В больнице каждый день видел Валерию и от этого чувствовал себя счастливым. Случайно перехватив её взгляд, долго улыбался, надеясь, что меня никто не видит. И слишком часто заходил в палату, где лежала Анна Львовна, бабушка Валерии. На редкость проницательна, она была очень умна, вопросы задавала мне точные и каждый раз просила не лгать. В основном это касалось состояния её здоровья, которое было не очень хорошим, и это уже никак не исправлялось.
За несколько дней до выписки между мной и Анной Львовной состоялся интересный разговор. Как обычно, заглянул в первую палату, где у нас лежали тяжёлые пациенты либо те, за которыми требовался особый уход. Валерия постоянно находилась возле бабушки, ухаживая не только за ней, но и за другими больными. Я видел, что девушка устаёт, но не вмешивался - санитарок у нас всегда не хватало. Вот и сейчас она повела кого-то в комнату гигиены, и в палате с бабушкой Валерии мы остались вдвоём.
- Сынок, скажи правду, - быстро обратилась она ко мне, оглядываясь на только что закрывшуюся дверь, - сколько ещё проживу? Не боюсь умереть, просто у меня ещё много дел.
- Ну что вы, и не думайте о плохом, вам ещё жить да жить, - фальшиво улыбнулся я, - вы поправитесь, обязательно поправитесь!
- По глазам вижу, что врёшь, - прищурилась Анна Львовна, - спасибо, что хоть Лерочке не сказал ничего. Она бы такой спокойной не была. Вот нисколько не умеет скрывать свои чувства, в точности как её мама. Да и я такой же была когда-то. Это у нас семейное - только правда, а всё остальное на лице написано. Плохо это, конечно.
- Почему плохо? - отозвался я, - искренность всегда очень ценится, её так мало в жизни.
- Вот именно! - недовольно взглянула на меня пожилая женщина, - Лерочка честная, правдивая, искренняя, да только кто это ценит?
- Ну, насколько узнал вашу внучку - очень хороший человек; и красавица, и умница, и на работе ответственной и очень серьёзной.
- Не родись красивой, - вздохнула Анна Львовна, - ох, права пословица. Лерочка поверила одному; молоденькая была, только учиться поступила, его в армию забирали, ну, они и расписались. Ей восемнадцать уже было, он постарше. Письма какие писал, Лерочка радостная ходила, а я плакала украдкой. Думала, счастливой хоть внучка будет; мамы у неё нет, давно умерла дочка моя. Так представляешь, тот подлецом оказался, муж Лерочки. Подженился там, детей завёл, а нам сюда развод прислал. Вот в точности, как с мамой Лерочки. Как будто проклятье какое на нас! Внучка, кроме работы, ничего не знает и знать не хочет. Всё время одна или с подружками, а они замуж повыходили, иные уж и развелись. А Лерочка моя и говорит,
что замуж только по любви выйдет. И как её одну оставлять?
- Не переживайте, пожалуйста, - успокаивающе произнёс я, в душе
радуясь тому, что услышал только что, - всё уладится. У вас умная, красивая внучка, она обязательно встретит достойного человека и настоящую любовь.
- Хорошо бы, как ты говоришь, - улыбнулась женщина, - только смотри, ни слова Лерочке! Она гордая, не дай Бог прознает, что мы тут говорили. Ты врач, тебе можно доверять, ну, как священнику. Лежу тут, переживаю, и поговорить не с кем. Спасибо, сынок; уж по-простому с тобой, не обижайся.
- Всё хорошо, не волнуйтесь; и доверять мне можете, - подтвердил я, - никто не узнает о нашем разговоре.
В это время распахнулась дверь, и на пороге появилась Валерия. Она бережно поддерживала седенькую сгорбленную старушку, уложить
которую на постель удалось с моей помощью. Несколько минут находился совсем рядом с Валерией, и эта случайная близость взволновала меня очень сильно. Я боялся ненароком выдать себя, боялся, что станет заметно моё состояние. Только бы девушка ни о чём не догадалась, сейчас это было самым важным. Такая правильная, красавица и умница - разве не заслужила она счастье и хорошего мужчину рядом? Верного, надёжного, любящего. И порядочного. Такого, за которого она выйдет замуж. К сожалению, я не подходил под эти критерии. Я вообще не подхожу ей. Как ласково называет её бабушка - Лерочка...
Выходил из палаты в очень грустном настроении, если не сказать, подавленном. Разговор с бабушкой Валерии меня сначала обрадовал: узнал, что девушка свободна и её сердце, скорее всего, тоже. Но теперь я боялся назвать то, что происходило со мной, единственным правильным словом. Такие девушки встречаются раз в сто или тысячу лет, и мне вот встретилась такая. А дальше? Что могу сейчас сделать? Да и вообще, что могу?
Медленно подошёл к машине. Дул резкий неприятный ветер, мороз крепчал, и нужно было прогреть двигатель. «Дворники» услужливо расчистили лобовое стекло, и я привычно взялся за руль, намереваясь тронуть машину с места. Внимание привлекла маленькая фигурка, быстро спустившаяся с больничного крыльца. Наклоняясь вперёд, женщина пошла навстречу ветру.
- Валерия! - крикнул я, и чересчур торопливо устремился к девушке. - Идите сюда, подвезу вас, нам по пути!
- Ой, спасибо большое! Задержалась сегодня, бабушкиной соседке плохо было.
- Филимоновой? - быстро уточнил я, хотя и знал ответ, - да, её в реанимацию перевели. Прогноз пока неясен.
- Как жаль, - голос Валерии дрогнул, - как представлю, что и с моей бабушкой такое случиться может...
- Не нужно заранее переживать, - дружески прикоснулся к руке девушки, - конечно, лечиться ещё долго Анне Львовне, диету пожизненно соблюдать. И сердце поддерживать, это тоже пожизненно.
Валерия кивнула, а я с трудом вернул свою руку на руль. Мне до безумия хотелось прикоснуться к девушке, обнять, ощутить её дыхание. Но вместо этого остановил машину под аркой и посмотрел на Валерию. Она поблагодарила меня и быстро открыла дверь. Проводив взглядом девушку до подъезда, медленно поехал в сторону дома, куда идти мне совершенно не хотелось. Только ради дочки...С досады стукнув ладонью по рулю, прихватил подарки для Олеси и направился в подъезд.
В доме было довольно шумно, и вскоре я узнал причину. Наташа требовала от отца устроить её на работу, причём на определённых условиях. Она психолог по второй специальности, а сейчас как раз появилась вакансия, «папа же говорил!»
Пётр Маркович, наверное, уже и сам был не рад, что так необдуманно рассказал о делах на работе. Бывший партийный функционер, он с близкими друзьями открыл две крупные фирмы: торгово- промышленную палату и автосервис. Дела шли не всегда хорошо, но учредители были уверены в перспективе и дальнейших успехах. Автосервису ещё предстояло развиваться, а с палатой всё было хорошо. Шёл активный набор и отбор сотрудников, и психолог был нужен как раз для собеседований с соискателями. Я понял сразу уловки жены - до этого она не рвалась ни на какую работу, утверждая, что с ребёнком должна находиться мать как можно дольше. Но устроиться под руководство родного отца, и, если что, пользоваться им, как прикрытием - дело другое. Но какой из неё психолог, ни опыта, ни глубоких знаний, ведь эта специальность не основная.
- Тебе тогда лучше в школу идти работать, - я решительно вмешался в разговор, - ну какой из тебя психолог? А вообще, зачем тебе работать? Сиди с Олесей хотя бы до трёх лет!
- Да что ты! - взвизгнула Наташа, - ещё указывать мне будешь! Сам сиди, если хочешь! Мне решать, где работать, а не тебе, понял? Мама согласилась с Олесей сидеть, а от твоей родни проку никакого. Жена твоего отца могла бы с ребёнком нам помочь, когда мама нездорова, да ты разве попросишь о помощи?
- Это совершенно чужой нам человек, - возразил я, - совсем не думаешь, о чём говоришь? Одной Ольге Станиславовне будет тяжело, у неё проблемы с давлением, был микроинсульт.
- Вот и уходи из больницы, папа тебя давно бы устроил в престижную поликлинику; и зарплата хорошая, и посвободней будешь. А то пропадаешь в своей больнице сутками, а деньги не такие уж великие приносишь.
- Тебя что, только деньги интересуют? - возмутился я, - ты думаешь о ребёнке в последнюю очередь, а должна в первую!
Мы продолжали ссориться. Ольга Станиславовна, подхватив Олесю, ушла в детскую комнату, а Пётр Маркович молчал, очевидно, ожидая, чем закончится наш разговор.
( продолжение следует
http://www.proza.ru/2019/12/03/1215