Рубеж.
Повесть.
Олег Русаков.
начало повести: http://www.proza.ru/2019/07/07/1427
Часть 3. Взлом.
Глава 2. Последняя попытка.
…Местный дедок, хозяин соседского со штабом дома, у которого двое сыновей погибли в партизанах, а жена кинулась на полицая с Берестяного, и была им убита, знал старую гать через топкое болото. Прошлой ночью по заданию Капитана разведроты была проверена оборона немцев на той стороне топи. Про гать немцы не знали, первый секрет врага был обнаружен на дороге, ведущей в ближнюю деревушку с теплым названием Берестяное, впрочем, как и название самого болота. Аж только в трех километрах от гати дорога тонким луком изгибалась от болота, которое полу подковой лежало на большой равнине. Было похоже, что топь фрицы считали своим тылом. Как таковой линии обороны там не было вовсе. А за дорогой и начинался лесок в котором сосредотачивались ударные войска немцев, будто защищённые, этим болотом, с двух сторон. Чуть далее возвышался над местностью взгорок, на котором стояла полуразрушенная церковь, непонятно зачем разграбленная более десяти лет назад, во времена советской инквизиции.
Именно там и надо было проводить арт-разведку, для массированной артиллерийской подготовки перед очередным наступлением. Так уж сложилось, что в этом лесу месяц назад прятался сводный отряд партизан, который принял в свой состав разведгруппу Колодяжного перед операцией на станции Озерная. Они тоже умело пользовались этими природными условиями, водя немцев за нос, появляясь не понятно откуда и исчезая, в их расположении.
Но именно здесь теперь проходила линия обороны фашистов после июльского наступления наших, которое должно было привести к освобождению данных территорий… А вот топчутся на этом рубеже наши войска уже второй месяц, отвоевав у немцев километров тридцать по фронту, на такую-же глубину. Затем отражая немецкие контратаки пока не выдыхались фрицы, а наши прифронтовые тылы не наполнялись новыми пополнениями. Завтра… опять в атаку! И нельзя промазать гаубицами по скоплению вражьей техники и живой силы. Это и была основная задача разведгруппы, сформированной уже четвертый раз… Никитин погиб в третьей. Нельзя было пасть разведчикам, иначе раздавят фрицы наступающих снова, это был последний шанс, последняя надежда. Сгинет группа Васильева – наступление начнется все равно, но большая территория… гуще будет усеяна телами русских солдат.
Предыдущие группы уходили на вражескую территорию по темному. Уходили в короткие июльские ночи, по вроде тщательно подготовленным маршрутам. Обязательно натыкались разведчики на немецкие засады. Васильев решил ночи не дожидаться.
Раз есть проводник через берестяное болото, как его называли местные, выходить решено немедленно. Инструктаж Васильева для группы был следующим: «…Выйти на запланированный рубеж решено в светлое время дня. С одной стороны, для возможности большего обзора вражеской территории. Во-вторых, в светлое время, легче расшифровать засады немцев, если таковые имеются. С другой стороны, времени уже нет, всю работу арт-разведки необходимо выполнить до заката, скорее всего на рассвете на это уже не будет времени… утром, после рассвета, дать только подтверждение целеуказаний и не сидеть долго на трансляции, чтобы немцы до времени не смогли запеленговать сигнал. Далее корректировать обстрел уже во время боя по обстоятельствам…».
Васильев сделал паузу. Глубоко вздохнул: «…Сейчас вопросы есть?.. Тогда продолжим. Арт-разведку и радиста, еще вечером, после целеуказаний, оставляем под прикрытием двух бойцов… Черт его знает как там обстоятельства сложатся, но думаю из церкви вам лучше не выходить, если уж придется бой принять… лучшего укрытия все равно не найти. Итак, первая группа остается для корректировки обстрела…».
Капитан опять сделал значимую паузу: «Другая группа из трех разведчиков выдвигаются на дорогу, берут языка в чине офицера, подчеркиваю – рядовые и унтеры нас не интересуют…» - он опять сделал паузу, подчеркивая значимость сказанного: «Тут, Трифонов, твоя память потребуется, ты эти места немного знаешь, все-таки две недели здесь с Колодяжным кружили. Немедленно вытаскиваем языка через болото, желательно в штаб его притащить до часа ночи, чтобы в войсках успеть отреагировать на его сведения. Проводник нас будет ждать до утра, до восхода солнца. Возвращение группы арт-разведки не планируется до освобождения оккупированной территории.» - Капитан опять замолчал, обводя всех сосредоточенным взглядом: «Задача всем ясна… Вопросы есть? Спрашивать только сейчас, затем только приказы».
Капитан опять обвел всех бойцов жестким взглядом в полном молчании.
- Стройсь… - резко скомандовал командир.
Бойцы выстроились в короткую шеренгу. Васильев подходил к каждому из бойцов и внимательно рассматривал амуницию, у кого-то поправляя ремень, или грубо проверял натяжку лямок вещмешков. У одного бойца на ремне висел котелок, командир приказал его отстегнуть и оставить в расположении. После того как всех бойцов осмотрел, приказал попрыгать, у лейтенанта-артиллериста в рюкзаке что-то звенело.
- Лейтенант, что у тебя там звенит, яйца что ли…
Бойцы прыснули сдержанным смехом.
- Цинк с патронами, товарищ командир, люблю, что б запас был.
- Выйти из строя перепаковать вещмешок. В разведку идем к врагу, не на ярмарку, там даже цыкнуть нельзя… это всем ясно?.. Это всем ясно?!! – Васильев сказал последние слова громко и очень жестко…
Гать, на всем своем протяжении была затоплена, проявляясь над поверхностью болота лишь маленькими отдельными островками, или черными, торчащими гнильем, бревнами. Далеко не все, местные знали о ее существовании. Ее проложили через Берестяное болото еще до революции, говорят, аж в прошлом веке местные помещики рубили ее, чтобы таскать по ней легкие подводы на лошадках. В объезд болота было более двадцати километров, через гать – всего пятерочка, если из Сосновки, и еще нескольких деревень, пораньше выехать, через гать уже к утру на ярмарку успеть можно, вокруг только к обеду если Бог даст по сухой дороге. В распутица, только по гати, добраться получалось.
Заброшена она была уже давно, в двадцатые годы отсыпали хорошую дорогу вокруг болота, гать как-то стала не нужна, и уже давным-давно утонула. Но пройти по ней было можно, надо только ее знать. Молодым, до болота, было все равно, а старики знали и, бывало, даже, по ней ходили. Один раз, в составе партизанского отряда, это болото и Трифонов пересекал, но понял, что уже бывал здесь, только когда ступили в это самое болото разведчики, и заново мочил он свои ноги в этой топи, вода которой имела на гати очень запоминающийся запах.
Уже в четвертом часу по полудню разведгруппа вышла в район предполагаемых целей, в мокром обмундировании, с тяжёлыми сапогами, но без потерь и приключений. Церковь без куполов, но все равно гордо… статно, возвышалась на небольшом бугре, за которым и пряталась деревенька Берестяное. До церкви оставалось километра полтора, может чуть больше.
С точки, с которой наблюдал окрестности в бинокль Васильев, хорошо просматривалась длинная дуга грунтовой дороги, которая как раз катилась в эти места со станции Озерная. Метрах в семистах, на развилке, тот самый пост немцев. Дорога сильно изъезжена тяжелой гусеничной техникой, шириной в две, а где колея раскисшая, в три полосы движения. Было четко понятно, что по этой дороге совсем недавно, уже после последних дождей прошло много тяжелой техники. Пост выполнен не одной точкой, как немцы делали обычно, а два укрепленных крупнокалиберных пулемета, между открытыми дзотами из мешков с землей, метров сорок, много солдат. Три импровизированных шлагбаума, по каждому лучу исходящих с перекрестка дорог. Более накатанная техникой и широкая полоса уходила вдоль леса, от болота. Васильев был почти уверен, что это и было направление движения сил и средств фашистов для контрнаступления немцев, на плечах остановленного наступления Красной армии.
Данное место было не удобно, для ожидания и взятия языка, дорога хорошо просматривалась с немецкого контрольно-пропускного пункта. Даже пересекать дорогу группе в этом месте было нельзя. требовалось уходить дальше в сторону Берестяного.
Уже через час разведчики добрались до церкви.
Церковь стояла обособленно, но, чтобы в нее попасть, необходимо было преодолеть порядка ста метров открытого пространства. Леса на взгорке не было. На погосте было много больших деревьев. К церкви от редколесья вела заросшая, заброшенная дорога, упирающаяся прямо в церковные ворота, скорее всего в мирное время, еще до войны, в церковных стенах был какой-никакой склад. Уже порядка десяти минут группа находилась недалеко от святилища, но командир не спешил закончить длинный, в пол дня, путь.
Вокруг почему-то устойчиво пахло костром. Но никаких признаков костра нигде видно не было.
«Если бы решение принимал я, обязательно на этой колокольне наблюдательный пункт устроил… Да рацию бы поставил. С нее же все окрестности, как на ладони.» Рассматривая церковь в бинокль, стараясь просмотреть чуть ли не каждый старый кирпич, Васильев никак не мог обнаружить присутствия в развалинах людей. Почти полное вечернее безветрие делало каждый звук очень значимым. Четко было слышно, как в деревне мычала корова, но почему-то только одна, скорее всего остальные были истреблены, даже вечернее клохтанье курей перед насестом было достаточным, чтобы разобрать его в вечерней тишине. Минуты шли и терять их было нельзя. «Так… Трифонов слишком хил, если что, не завалит фрица.» - раздумывал капитан, внимательно рассматривая своих бойцов. «Сиротин мне и здесь нужен, снайпера потерять никак нельзя. «Цыган парень крепкий, любого заломает…» Тот из-под лобья смотрел на него. Васильев махнул ему ладошкой, чтобы тот подполз к командиру.
- Как тебя зовут цыган? – шёпотом спросил командир.
Парень нахмурил брови, было видно, что гордому молодцу это обращение было не совсем приятно, а спуску он давать видимо не любил, но ведь командир перед ним.
- Баро… - горделиво ответил крепыш, - в школе все Борисом звали. – серьезно пробубнил боец с гордостью и приятным уловимым акцентом. Несмотря на каску были видны жесткие, черные как антрацит, короткие, но все равно вьющиеся, волосы.
Васильев еще жёстче посмотрел в его темные, глубоко посаженные глаза… парень глаза не отвел. Николаю это понравилось. В этом парне чувствовалась невероятная сила, может быть даже злость.
- Фамилия – боец.
- Джанго…
- Так вот слушай, Баро, - подчеркнул командир, - подозрение у меня, что там фрицы сидят…
- …И у меня тоже…
Солдат и командир опять переглянулись.
- Тогда слушай внимательней… Баро… Проверить надо. Очень хорошо, что ты это понимаешь. Сейчас… не мельтеша… подползешь воо-он к той березке, на погосте, где крест деревянный стоит. Ты меня видеть оттуда будешь, как я тебе рукой махну, вот так… - Васильев от локтя опустил руку, - ты быстро должен подбежать к церкви и упасть под стену. Дальше опять смотришь на меня… я подвинусь, если что, чтобы ты меня видел. Не спеши… Дашь мне в бинокль стены осмотреть. Ворота видишь приоткрыты… скорее всего не закрываются. Ждешь, пока я тебе опять отмашку дам… Аккуратно не вставая, посмотришь внутрь церкви, внимательно гляди… у тебя взгляд-то острый должен быть. Дашь мне знак… если там кто есть показываешь кулак, - Васильев показал Баро кулак, - не мельтеши на жестах, спокойно показываешь скольких видишь, двоих, - командир показал два пальца, - …троих, - показал три пальца, - и так далее, если их больше пяти, опять показываешь кулак. – Если их там нет вовсе, покажешь мне скрещённые руки. Все понял…
Солдат закивал головой, подтверждая принятое наставление. Самоуверенное лицо минуту назад было слегка растерянно.
- Все барахло оставляешь здесь, с собой только автомат, гранату, за пазуху запасной магазин, нож в руку. – Растерянность цыгана росла. – в рукопашной бывал?
Боец озабоченно вздохнул, головой показал, что не был.
- Нет… Я ведь всего один раз на вылазку ходил. Вернулись удачно… Это второй раз.
- Ничего – ты парень сильный, если что, не жди пока он тебя убьет, убивай сам… но не из автомата… или ножом, на худой конец гранату кидай, если спрятаться можешь. Собственно, если можешь упасть, больших ранений не получишь от гранаты. А убивать лучше всего в шею, вот так… вот так… наискосок, - он показал, как надо бить, - враг даже не пикнет, удар должен быть сильным, нож вытаскиваешь сразу. Самое главное, чтобы духу хватило, а силу не жалей.
Цыган смотрел на командира растерянными, сосредоточенными и восхищенными глазами.
«Этот сообразит, как врага на тот свет отправить… Этот сообразит.»-Васильев похлопал его по плечу.
- Давай, Маро, спокойно и уверенно. На тебя сейчас… вся Россия смотрит.
- Меня не Маро зовут... Меня зовут Баро. - Спокойно, но обиженно поправил командира цыган.
Васильев будто бы смутился, слегка медленно сделал оборот головой.
- Значит так боец... чтобы дальше между нами никаких непоняток не было, с этого момента ты для меня цыган... Уверен, буду тобой, Цыган, гордиться... Действуй... времени нет.
Умел Васильев делать из мальчишек новобранцев – будущих героев…
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/12/10/1890
07.12.2019
Русаков О. А.
г. Тверь