ДЕРЕВО С ГЛУБОКИМИ КОРНЯМИ
АЛЁНА ДУНАЕВА
Глава 2. «Обломленная стрела»
Юань смеялся, передразнивая меня, не понимающую их языка. Он говорил, на все их вопросы я повторяла «Чё? Чё?». В его исполнении это и правда звучало смешно.
- Да когда такое было? - спорила я с ним, обижаясь на насмешки. Больше всех меня любил передразнивать Шу. Он мог часам ходить за мной попятам и повторять всё, что бы я не делала. Особенно хорошо у него получалось хмурить брови и морщить нос, в точности как я подтирая его рукавом. В моих воспоминаниях осталось мало деталей о том времени, когда я прибилась к группе бездомных, бороздивших просторы китайских лесов. Они были полны страха и отчаяния, наверное, поэтому я сама постаралась это забыть. Разумеется, не всё, но многое из того, что они рассказывали, я будто слышала впервые. Мне даже в голову не приходило, что некоторые, казалось бы, мелочи так много для них значили. И я была благодарна, что они помнили. Даже спустя столько лет...
Первое, что помню я, перед тем как снова осмелилась открыть глаза, это была прохлада, не свойственная знакомому мне Китаю. Уверена, что в Китае много потрясающих мест с удивительным приятным климатом, однако те дни, которые я провела там, отличались не только высокой температурой, но и повышенной влажностью. Поэтому, ощутив приятную прохладу, я поначалу обрадовалась. Думала, вот сейчас открою глаза и окажется, что всё это мне приснилось, что я никогда не покидала своего привычного ареала обитания. От этого становилось немного грустно. Печально, что все те сюрпризы судьбы я всего лишь себе надумала. Каждый раз, открывая глаза, мысленно продолжала надеяться, что сон закончился. А однажды я запуталась, что именно из моих воспоминаний было сном - детдом, соревнования; старушка, приходившая в храм на поклоны или Китай, не тот, который я видела в поместье Ли, а тот, который увидела за его пределами. Что из этого мне приснилось? Что из этого я смело могла забыть, а что было жизненно важно?
Откуда-то донеслась невнятная человеческая речь, непривычно тихая, словно кто-то не хотел потревожить чужой покой. К сожалению или счастью, до сих пор не знаю, слов я не поняла, потому что говорили по-китайски. Китай мне всё таки не приснился. Это означало, что скоро нам с Фёдором Сергеевичем предстояло вернуться домой. Как нелепо звучало это слово «Дом», особенно для таких, как мы с ним. Я часто спрашивала у тренера, как он жил после выхода из детдома. Для него это была больная тема, поэтому ничего конкретного он мне не рассказывал. И пусть в отсутствии представлений о том, как и где буду жить буквально через месяц, я всё равно была счастлива от мысли, что скоро оставлю стены такого далёкого в тот момент детского дома. Теперь у меня было моё второе место... которое я намеревалась оспорить. От накатившего страха мои веки распахнулись и не сразу распознали смазанные расплывающиеся черты вокруг. Низенький потолок, которого я могла коснуться руками не вставая с кровати, казалось был сделан из ткани или чего-то подобного, потому что через крошечные поры в нем просачивался мерцающий дневной свет. Недалеко от моего лежбища покоились узлы ткани, похожие на те, что женщины принесли в храм на территории Ли, только больше, намного больше. С самой освещенной стороны комнаты, у двери, перешептываясь стояли две женщины - молодая и женщина в старых лохмотьях с длинной ровной седой косой, лежавшей на её слегка сгорбленном позвоночнике. Она стояла ко мне спиной. Протерев лицо, я села и осмотрелась. Перед глазами всё расплылось, а тело окутала незнакомая боль, перемешанная с тошнотой от явного сотрясения. Стиснув зубы, я звонко втянула воздух, борясь с неприятными ощущениями.
Сея рассказывала, что её сестра так испугалась моего шипения, что убежала из домика без оглядки. Она сказала: «Зверь проснулся и яростно зашипел! Я видела его голодный взгляд, рыщущий вокруг в поисках своей жертвы!». То, что они называли меня зверем, стало обычным делом. Я и в своём городе была как бельмо на глазу, что уже говорить о другой стране, совершенно другой расе.
Я осмотрела себя на предмет травм, которые могли бы вызывать такую боль, но тело было на первый взгляд цело. На мне сиял шелковый наряд - подарок Ли. Дурнота сгущалась. Я припоминала хлёсткие ветви деревьев, словно намеренно препятствующих моему побегу. В голове была полная каша, будто кто-то хорошенько поработал в ней миксером. Воспоминания о прошедшем вечере были мрачными, как и сам вечер. В мыслях вырисовывались странные картины, настолько нелепые, спутанные и мутные, что всё было действительно похоже на сон. Держась за голову, я всё-таки заставила себя встать, совсем немного не дотянув макушкой до своеобразного потолка странного жилища. Задёрнув занавес на входе женщина с косой обернулась. Она была похожа на ту, что приходила в храм на поклоны, только выглядела немного... менее опрятной и более потрёпанной. А на разорванном подоле её юбки были видны бурые пятна какой-то грязи. Увидев, что я встала, она на некоторое время замерла, пристально глядя на меня, а я на неё, стараясь упорядочить всё, что помнила и то, что видела теперь перед глазами.
Я предполагала, что всё ещё находилась на территории поместья. Однако это было заблуждение. Место не было похоже ни на одно из тех, которые мы видели, обходя территории богатого имения Ли. В нём было много троп и дорог, тех что не было вокруг от меня на многие километры. Мне вспомнились слова гида, которые я, как и многое другое восприняла с пренебрежением, о том, что те женщины приходили в храм каждый день откуда-то и перед глазами встал тот шаткий ветхий мост. Могла ли я оказаться на другой стороне пропасти? Мне спокойнее становилось, когда я думала, что просто нахожусь по другую сторону моста от поместья.
Я не нашла ничего умнее, как попросить её отвести меня «туда» - к Ли. Юань сказал, что я «припала в поклоне к земле», выказывая глубочайшее уважение его семье. В этом наши воспоминания в корне расходились, потому что я всего лишь попыталась повторить то, что старушка с другими женщинами делала в храме и назвала фамилию Ли, но очевидное сотрясение не позволило мне так легко подняться с пола. Мне казалось, она сможет провести параллель между этими фактами, включая и тот, что моя персона была явно не местная, а именно двор Ли был ближайшим и единственным местом скопления иностранцев, и наконец поймёт, что именно я от неё хочу. Она недолго помолчала и затороторила. От этих звуков мне стало не по себе.
- Она говорила, что тебе лучше ещё отдохнуть и подождать в доме! - хохотал Юань, а вместе с ним и вся уже подросшая свора. - Знаешь, как бабушка боялась, что тебя забьют камнями, когда ты на четырёх лапах выскочила во двор? - Я и не заметила смотрящих на меня глаз. Уловив в небрежном жесте старушки направление, я поспешила к выходу и почти что выкатилась наружу, споткнувшись о высокий порог, которого сразу не приметила. Это была скорее ступенька, вырытой в тени невысоких деревцев землянки. Тело вспоминало деревья поместья, встававшие у меня на пути. По сравнению с ними эти деревья были слишком безродными, как я в сравнении с Хеву, если нас вообще можно было сравнивать. Солнце светило прямо над головой и даже не зная, где оно вставало и садилось, мне было понятно, что сейчас время уже перевалило за обеденное, и если я хотела быстрее вернуться домой, мне следовало поторопиться. Преодолевая сомнения касательно последствий моего поступка, я побрела в указанном направлении, борясь со страхом. Я даже готова была принести извинения за то, что без спросу проникла в музейное крыло. Ведь я так ничего из задуманного и не совершила, хотя надо признать злой умысел во всём этом и присутствовал. «Никто намерений не знал и доказательств никаких нет, - бурчала себе под нос, остановившись у одного из деревьев, чтобы перевести дух и унять новый приступ тошнотворной боли. Но меня внезапно осенило: - Что если за это меня лишат заслуженного денежного приза за второе место?» Мне стоило это ещё раз как следует обмозговать. И чем больше я думала, тем больше мне хотелось поскорее оказаться в самолёте.
По словам Юаня, я была злая и ловила ртом мух, летавших вокруг и наровивших сесть на мою голову. Наверное, на это был похож тот спор с самой собой, который тогда мне было проще озвучить, нежели выстраивать все «за» и «против» в ушибленном о что-то мозгу. На самом деле, в детстве, у меня было много сотрясений. Меня даже на целый год отстраняли от соревнований из-за частых травм. Это случилось, когда мне было одиннадцать. С тех пор я не страдала этим недугом ни разу. Может, стала бережливей; может, голова стала крепче, или просто не попадался достаточно сильный соперник. Перебирая в памяти пережитые соревнования, могла с уверенностью сказать, что там данной травмы я получить не могла. К тому же симптомы были достаточно сильные и должны были бы проявиться сазу после удара, однако прошлым вечером я чувствовала себя прекрасно, в плане здоровья.
Я вышла из зарослей, на звук воды. Вот только никакого моста по близости и в помине быть не могло. Широкая река омывала ровный берег у молодого пролеска, а по другую сторону от бегущей воды высилась пустынная отвесная скала, утопающая в пучине проносящихся мимо волн. С противоположной стороны течение было сильным, в то время как с моей стороны всё было спокойно. Приятный шелест пробудил во мне дремлющую, аж, с прошедшего вечера жажду. Наклонившись к воде, почувствовала резкую головную боль, заставившую мир перед глазами потемнеть, а меня опуститься на колени. Руками нащупав потоки воды, я набрала немного в ладони и плеснула в лицо. Следовало собраться и подумать, куда двигаться дальше. Если я и перебралась по мосту на другую сторону, то, зная себя, будучи уставшей, вряд ли ушла бы далеко. Но я не помнила, как смотрела на гончих с другого края моста. Вместо этого в голове вспыхивало голубое небо с парящей в ней стрекозой. Сжав веки посильнее, вопреки боли я встряхнула головой и снова открыла глаза. Опять сознание подшучивало надо мной, вплетая в чистейшие потоки воды в моих руках алые ленты. Они были такими же прозрачными, как и вся вода вокруг. Ленты тянулись откуда-то справа, вдоль неширокого берега, утыканного палками, что среди них было трудно что-то разглядеть. Трудно, но мне удалось. Не веря собственному рассудку, я смотрела то на воду в руках, то на берег усыпанный телами мёртвых людей. Их кровь бежала вниз по реке, унося раскрашенные потоки всё дальше и дальше от источника. Эта картина часто всплывает у меня в памяти и во снах, и в тех и в других, заставляя просыпаться от ужаса посреди ночи в холодном поту. И только то, что это всё далеко в прошлом, позволяет мне вздохнуть спокойно.
Я смотрела то на руки, то на кровавый ковёр трупов истыканных сотнями стрел. Стрекоза с голубого неба тяжело примостилась рядом с моим плечом, острым железным наконечником впившись во что-то рядом. От испуга я отпрыгнула назад от воды, стряхнув с плеча воспоминание о близости с тем, что погубило людей. Это был не сон. Та стрела не приснилась мне.
- Моя матушка спасла тебя, - вспоминал Юань и его слова наполнялись тоской. - Как я мог допустить, чтобы её смерть стала напрасной?
Его мать была среди тех, кого я увидела на берегу. Тогда я этого ещё не знала. Она увидела меня лежавшей на отмели и, невзирая на страх и протест остальных, настояла, чтобы меня подобрали. Я её не знала, но даже так могла предположить, что она была удивительной женщиной, раз не имея представления о том, что я за фрукт, или зверь, кем меня все считали, отозвалась на безмолвный зов о помощи странного непонятного создания и отдала за него жизнь.
Кто-то набросился на меня сзади и яростно поволок в тень. Я не успела переварить увиденное, как снова моя жизнь оказалась под угрозой. После этого мне стали не так уж страшны последствия, какими бы они не были, даже если это будет лишение меня заслуженного второго места. Всё казалось лучше, чем быть убитой. Никогда в жизни я так сильно не хотела назад, в свой детдом.
Не схватись я тогда руками за голову, чтобы та окончательно не взорвалась, этот кто-то неимоверно сильный, наверняка, если бы и не сломал шею, задушил бы меня точно. Мир в одночасье перевернулся. Я окончательно перестала понимать, что происходит и мне просто стало безумно страшно за свою жизнь. Помню, как отчаянно била ногами по земле. От нехватки кислорода в ушах зазвенело и засвистело. Однако похожий свист совсем недавно я уже слышала. Напавший на крошечное мгновение замер, прекратив мотать меня из стороны в сторону. Свист умножился в десятки раз. Какой-то был близко, другой далеко, но быстро приближался и становился громче, отчётливей. Земля прямо у самых стоп содрогнулась от удара. Я непроизвольно притянула ноги к себе и тут же сфокусировалась. Снова стрела. Огромная стрела торчала из земли прямо передо мной, а за ней летело ещё с десяток её сестёр. С истошным воплем я пуще прежнего принялась перебирать ногами, на этот раз помогая своему захватчику утащить себя подальше с открытой местности. Одна за другой стрелы прострочили мои следы, намертво пришив их к берегу. Но даже оказавшись укрытыми местной флорой, мы не остановились. Несколько стрел влетело за нами в заросли, в клочья разрывая зелёное полотно нашего прикрытия.
На мои слова, что в тот момент я и убить могла, Юань отмахивался. «Ты бы себя видела! - говорил он. - Ты бежала быстрее ветра!» Разумеется, он преувеличивал, однако его бы я обогнала в любом случае. Со своей раненой ногой ему было сложно передвигаться. Старый мужчина как-то даже предложил отрезать ему больную конечность, когда началось сильное воспаление. Юаню было тогда всего пятнадцать лет. Тощий нескладный юноша, обладающий невиданной для его параметров и возраста силой. У него на ту пору уже были длинные волосы, которые он подвязывал лоскутом ткани. Слишком длинные для мужчины в наше время, что поначалу, я приняла его за девушку.
Я спросила у него, как он оказался у реки. Не шел же он за мной от самого поселения специально.
- Смотрел на матушку в последний раз и считал, сколько могил нам предстояло вырыть той ночью. - Я не стала спрашивать, почему они делали это именно под покровом ночи. Всё было понятно без объяснений, ведь при свете дня убийцы поджидали их у реки.
В общем, где я оказалась, долго ещё не могла понять. Старая бедная деревушка старообрядцев от силы насчитывающая десять землянок, спрятанных в древесных зарослях. Даже по моим малым представлениям о Китае, она выглядела мягко говоря отстало, как поселение бездомных нищих. Но старушка, приходившая в храм на территории Ли хоть и показалась мне бедной, однако не на столько, насколько выглядела теперь. Вернувшись в посёлок, я сбавила скорость, почти остановилась. Вокруг стояло такое напряжение, что его можно было как масло резать ножом. Я впервые разглядела тех, кто жил там. Преобладали женщины и дети, хотя трое мужчин среди них всё-таки нашлось. Один из них тот старик, который предлагал отрезать Юаню ногу. Из одной землянки выбежала маленькая круглолицая девочка с аккуратно заплетенными косичками. Заметив мой взгляд, женщина поймала её за руку и завела за спину, посмотрев на меня так, будто собиралась убить, если я попробую к ним приблизиться. Хоть Сее и было пять лет, она хорошо запомнила свою первую встречу с диковинным зверем, который казался ей совсем не страшным, каким описывала его сестра. Сея никогда не говорила, как звали её сестру, она называла её просто «сестра», так я её и запомнила.
- Бабушка рассказала всем, что зверь отдал дань уважения семье Ли, поэтому никто не посмел тебя обидеть, - поведал мне как-то Тэм.
Мне же казалось, что дёрнись я или сделай одно неосторожное движение, меня просто закидают камнями, которые некоторые из поселенцев сжимали в руках. Совсем скоро вернулся Юань. Старушка бросилась к нему появившемуся среди деревьев и, лопоча что-то на своём, под руку подвела хромого, опирающегося на какую-то корягу, юношу с чёрными как уголь глазами, такими же волосами лежащими на его плече облачённом в сверкающий чёрный шелк. Если бы не все те слои одежды, скрывающиеся под верхним облачением, наши костюмы оказались бы идентичны. Я смотрела на себя, на него, на старушку, продолжавшую доносить что-то до сведения юноши. Для меня это было поразительно. Я не знала как воспринимать после этого подарок Ли или обстановку в целом, если даже нищий носил такую красоту. То ли одежда делала его солиднее, то ли его осанка и то, как он держался, делало его более статным, в моих глазах этот человек вырос в статусе не произнеся ни слова. Откуда мне было знать, что этот на первый взгляд хлюпик и был тем, кто волоком утащил меня с берега реки. «Ли Юань» - отчётливо повторила старушка несколько раз и я догадалась, что это было именем молодого человека. Опять Ли! Она пролепетала что-то, продолжая обращаться ко мне, но я ничего не понимала из её стараний.
- Чё? - несчастно икнула я, не имея ни малейшего понятия, чего она ждала от меня. А женщина приняла это за ответ. Так они стали меня звать - Чон.
Чон или Яна Понедельник. Кто из них был сном? Кого из них никогда не существовало?
Сама не заметила, как это новое имя привязалось ко мне, и я стала на него отзываться. Не могу найти объяснения тому, что не пыталась представиться своим настоящим именем. Яна - ведь, не так тяжело произносить.
Вообще-то, «Чон» было первое слово, которое я научилась узнавать в их речи. Разве что, после слова «рис» или «еда». Точно трудно было понять, потому что ели они один рис. Иногда это был пресный суп с одной лишь жалкой рыбёшкой, которую вываривали до такой степени, пока всё мясо не растворится, чтобы никого не обделить, иногда из какой-то несчастной птички, но присутствие риса в скромном блюде оставалось неизменным. Для приготовления еды раз в день или в два несколько женщин уходило подальше от поселения, каждый раз в разном направлении, чтобы не выдать место стоянки. А моё появление на берегу заставило их снова готовиться к переезду. И к вечеру все засобирались. Я поняла, что просидела весь день под деревом и упустила шанс в скором времени оказаться дома, когда вокруг начало смеркаться. Всё, что мне оставалось, это надеяться на Фёдора Сергеевича, что он не улетит без меня и уже скоро начнутся поиски глупой меня, а может,рано или поздно женщины снова соберутся в храм к Ли и приведут меня обратно. Это был последний раз, когда я возлагала на кого-то надежды.
Откуда-то мужчины выкатили двухколёсную телегу. Юань водрузил на неё непонятное подобие лопаты и вытянутый свёрток дорогой, мне так показалось, ткани. То, что было в нем, юноша трепетно прижимал к груди. У них не было лошади или быка, хоть кого-нибудь, чтобы запрячь в повозку. Они тянули её сами. С мужчинами, прихватив узелок некоторых запасов продовольствия, пошла и старушка. Похожие узелки женщины оставили на столе перед храмом в поместье. И хотя я сомневалась, что они решили помолиться на ночь глядя, всё равно увязалась за ними. Мужчины то и дело оборачивались на меня. Что-то недоброе в их косых взглядах заставляло меня держаться от них немного поодаль. Потом они разделились. Мужчины с телегой ушли в сторону и скрылись в темноте, а юноша со старушкой продолжили двигаться прямо, за ними и я.
Вокруг стало совсем темно. Я почти потеряла их из виду, когда мы наконец подошли к границе леса за которой расстилалась бескрайняя долина. На многие десятки километров от леса не было видно никаких признаков цивилизации. Ни поселений, ни дорог, ни электросистемы. Единственным источником света служили звёзды. Это место казалось девственным и не тронутым человеческой рукой. Для меня было удивительно, что на Земле всё ещё остались такие места. Прекрасные и пугающие. Вокруг было огромное пространство. Сколько людей и времени могло понадобиться, чтобы прочесать всю округу и найти одного единственного человечка? Срок моего возвращения становился неопределённым.
В свете звёзд я увидела, что хромой юноша опирался не о корягу, с которой ходил днём, а на ту самую странную лопату. Он отдал старушке свёрток, который как мне казалось, уехал на телеге вместе с лопатой, и женщина со всей ношей примостилась под деревом. За всю дорогу никто не проронил ни слова. Я ждала, что меня позовут поближе или прогонят, но в отсутствии мужчин на меня никто ни разу не обернулся. И только устроившись по удобнее, женщина наконец повернула ко мне своё лицо и постучала по траве. Я поняла, что она приглашала меня присесть рядом. Если бы я тогда знала, что значил этот жест на самом деле. Нет, он и вправду означал приглашение сесть поближе. Но она не просто позвала и сама позволила приблизиться к себе напугавшее всех диковинное существо, так не похожее ни на кого из всех живых созданий, которых они знали. Она показала, что верит мне.
А юноша принялся копать. Я никогда не видел столь странного способа рыть землю. Он работал одними лишь руками, втыкая железный край в землю с сильным замахом, что требовало больших затрат энергии. Он быстро устал, но не смел останавливаться. Я подумала, что он не помогает себе ногами из-за причины своей хромоты - ранения, о котором я узнала немного позже. Потом увидела, что на его ногах были мягкие тряпичные... как бы это помягче назвать, чешки, что ли. Такие как те, что на тренировки надевали гимнастки - наши соседки по спортзалу. Это сшитые куски ткани, немного уплотнённые на подошве. Как короткие носки, только обувь. Исчерпывающее описание, знаю. Мои шангхайки были не многим их лучше, во всяком случае, мои ноги были здоровы. Поэтому я просто встала и взяла лопату из его рук. Но он не выпускал её, вцепившись мёртвой хваткой, словно я собиралась украсть ту. С моей стороны было глупо пытаться что-либо доказать и я не стала настаивать. В тот самый момент из зарослей показался мужчина с телегой. Он подкатил ближе и остановился, глядя на нас двоих, державшихся за черенок. В звёздном сиянии разглядела в телеге три тела. Я видела их на берегу. Один принадлежал мужчине, два других молодым женщинам. Их лиц мне не было видно. Они лежали на животе, а из спин торчали стрелы. Мне снова стало страшно, хоть и понимала, что пока на тот момент я была в безопасности. Юноша смотрел на них, и в его раскосых глазах отражалась вселенская боль. В них не было слёз. Только боль, от которой щемило в груди даже у меня. Я осторожно потянула за лопату и юноша вернулся ко мне взглядом. Что именно я сделала? Не знаю. Не помню. Но Юань сказал такую вещь, которую я не забуду никогда: «я доверился тебе и не пожалел об этом ни разу».
Он с сомнением слегка расслабил пальцы, будто спрашивая, этого ли я от него хочу. Я кивнула. И он отпустил. Я сразу приступила к делу. Копать пришлось всю ночь. И с появлением первых лучей я продолжала выкапывать последнюю могилу. Всего их было шестнадцать. Мы не могли делать их глубокими, чтобы закончить всё до утра. Мужчины чередовались, везя телеги с убитыми и грудой булыжников. Вместе с Юанем они складывали тела в ряд, где юноша после ухода катафалка, одну за другой сламывал стрелы под самое основание и аккуратно складывал обломки в принесённый собой свёрток. К концу погребальной церемонии этот свёрток стал больше в несколько раз, напоминая вязанку хвороста. Камни он невысокой пирамидой выкладывал на разровненную поверхность могил. Последней, уже на рассвете, мы хоронили красивую женщину. Её привезли на третий раз, но Юань оставлял её. Это была его мать. Заново собрал её волосы, поправил одежду, припасённой для питья водой умыл её лицо и руки. Под покровом ночи не было видно крови на телах других. Но я помнила, как много её было в реке. Однако облачение женщины не было перепачкано кровью. Как сказали бы в любимых криминальных сериалах, которые часами могла смотреть наша няня Соня Афанасьевна, эта женщина умерла мгновенно. От этой мысли мне становилось чуточку легче, ведь это означало, что она не мучилась перед смертью. А когда, наконец, наступил её черёд упокоиться в земле, юноша исчез и вернулся с саженцем неизвестного мне дерева. Он посадил его у изголовья женщины вместо надгробной каменной башни, которую ставил другим.
Когда я спросила его о стрелах, почему он ломал их, если мог использовать для защиты, юноша мне ответил, что это не та вещь, которой он мог воспользоваться как оружием. Это была клятва о мести. Юань намеревался предъявить все эти стрелы тому, на чьих руках была кровь тех людей. Их было много и становилось только больше.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
(Глава 3: "Враг у ворот" http://www.proza.ru/2020/03/19/1107 )