — стала вспоминать Зора. — Бегали по ограде, а потом кто-нибудь кричал: «Замри!» и все замирали. Если кто-то сдвинулся с места, то наказывали галошей по попе. Стоять неподвижно нужно было долго. А потом надо было крикнуть: «Отомри!» и игра начиналась снова. Когда я кричала это слово, все замирали и стояли неподвижно по полчаса. Было не интересно. Другие девчонки так же командовали, но кто-то двигался, нарушал команду и ее дружно наказывали.
Женщины пришли через два часа. Спящие хозяева, как лежали на полу, так больше и не двигались.
— Буди их! — сказала Шура. — Но не говори, что с ними было!
— Проснуться! — скомандовала Зора тем же, не знакомым ей самой голосом.
Меланья и Пантелеич завозились, сели на задницы, очумело вращая головами.
На Зору и Шуру напал неудержимый смех – до того веселая картина была перед ними.
— Что это было? Мы дрались, что ли? — спросила Меланья, увидев палку, валяющуюся возле печки.
— Не знаю, мы ничего не видели, — ответила Шура, — только что зашли к вам. Ты просила намазать рану на плече Пантелеича.
— Ой, мать твою … понеслась забористая брань и стоны танкиста, — Меланья, неси водки, сил нет терпеть эту боль! — взвыл Пантелеич.
— Подожди ты с этой водкой! — перебила его стенания Шура, сейчас тебе будет легче. Ложись на бок, я тебе плечо намажу, боль утихнет. Но тебе нужно в больницу, как ты не поймешь, что можешь лишиться руки! Я не хирург и у меня нет инструментов, чтобы вытащить осколок.
– Дочка, подай мазь и иди сюда, - сказала она Зоре.
Зора подошла к лежащему мужчине. Она никогда не видела обнаженных людей, особенно противоположного пола. Подошла со смешанным чувством страха и брезгливости. Вспомнила, как ее пытались дважды изнасиловать парни. Но от тех парней исходили волны каких-то черных желаний, непонятные для ее мозга. От больного исходила совершенно другая энергия – отчаяния и боли. Зора вспомнила, как мать говорила ей, что нужно убить боль-это черная энергия. И ее убить может только черный шар.
— Но как вызвать его? Он же появляется только во сне, - со смятением думала девушка. – А, будь что будет, решила она и положила руки на покрасневшую рану плеча. Закрыв глаза, представила, что в ране сидит какое-то маленькое существо и грызет плоть. Неожиданно для ее, вокруг раны закружился маленький черный шарик и нырнул в небольшое отверстие, из которого сочились капли крови.
Танкист перестал стонать, с удивлением смотря на Зору.
— Ни хрена себе, вот это дела! — весело воскликнул он, — боль прошла абсолютно!
Дай я тебя расцелую, дочка дорогая! – со слезами благодарности воскликнул раненый, – Меланья, тащи водки, надо обмыть это дело, у нас теперь новый врач!
— Господи, — застонала Меланья, кто о чем, а вшивый про баню! Как я от этого устала!
— Вам пить нельзя! — твердо сказала Зора. – Приводите себя в порядок и поезжайте в город на операцию, осколок нужно удалить обязательно. Я вам плечо только обезболила, но не вылечила!
— Ой, спасибо вам, дорогие мои соседи! — с чувством благодарности, провожая их, воскликнула Меланья, сегодня же отправимся в город.
– Зора, слушай, – чуть приглушив голос и оглядываясь на комнату, где лежал раненый, сказала она, – может быть, попробуешь его отучить от водки? Сил моих уже нет от этого беспробудного пьянства. Из дома все вытаскал к шинкаркам.
— Не знаю, тетя Меланья, — ответила Зора, — не пробовала так делать ни разу. И то, что произошло сегодня, со мной тоже в первый раз.
— У тебя есть какие-то способности, — сказала Меланья, их надо развивать, чтобы лечить людей. Вы только гляньте – сколько калек пришло с войны! Почти в каждом доме есть увечные.
— Я еще ничего не умею, — возразила ей Зора, а поучиться не у кого.
— Делай то, что умеешь, остальное само придет!— уверенно ответила Меланья.
И «остальное», действительно пришло, но позже, путем проб и ошибок…
(продолжение:
http://www.proza.ru/2020/03/23/86)