Последней каплей терпения стало желание Ирки родить третьего ребёнка. Не хватает ей двух спиногрызов, на которых она всю свою зарплату тратит. Вдобавок, тесть и тёща навсегда оставили свой север. Поднакопили деньжат и ушли на заслуженный отдых. Пенсии у них хорошие, северные, но ему из них не перепадало и копейки. Трогать его не трогали, но и бисер не сыпали. Когда услышали, что у дочки девочка родится, то сразу согласились с этим. А что им было не соглашаться? Если Алекс надумает бросить жену, то пятьдесят процентов по алиментам платить ему придётся.
Стал Алекс попивать от жизни такой. То с дружками в пивнушке, то сам втихаря. Раз зашёл в магазин, вишней поторговав, чтобы бутылочку белой купить, надоела винная кислятина тестя, а там бабища за прилавком, кровь с молоком. Груди так и прут из под кофточки, блондиночка, глаз не отвести.
- Мужчина, поторопитесь, мне уже закрываться пора, - пропела, его разглядывая. Сама пуговку на кофточке расстёгивает, свой товар показать.
И не понял Алекс, как у них всё закрутилось. Магазинчик её был. Прежнего грузчика уволила, его приняла и получил он от судьбы подарок - два в одном.
Хватало им для любви перерыва на обед, она для этой цели раскладушку из дома принесла. С утра он на работу, дома никаких вопросов, мало что высшее образование имеет, нет работы по его профилю в этом городишке. Зарплата маленькая, но жена с него и эту не брала. Сам изредка что-нибудь из магазина принесёт молочного для детишек. Тёща глянет со снисходительной улыбочкой, а Ирка и забыла о нём со своей беременностью. Срок маленький, всего два месяца, а тёща с тестем как сдурели, носятся, словно с торбой писанной. Как на грех, и любовница о своей беременности поведала. Пообещал, что разведётся с женой после рождение третьего ребёнка. Поверила, не грызла, всячески ублажая.
Рожали Ирка и любовница с разницей в неделю. Первой рожала любовница. Семимесячного родила, при своих габаритах не доносила дитя, родив раньше. Сам не забирал из роддома, упросил подругу её. Боялся, что запомнят в больнице папашу, двух жён встречающего.
Все беды приходят в одно время. Мать, как снег на голову, свалилась в один из дней. Приехала, старая дура, разыскала через милицию. Брательник Галины, любовницы бывшей, адресок раздобыл за приличные деньги. Остался в городке на прежней должности начальником, только теперь звалась милиция полицией. Хитро обвёл мать, подлец, заставив её продать квартиру и взял себе половину за адресок.
Родственники приняли мать тепло, не то что его. А она возьми, и отдай к утру богу душу. Одно радовало, что отца уже не было в живых и ничего ему не мешало вернуться домой. Надоел этот юг до чёртиков, подаривший двух баб на шею и четырёх спиногрызов. Не понял он тогда, что дома уже нет у него. Прилетел, к одной бабе кинулся, она попёрла, у неё хахаль новый был. Галину брат отдал замуж за своего подчиненного, которого в другой город перевели. Жить негде, жрать нечего, пришлось ему опять на юг добираться как попало.
Приехал, и в дом к тестю, но и там облом. Ирина про ребёнка на стороне прознала, подала на развод, выставив с двумя большими чемоданами его вещей. Любовница Оксана сразу в оборот взяла. Стоит на пороге домишка своего, под самую завязку наполненную отдыхающими, и кричит ему при всех:
- Я не кошка облезлая, чтобы всяких блудливых котов принимать на постой. Сын у тебя здесь живёт. Развёлся со своей барыней, женись на мне или катись на все четыре стороны, другие найдутся.
Зарегистрировали брак, а через семь месяцев родилась дочь. Пятеро детей и нет ни одного на него похожего, хоть на самую малость.
Что же у нас с отцом не получилось себе подобных сотворить? - стал задумываться Алекс. - Все отцовские детки непонятно на кого похожие. Моих уже пятеро и ни одного в меня. Ладно девчонки, но парни-то что? Оксанка смогла бы от другого мужика залететь, вон их сколько по комнаткам отдыхает, но Ирка всегда была под строгим присмотром бабушки, вовремя почившей, а потом - родительский догляд. Эти на сторону ей и глянуть бы не дали, не то, чтобы родить от чужого мужика.
Жизнь становилась всё скучнее и скучнее. Вокруг него столько бабочек порхает, но ни к одной не подойти. Городок маленький, все как на ладони, всё жене донесут и выпрет она из своего неказистого домика пинком под зад. Зло на бывшую в душе зарождалось. Трое детей ей подарил, сама живёт, как сыр в масле купается, а он в нищете мается. Оксана со своими постояльцами шашни крутит без всякого стеснения. Ушёл из её магазина, дома надоела. Устроился в администрацию города на малюсенькую должность по коммунальным делам. Вот там все новости про свою бывшую и узнавал.
На всех углах её улыбка, при трёх детях в депутаты направилась. И ведь избрали, да с таким перевесом с соперниками, что мэр всю избирательную комиссию после по углам разогнал. А кричал-то как после подведения итогов, окна в администрации трещали:
- Как так вышло, скажите мне? Баба с тремя детьми выборы выиграла! Не для этого её выдвигали, а для составляющей, из-за этой дурацкой гендерной политики российского законодательства для привлечения женщин в органы власти. Пересчитать! Перепроверить! Внести изменение в расклад!
Но куда там! Ирка взяла семьдесят пять процентов голосов. Детей на родителей оставила, а сама в край умотала, квартирку там получила.
Долго еще по городу висели плакаты с её лицом, наполненным какой-то жизненной силой. Алекс даже не заходил к детям, они стали ему не просто не нужны, он страшился своим появлением спровоцировать бывшую подать на алименты. Тогда Оксана точно выпрет взашей.
Работа у него была тихая. Сиди, изучай циркуляры и рассылай дальше по цепочке. На коллег женского пола внимания сам не обращал, но удивлялся, почему на него никто из них не позарился.
В один из пятничных вечеров, уложив детей спать, решил сходить за Оксаной в магазин, подсобить принести сумки, а главное - прогуляться.
По тротуарам гуляли влюблённые парочки, весь городок был в цвету. Ноги сами повернули к дому тестя. Во дворе слышались голоса детей. Радостные, громкие, но в такое позднее время не спали. Хотелось позвонить в калитку и прочитать тестю с тёщей нотацию. Послышался звук подъезжающей машины и Алекс отскочил к соседнему дому под ореховое дерево, прильнув к стволу.
Подъехала, до боли в сердце, знакомая машина. Ирина выпорхнула из неё в красивом брючном костюмчике, волосы в высокую причёску заколоты и не подумаешь, что мать троих детей. Навстречу детвора с дедами, обнимают мать, а у той в руках пакеты с подарками. Тесть загнал машину во двор, скрипнули ворота и наступила тишина.
Обнял ствол, застонал, как зверь раненный, и услышал голос Гоги над головой:
- Что ты там прячешься, Алекс? Дети твои, а ты к ним подойти боишься. Вот стою на своей мансарде, с которой соседский двор на ладони, и удивляюсь, глядючи на это. Ты отсюда свою судьбу выбирал, так чего отступил от Вишни? Чем она тебе не угодила? Смотри, какая красавица и чем старше, тем красивее.
- С кем это ты речи там ведёшь, Гога? - послышался голос Анжелы. - Или показалось мне?
- С дубом говорю. Спи спокойно, дорогая! - тихо ответил Гога.
- Где ты дуб-то увидел? Орех у дома растёт. Совсем на ночь глядя одурел? - спросила Анжела, выглядывая в окно.
Алекс тихо, по-кошачьи, пошёл прочь. Оксана уже закрыла магазин. Он хотел постучать, но услышал мужской смех за дверью, а потом стоны Оксаны. Любит она стонать в определённые моменты. Развернулся и пошёл домой. Оксана пришла под утро, легла в детской. Утром, ничего не спрашивая, ушёл на работу.
Бежали дни, недели, месяцы, но ничего в его жизни не менялось, разве что залысины появившиеся и мешки под глазами. Присмотрелся к себе в зеркале и понял многое. Пролетели лучшие годы, ещё и сорока нет, а вид старика замшелого. Вспомнил отца своего, прожившего никчёмную жизнь, то по бабам чужим, то по тюрьмам.
Пришла в город поздняя осень, разлетелись по домам отдыхающие, опустел дом Оксаны, она первым делом на аборт сбегала, подчищая свои летние грешки.
Придя в понедельник на работу, увидел беготню в администрации. Бабьё шушукалось по углам, многие не скрывали своих слёз, охотно рассказывая о беде, свалившейся на их сердца. Горевали они по Илье Волгину, красавчику городскому, предпринимателю с большим капиталом, рисуя страшную картину его гибели в огне. Одна из дам в его отделе, сокрушённо вздыхая, изрекла, поглядывая на Алекса:
- Такой красавец погиб! Всего сорок годков! Жених завидный, человек щедрый. Сколько школам помогал, стариков стороной не обходил. И ведь надо такому случится. У него в нашем городе даже пассии не было, ни с кем не встречался, ни с кем не любился. Поплакать над ним, конечно, есть кому. Набегут все, не замеченные им невесты, от семнадцати до сорока лет, но это совсем другое. Брат Анжелки из ЗАГСа был на трассе после аварии, жуть что рассказал. Наша депутатка в тот же вечер по трассе домой поспешала, носит её туда сюда, прижала бы хвост и сидела дома с детьми. Нет, носится! Остановили её гаишники, а она и не смогла толком рассказать ничего, кроме двух слов: - Догорает уже...
Страх обуял Алекса. До Волгина ему и дела нет, не стало этого красавца и не стало, а вот за Ирку страшно. Не дай, бог, что с ней! Останется он с оравой детворы её, тут уж никуда ему не деться - отец. Вечером того же дня пошёл к дому тестя, стоял под орехом, зябко было. Увидел врача, входящего в калитку, знать заболел кто-то. Машина была во дворе и это успокоило.
Город провожал Волгина огромной толпой, с оркестрами, траурными венками в несметном количестве. Мэр речуху толкнул, пышно поминки отвели и разбрелись по кабинетам и домам. Он не ходил на похороны, дежурил в приёмной, отвечая на звонки.
Ирка приём избирателей вела пару дней в администрации, шел народ толпами. Сидела в отдельном кабинете, каждый раз в новых нарядах приходила, помолодевшая, красивая. Старался на глаза ей не попадать. Приходил домой хмурый, задумчивый, но Оксана не смотрела даже в его сторону, болела и очень. Немудрено, по пять-шесть абортов за год.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2020/02/07/1357