Воспалённая осень
У меня всегда было какое-то стремление успеть всё и сразу, поэтому важных дел оказывалось слишком много, отчего выполнить всё не смог бы ни один человек. Первая неделя десятого класса прошла в уроках, из-за чего я даже не писала в дневник. Но потом начал постепенно устанавливаться ритм жизни. Первые уроки литературы с великой и ужасной Тамарой Васильевной, ожидание первых уроков по фортепиано и, конечно, учёба, учёба, учёба.
А потом я заболела. Казалось, что такого особенного, обычное дело, но кто бы мог подумать, что ходить со всеми признаками простуды я буду до начала лета. Но об этом речь пойдёт ниже.
Пока же я должна рассказать о том, как началась одна театральная история того года. Надежда Алексеевна давно хотела поставить в школе какой-нибудь мюзикл, а когда у неё появился новый, пятый, класс, она решила, что настало самое подходящее время. Её выбор пал на «Снежную королеву», а мне как своей ученице и преданному человеку она предложила роль Снежной королевы в этой постановке. Конечно, я согласилась, не задумываясь. К сцене я относилась равнодушно, но возможность поработать с Надеждой Алексеевной, разумеется, подкупала.
Начало октября было отмечено тем, что мне пришлось провести первые уроки литературы для своего класса. У директора школы могут быть срочные отлучки, но занятия должны идти по расписанию. Тамара Васильевна, оставляя меня за себя, как будто преследовала не одну цель. Само собой, ей нужно было кем-то себя заменить, но так она, кажется, давала мне попробовать на себе роль учителя литературы, ведь в тот год я одна из немногих собиралась сдавать экзамен по этому предмету.
Было сложно только потому, что я не чувствовала большой уверенности перед своим классом, но должна признать, что ребята слушали меня и даже отвечали на вопросы. И хотя я потом поставила им всем хорошие оценки, вряд ли эти баллы потом дошли до классного журнала.
С английским языком у меня было всё не так мажорно, как с русским. На десятый – одиннадцатый класс я попала в условно «сильную» группу, и оказалось, что мои познания в этом предмете весьма скромные. Читала я с ошибками, стихи учила с большим трудом, диалоги приходилось зазубривать, а переводы без словаря не удавались мне и вовсе. Поэтому я переползала с тройки на четвёрку и ужасно переживала по этому поводу, хотя и верила в то, что, в конце концов, всё как-нибудь образуется.
В десятом классе было обязательно участвовать в научно-практической конференции. С большой натяжкой это можно уподобить подготовке вузовской курсовой работы. Такая была, по крайней мере, цель, хотя наши труды имели мало общего с настоящими курсовыми.
Выбирая тему, я искала то, что мне было бы интересно. Теперь я уже не помню, как вышла на историю письменности, но именно она меня привлекла. И тогда я обратилась к Наталье Александровне, если читатель помнит, нашей учительнице истории. Тема ей понравилась, хотя моё предложение выделить собственную классификацию и было в высшей степени наивно, потому что всё давным-давно уже создали. Тем не менее, она внимательно относилась к моей работе, помогала с выбором материала и даже как-то дала почитать «Библейские холмы» Эриха Церена. Если в этой книге было немного сведений, которые бы касались моей работы, то сама по себе она была очень увлекательной. Насколько мне известно, многие школьники после неё поступали на археологию.
Допускаю, что Тамара Васильевна думала о том, как бы компенсировать мне отказ от лицея в пользу нашей школы. А когда возникла возможность сотрудничества с городской школьной газетой, она предложила мне это место. Раз в неделю в Доме Учителя проходили занятия по журналистике, результатом которых должен был быть выход газеты «Перемена». Конечно, я сразу же согласилась. Тогда мне казалось, что это судьба.
Первые четыре занятия для нас проводила Ада Сергеевна. В газете она была литературным редактором, и с нами она говорила о текстах. До этого момента я не встречала человека, у которого было бы такое трепетное отношение к слову, и эти занятия дали мне больше, чем весь курс русского языка в школе.
Помню, как на втором занятии она разбирала наши тексты, что мы писали дома. Она тогда прочитывала их вслух и комментировала: что хорошо, а что лучше выразить по-другому. Когда очередь дошла до моей рукописи, я заволновалась, но критиковала Ада Сергеевна очень корректно, и в числе прочего она мне сказала, что я очень хорошо пишу.
К сожалению, это было последнее занятие с Адой Сергеевной, а последующие уроки журналистики проводила уже не она, а главный редактор «Перемены», Наталья Алексеевна.
И потом, когда мне пришлось выбирать, идти на занятие по литературе или на журналистику, я выбрала второе. По какому-то внутреннему ощущению я чувствовала, что на том этапе это было для меня важнее. Правда, потом всё решилось в мою пользу, и занятия по литературе перенесли на другой день недели.
Помню, как первое интервью взяла у Надежды Алексеевны. Если я и могла с кем-то из учителей поговорить о Дне Матери, то только с ней. Ей удалось найти какие-то единственно возможные слова, чтобы передать тепло и нежность по отношению к матери, хотя всем нам известно, что с мамой отношения могут быть не самыми простыми. И хотя Надежда Алексеевна говорила, что она во многом «папина дочка», ей удалось мудро и трогательно ответить на мои вопросы.
http://www.proza.ru/2020/01/29/227