Глава девять
Двери в столовую утром всегда открыты настежь. Доносятся женские голоса, женский смех, звуки переставляемых кастрюль и льющейся воды. Во дворе столовой тут и там, в тени кустов жасмина спят собаки. Их размеры, окрас, общая схожесть и упитанность говорит о родстве, собачьем клане. Во второй половине дня их обязательно покормят. Они знают об этом, их сон спокоен, но чуток. Спящие глаза и уши стерегут территорию столовой от собак чужаков. Приоткрыв глаза и узнав в Любе Любу, закрывают их снова, лениво машут хвостами её, приветствуя, сметая мелкий мусор и пыль под себя.
В столовой ещё прохладно. Воробьи снуют взад вперёд, голуби гукают и топочут в лужице прямо у двери.
— А Люся где? —
— Заболела Люся. —
— Это надо же в последний день! —
— Да вот…. —
Люба подходит к своему шкафчику и звонит подруге. Ждёт долго, слушая гудки, взрывающие ушные перепонки. Сердито отключает телефон, притоптывает ногой оглядывая потолок столовой.
— Жду полчаса и звоню в полицию. —
И тут же сама над собой:
— Хорошо либо подруге, раз нет её здесь. —
Надевает халат, марлевую шапочку и приступает к своим прямым обязанностям. На губах вкус губ Фёдора и ощущение колкости мужской щетины на щеке своей.
— У тебя щека красная, аж алая. —
Замечают поварихи.
Люба прислоняет ладошку в щеке и чувствует её горячность. Подходит к зеркалу на стене, оно засижено мухами и залеплено свежими и прошлогодними «валентинками». Их дарят сытые разнорабочие от души и в больших количествах. Как — то она спросила у чётырёх мужчин за одним столиком четырнадцатого марта в день влюблённых, засунув их картонные сердца и шоколадки в карман халата:
— А жёнам дарите? —
Ответил один, самый молодой:
— Жена на то и жена, знает, что её любят. —
Трое мужчин с сединой в волосах промолчали и устремили взгляды на серое мартовское окно.
Люба тоже туда посмотрела. И чего спрашивала, вежливость она и в Африке вежливость!
Среди картонных сердец и цветочков лицо в зеркале казалось моложе и красивее.
— И глаза у меня не маленькие вовсе. —
— И нос не длинный…. —
— А щека действительно алая, надо остудить водой. —
Вода возымела успех. Люба строго посмотрела на часы. Отметила цифру, к которой подойдёт стрелка часов, когда пройдёт, полчаса и принялась за работу.
Люся в это время без всяких мыслей в голове разглядывала белую занавесь, периодически взмывающую над раскрытой дверью. Чувствовалось движение утреннего воздуха по комнате лицом и руками, лежащими поверх одеяла ровнёхонько вдоль её тела. И сама она вся лежала так же ровнёхонько.
— Чего это я…. —
Подумала и вспомнила, при малейшем движении будет чувствоваться боль в спине. И остальное всё вспомнилось. Женщина заулыбалась во весь рот. Кожа губ натянулась, грозя лопнуть. Подвигала бёдрами чуть — чуть, сильнее.
— Ой — ей…. —
— Буду лежать смирно. Хорошо болеть в красивой комнате! —
— А где же мой Александр Александрович? —
Женщина вертит головой, никого не находит и рада.
мыслиБудет лежать, и болеть и размышлять о случившемся с ней. Напрягать, а они не идут в голову, нет ни одной, даже порядочной. И пусть она не порядочно поступила и лежит теперь в чужой в гостиничном номере, зато как хорошо и покойно ей тут, как в санатории с мамой. Женщине вспомнилась поездка в детстве с мамой на море. Точно такие ощущения были у неё в первое утро, и воздух такой же и занавеска хлопала на окне, и всё вокруг было новое и неизведанное, как и она сама. Так размышляла женщина и заснула снова.
Звонок. Ещё звонок. Люся смотрит на тумбочку с телефоном. Сладкая сонная истома во всем теле. Не хочется шевелить рукой, что бы взять трубку. Какой скромный и воспитанный телефон в гостиничном номере! Замолчал после второго звонка. Женщина снова засыпает.
— Люба! Люб! Там тебя ищут. Ты у нас одна Люба. —
Люба выстрелила взглядом на часы.
— Иду. —
Сполоснула руки и пошла в зал приёма пищи. Между столиками расхаживал представительный Александр Александрович. У двери громоздился квадратногнездовой парень в тёмных очках. Что за мода такая! В помещении в очках совсем темно.
— Здравствуйте Люба! Люся у меня в номере спит. Путь поспит, болеет человек. Волноваться вам не зачем. С руководством вашим договорился. Машина у меня уже есть, даже с водителем. —
Люба прошлась злым взглядом по квадратногнездовому парню в очках.
— Слепой? —
Кивнула головой в его сторону.
— Вы не сердитесь. Люсе по моей просьбе окажут помощь, и вы сможете добраться до Волгограда. —
— Мне нужны ваши билеты, что бы их сдать и купить билеты на самолёт до Волгограда. —
— В поезде тряска…. —
— Мне отпрашиваться надо…. —
— Не надо. Дайте ключи и скажите где они лежат. —
— Документы покажите. —
Люба щурит злые зелёные глаза.
Без слов и лишний эмоций мужчина достаёт их и протягивает ей. Люба вытирает руки о халат и принимается изучать документы. Именно изучать, так как она садится за стол, потом спохватывается и пересаживается за стол ближе к свету. Возвращается, качает головой, улыбается.
— Как приятно иметь дело с мужчиной такого ранга. Со всем согласная я, сейчас принесу ключи. —
— Самолёт в десять тридцать вечера. —
В след ей говорит Александр Александрович и прячет документы в карман.
Снова звонит телефон в гостиничном номере №7. Женская рука медленно поднимается, тянется и наконец, снимает трубку.
— Алло… —
Хрипит осипшим голосом.
— Завтрак готов. —
Люся раздумывает.
— Хорошо, что готов. —
— Подавать? —
Мама Люси смотрит вокруг себя.
— Мне? —
— Вам. —
— В кровать? —
— В номер. —
— Несите, не откажусь. —
Тут же открывается дверь, закатывается двух ярусный столик и входит женщина, почему — то в строгом деловом костюме и белоснежной блузке. Тонкий чулок и каблук достаточно высокий. Люся мгновенно мысленно примеряет всё это на себя. Ей всё это тоже пошло. Женщина кивает гладко причёсанной головой, улыбается, желает доброго дня и такого же аппетита. Не спрашиваясь, обходит кровать, забирает подушки с другого края и подлаживает Люсе под спину. Ставит перед ней на одеяло столик с короткими ножками, переставляет содержимое столика на колёсиках на него. Снимает телефонную трубку с аппарата, нажимает цифру один и прикладывает к уху Люси, в трубке слышится мужской голос:
— Служба сервиса. —
— Позвоните, когда позавтракаете, к вам придёт доктор через полчаса. —
— Я не вызывала доктора. —
— Доктора вызвал Александр Александрович. —
Она уходит и мягко закрывает за собой дверь.
Если бы она обернулась, то увидела улыбающуюся Люсю поглупевшим лицом. Всё происходящее воспринималось ею как красивый фильм о любви, в котором она по счастливой случайности исполняет главную роль. Люся заглядывает под одеяло, она в трусиках и бюстгальтере, когда как девушка в фильме была бы в мужской рубашке и без лифчика. Да бог с ней с рубашкой! За ней идти надо к шкафу, а для этого встать, а сможет ли она. Потом перед ней столько вкусностей и пузатая чашка с какао, такая пузатая, что женщине кажется не поднять её с подноса. Вот толстая претолстая соломинка. Неужели какао пить с её помощью. Надо попробовать. Да отлично всё получается!
В номер без стука заходит уже знакомая женщина в строгом костюме.
— Ничего больше не требуется? —
Люся отрицательно качает головой с полным ртом.
— Вы родственница Александра Александровича? —
Люсе необходимо прожевать и проглотить, возможно, даже и запить. Она не ждала визита, а вопросов подавно.
— Больная родственница. Приехали ночью. Угадала? Хотите поселиться в одиночном номере? —
Люся наблюдает за передвижением женщины в строгом костюме по номеру. Прожевала, сглотнула и решила позлить незнакомку.
— Я жена. —
И прислушалась к собственному отклику в душе на это слово. Никакого!
— Где ваши вещи в таком случае? Нет цветов. —
Женщина встала в розу полицейского посередине комнаты.
— Ты местная шлюшка. Меня не обманешь. Вы сейчас все караулите командировочных Москвичей. Если у гостя что — то пропадёт или он будет тобой не доволен, вышлю из города в три дня, без права прописки на пять лет. Я владелица этой гостиницы. —
Ошарашенная этаким натиском Люся не раздумывая, ответила:
— Я владелица этого мужчины. —
И добавила:
— Всё вкусно. Спасибо. Но я ещё не доела. —
Две женщины, примерно одного возраста, обе не замужем, нет колец на безымянном пальце правой руки, разглядывают друг друга.
— Сегодня пусть будет по — вашему. —
Владелица гостиницы, поправляет под блузкой корсет, опуская его ниже.
— По — нашему всегда будет. —
Люся громко втягивает какао через толстую трубочку и громко глотает.
— То лозунги страны Советов. С таким мужчиной носить ваше бельё равносильно смертному приговору. —
Владелица гостиницы умна и наблюдательна.
— Я смотрю на своё бельё соискателя вы не нашли, раз такая сердитая. —
— И уйдите. Пожалуйста…. Сгораю от желания пожаловаться мужу и как у нас у девочек водиться приукрасить раза в три. —
Придётся повториться и сказать. Строгая и деловая женщина умна и наблюдательна. Потому знает, как обидчива мужская гордость в вопросе выбора собственной пассии, порой и изощрённа, как в случае с дамой, лежащей в кровати.
Владелица гостиницы гордо несёт свой ум и наблюдательность вон из номера. В личном кабинете с пристрастием рассмотрит себя анфас и в профиль, сменит серьги с тёмными камушками на серьги с красными камушками, покрасит губы в один цвет с украшением, сядет за стол, положит ноги на стол, и застынет в раздумье.
— Да шлюшка она местная и сомневаться не стоит, из тех, что строят из себя мучениц. —
— Вот дурры! Сами себя обкрадывают. —
В дверь заглядывает горничная.
— Вы здесь? Там скорая помощь приехала. —
— В люкс на первом этаже проводите. —
Красные камушки пощекотали женскую шею. Ноги опустились на пол.
— Надену туфли красные, выгляжу слишком строго. —
Решила женщина и направилась к шкафу.
Врач скорой помощи сердился на больную. Ему нужен страховой медицинский полюс. Конечно, полис есть у Люси. Лежит в паспорте, паспорт в дорожной сумке со всеми вещами, сумка в съёмной комнате в домике у моря. Люсе стыдно. Платье не видно в комнате, сама в одном нижнем белье. Решила не вставать.
— Что будем делать? —
— Его привезут позже, данные передам лично по телефону. —
Заведующая гостиницей склонилась к уху доктора.
Тот выслушал и стал рыться в квадратном чемодане с лекарствами. Наполнил два шприца и повернул уже вежливое и улыбающееся лицо к больной:
— Вашу попку…. —
Уколы дело не приятное. Люся морщилась и терпела. Столик с завтраком увезли, не спросив у больной разрешения. На нём лежали крупные, мохнатые киви, разрезанные пополам, которые Люся хотела съесть.
— Выздоравливайте. —
Наконец — то комната опустела. Люся смогла сесть в кровати и прислонится к её спинке. Надо же было так испортить романтическое впечатление утра! Женщина вздрагивает. Она вспомнила, что сегодня вечером у неё поезд на Волгоград. Дурра, дуррой! Номера телефона Александра Александровича нет, платья не видно нигде. На неё, широко улыбаясь, смотрит шифоньер. Теперь Люся знает, где искать платье, а в кармане платья телефон. Видимо лекарство начинало действовать, прострелов не было, только тянущая боль сопровождала её до ванны и шкафа. Стоя возле него, с вешалкой в руках услышала голос своего избранника:
— Куда — то собралась? —
— Доброе утро! Мне легче. Доктор приезжал. Позавтракала. —
Отрапортовала Люся, держа впереди себя вешалку с платьем.
— Неужели ушла бы? —
— Дела…. —
— Твоё дело лежать и болеть. Билеты на поезд сдал, полетите самолётом, Люба в курсе. Рейс в двадцать два тридцать. Инжиру купил вместе с корзиночкой для дочери, возьмёшь в самолёт, остальное купишь дома по прилёту, дам денег. —
— Так уж и дашь…. —
— Так уж и дам. Ложись в кровать, покой до самого отлёта. Смотри, что я тебе принёс. —
Люся разглядывает, ничего на ум объясняющее сей предмет не приходит.
— Поддерживающий пояс. Позвонки твои начнут вытягиваться и ущемлённый нерв освободится. Всю дорогу будешь в нём сидеть. —
— Лето…. Жара…. —
Заныла Люся, осторожно вернулась в кровать и улеглась.
— В самолётах прохладно, ночью даже холодно. —
— У меня полчаса есть свободных. Обольюсь в ванной и вернусь. Покушаем? — Александр Александрович скрылся в ванной комнате.
Люба вытянулась, резких болей не было и это радовало. Внимательно разглядывает ванную дверь, за которой находился чужой человек таким не казавшийся. Каким он выйдет? Вопрос дурацкий, но в данный момент насущный. А вдруг голым…. От этой мысли захотелось уйти из гостиничного номера. Медленно встала, медленно надела на себя платье….
— Ты же в кровати была? —
Александр Александрович вышел из ванной в уже знакомых льняных брюках и майке. Любе срочно надо было придумать объяснение.
— Вы кушать предлагали…. В платье приличнее будет. —
— Я в номере хотел. —
— Без платья? —
— Я халат банный вынес. —
— Банный халат надену. В Банном халате никогда не кушала, и в гостиничном номере с мужчиной тоже не кушала. —
— В халате спине теплее. Сейчас будем её мазать. —
Снова медленный переход к кровати, снимание платья, намазывание спины мазью с неприятным запахом. Надевание халата и перемещение к столу у веранды, все эти манипуляции предполагают тесный контакт двух людей. Он то и снял существующее напряжение в женщине.
— Захотел окрошки. Тебе не стал заказывать её. —
— Почему? —
— Больным положен бульон с половинкой яичка и зеленью. —
— Согласна. —
— Второе сама себе придумай и позвони. Я сазана жаренного заказал. —
Люба повеселела при мысли о владелице гостиницы.
— Меня сочли за шлюху местную. Я назвалась женой. Не поверили! Говорят вещей нет и документов тоже нет. —
— Прости их и махни на всё рукой. —
За обедом мужчина расскажет женщине о своих планах. Вечером он отвезёт её и Любу в аэропорт, посадит на самолёт, вернётся в номер и выспится. В её отсутствие будет ждать возвращения, звонить ей, работать на благо их так быстро созданной семьи. Что это семья, он не сомневается. Мужчина против временных отношений и если у Люси дома возникнут на этот счёт сомнения, она должна гнать их прочь. Если будут возвращаться, и в этом случае гнать их прочь. Следует довериться первому впечатлению, первому порыву, желанию жить вместе.
— Ты же хочешь со мной жить? —
— Как? Где? —
— Года три в Сочи, здесь мы купим дом. —
— Дом? Купим? На три года? —
— Может чуть больше, чем три года, может быть чуть меньше. —
— У тебя же дом в Москве…. —
— Он для постоянного местожительства. Дом, купленный здесь, или квартира, моей не будет. —
— Когда уедем, всё продастся и вернётся в казну. —
— Тогда домик. Большой дом для двоих будет казаться пустым. —
— Здесь ты не права…. У тебя дочь, у дочери кошка. Бог даст, родится общий ребёнок. —
— Твои родители, как они? Нуждаются в уходе, в материальной или моральной поддержке? —
— Сколько мой мужчина зарабатывает денег в месяц? —
— Поверь мне, денег будет хватать. Я не расточительный, надеюсь, ты меня в этом поддержишь. —
— Твоя задача разобраться в желании жить со мной, поставить в известность дочь и родителей. —
— Проживание дочери с нами обязательно. —
— Объясни. —
— Родится брат или сестра, они должны стать родными. Через расстояние такое невозможно. —
Люся доела салат. Отметила свежесть салатных листьев и свежесть собственных взглядов на будущую жизнь, с мужчиной за столом напротив. Вспомнила французский френч на руках владелицы гостиничной. Красиво как! А дорого! Толи лекарство сняло напряжение не только межпозвонковое, но и душевное, возможно нежданный отдых в гостиничной кровати и задушевный разговор за столом, всё это позволило Люсе взять и ляпнуть вслух не подумавши:
— Можно мне французский френч на руках сделать? —
Сказала, вспыхнула от собственной неуместной глупости и расстроилась, ждала вопроса типа:
— Что это? —
И ещё больше вошла в смущение.
— Не успеем до самолёта. Два часа не высидишь в салоне с больной спиной. —
— Сделай в Волгограде. Деньги у тебя будут. —
— Спасибо. —
И что бы доказать правильность неправильного своего желания:
— Наверное, вы видели у владелицы гостиницы на руках…. —
Александр Александрович прожевал, сглотнул, рассмотрел день на веранде. Во всём его облике можно было заметить напряжение. Люся тоже напряглась.
— Видел. Кроме ногтей, у этой дамы силиконовая грудь и силиконовая нижняя губа. —
— Этого мне не надо…. Что вы! —
— Сероглазая моя Люся, всё что угодно, только не становись такой как она. Владелица гостиницы не плохая, она не настоящая. —
Александр Александрович вышел из комнаты на веранду.
За столом Люся осталась со своей больной спиной и заболевшей вдруг головой. В ней шумела досада и смущение. Александр Александрович не возвращался. Минуты шарахались от развевающейся занавески.
— Вам она не мешает? Её необходимо закрепить. —
Или Люся не слышала стука в дверь, или владелица гостиницы, снова вошла, в номер без стука. Красивой походкой прошла к раскрытым дверям веранды и успокоила занавеску.
— Разве вы одна? —
Обернулась к Люсе, сидящей в горьком одиночестве за столом. Владелица гостиной знала, что это не так и её гость где — то рядом. Ей хотелось показать заботу и саму себя гостю снявшего этот номер, для этого она надела сногсшибательное змеиное платье закрывающее фигуру до самого горла и рукав по локоть, с разрезом на боку почти до самой талии. Сквозь вшитую сетку телесного цвета в расхождение ткани не было видно белья. Возможно, на женщине были стринги, но это только предположение. Стянутые волосы высоко на макушке цвета вороного крыла. Стрелки глаз высокого искусства почти касаются кончиков бровей. Нижняя губа действительно силиконовая.
— Невозможно жить с силиконовым человеком, целовать силиконовую грудь и губы. —
С этими громкими и искренними словами, предназначенными только женщине с серыми глазами, Александр Александрович заходит в комнату. Стремительно подходит к Люсе и обнимает её со спины. Объятия порывистые и нежные, искренние одновременно. Он пока не видит владелицу гостиницы.
— Если вы обо мне, то у меня всё натуральное. —
Обычная женская отговорка тех, кто носит в себе силикон.
Александр Александрович не растерялся.
— Добрый день! —
Подходит и целует руку владелицы гостиницы.
— Конечно не о вас, раз у вас всё натуральное. —
— Вы по поводу…. —
— Вас всё устраивает? Как спина у родственницы, болит меньше? —
Владелица гостиницы явно демонстрирует себя мужчине. Подняла руку и опёрлась ею о двери на веранду. Фигура удачно освещена.
— Болит меньше. —
Соглашается Люся.
— Не устраивают ваши визиты без стука. —
— Я у себя дома. Забота о гостях, прежде всего. Стука можно и не слышать. —
— Я вижу вас чаще, чем мужа. —
— Жене нездоровится, она расстроена. —
Александр Александрович делает шаг в сторону и протягивает руку в сторону входной двери, склоняет голову.
— Всем доброго дня! —
Как идёт эта женщина, что за поступь, и при такой высоте каблука. Независимо, красиво, не натурально. Захватывающее действие. Дверь за собой закрыла мягко, дверная ручка, на которую смотрят сейчас мужчина и женщина какое — то время находилась в раздумье, как и владелица гостиницы за дверью стоящая, потом ручку отпустили, она щёлкнула и встала на место. Мужчина и женщина тут же подняли глаза и уставились друг на друга.
— Тебя она явно раздражает. —
— Вас явно ангажируют. —
— Это нормальное поведение свободной женщины. —
— Как же мне уезжать от тебя, зная что…. —
— Я не свободный мужчина со вчерашнего дня, назвав тебя женой, я обеспечил себе спокойное проживание в этом номере. —
— Если завтрак в кровать она привезла мне сама, то привезёт его и тебе и окажется в твоей кровати. —
— Тебе в ней было безопасно, и ей ничего не грозит. —
— Давай перестанем играть красивыми словами, я ревную. —
— И я ревную. От мысли, что ты улетишь куда — то, к кому — то. Если у тебя есть кто — то в том городе, знай, что я лучше его. —
— Это почему? —
— Потому что мне открылась истина в пути. Путь привёл меня к тебе. —
— Снова красивые слова…. —
— Сейчас время слов, поступкам не время. Поверишь, но у меня нет стремления, затащить тебя в постель. Я даже испугался этого. Увидев тебя на вокзале, во мне не включился флирт. Я рассматривал твоё лицо и боялся, что не увижу его больше. —
— Расскажи, как у тебя было. —
СанСаныч позвонил и заказал кофе.
— Рассказывай…. —
Женщина обвела глазами потолок, стол, глазами вышла на веранду и поискала ответ там.
— Да ничего такого не было. Голова была забита мыслями о дочери. Тебя это обижает? —
— Нисколько. Расскажи о дочери. —
— О ней можно говорить бесконечно. —
— Я тебе завидую. —
— О новорожденных тоже можно говорить бесконечно. —
— Они на одно лицо. —
Женщина строго смотрит на мужчину. Ищет объяснение его заявлению. Вспоминает, что у того не было своих детей.
— Когда я рожу твоего ребёнка, ты сам укажешь на него в палате для новорожденных. —
— Такое возможно? —
— Честно не знаю…. Так мама говорила. А мамы про такое не врут. —
Мужчина сладко и мечтательно потягивается. Женщина рассматривает его. Холёный, воспитанный Московский чиновник. Лицо обычное. Волосы вперемежку с сединой. В бровях серебрится. Стрижка на левый пробор. Пробор непривычно ровный. Скулы выбриты до глянцевой синивы. Скулы квадратные. Красивые скулы. Зубы белые. Привычная улыбка.
— У тебя есть твоя фотография? —
— Хочешь дома вздыхать вечерами сидя перед ней. —
— Надо показать тебя дочери. —
— Прилечу за вами, тогда и увидимся с ней и родителями. —
Он не успеет поваляться в кровати, и кофе будет глотать уже на ходу. Она останется снова одна в гостиничном номере. Ей покажется, что такое положение вещей становится закономерным, что её новый мужчина всегда будет спешить, и глотать кофе у дверей, завязывать шнурки на ботинках у двери и делать из шнурков узлы.
Вернётся Александр Александрович в семь часов вечера, не застанет сероглазую женщину в кровати. Сердце тяжело перевернётся за грудиной. Тут же услышит женские голоса с веранды, решит, что Люся пригласила Любу. Ан, нет.
— Добрый вечер! —
Глаза подвыпившей владелицы гостиницы смотрят на него снизу. Она сидит в плетёном кресле из ротанга. Люба возлежит на диванчике, подложив под спину все подушки с кровати. На столике бокалы и начатая бутылка вина.
— Скучно женщине, ищет приключений. —
Выдал мужской мозг вердикт силиконовой красавице.
— Для меня вечер не очень добрый, больной жене придётся лететь поздним рейсом. —
— Это вызывает беспокойство. —
— Как ты себя чувствуешь? Люба собрала вещи. Мы заедем за ней. Голодная? —
Он сел возле Люси, страшно желая не почувствовать от неё спиртного запаха.
— Ты всё время кормишь…. —
— На что — то другое нет времени, и твоё состояние здоровья не позволяет совершить даже экскурсию по городу. —
— Я скромно удаляюсь…. Мужу и жене необходимо побыть наедине. —
Владелица гостиницы встала, не отрывая взгляда от бутылки. Зачем — то махнула рукой, и пошла босиком к входной двери, неся в руках красные туфли. Мужскому взгляду было приятно наблюдать за расслабленным ухоженным телом свободной женщины.
— Не полечу! —
Мужской взгляд стремительно возвращается к Люсе.
— Не капризничай. —
Фраза чаще всего употребляемая свободными мужчинами в общении с такими же женщинами.
— С женой не разговаривают елейным голосом, с женой решают возникшие проблемы. —
Александр Александрович далеко не глупый мужчина, он прочувствовал свою оплошность. Не стал уводить разговор на другую тему.
— Прости, понял. Привычка. —
— Давайте отучаться от них. —
— Ты тоже хороша! —
Смеётся мужчина.
— Муж за дверь, а жена к рюмочке прикладывается на фоне приёма сильных медицинских препаратов. —
— Чревато, знаете ли…. —
— У меня сок свежо выжатый. —
— Ещё раз прости. —
Самолёт в ночи особенно белый, обведённый по контуру чёрной краской ночи кажется маленьким и ненасытным. Толпа по трапу восходит в самолёт и люди поглощаются открытым люком не пережёванными. Почему пассажиры всегда торопятся зайти в самолёт, нервничая и толкаясь ручной кладью никто, не знает. А ведь самолёт взлетит при одном условии, когда все пассажиры в него зайдут и сядут в кресла.
— Люба! Куда ты торопишься! Иди смирно. —
— Он был позади меня. —
Злые и зелёные глаза Любы сверлят спину впереди стоящего мужчины у выхода на взлётное поле.
Она оборачивается к Александру Александровичу.
— Чего вы за мной печетесь, за Люсей смотрите. —
— Друг семьи, почти член семьи. —
Любина спина замерла. Люба думала.
— Спасибо, мне приятно. —
— Мужчина среди вас я один, меня следует слушаться. —
Люба не дождалась в столовой сегодня Фёдора с тарой для пищевых отходов. Это единственное объяснение её плохого настроения. В остальном всё хорошо. Рабочая смена закончилась. Скоро будет дома, домой всегда хочется. Люба в зелёном сарафане. В Сочи прохладные ночи, и плечи её покрыты мурашками. Люся достаёт из сумки палантин и накидывает впередистоящей Любе на плечи. Люба думает, что это сделал Александр Александрович и улыбается ему. Ей улыбаются в ответ. Надо проходить металлоискатель. Они прощаются. Мужчина обнимает обеих женщин. Они уходят. Никто не обернётся. Мужчина почувствует облегчение. Совсем не то чувство, которое должно было возникнуть при расставании. Он не станет думать об этом и поспешит в гостиницу, где найдёт то, что потерял в аэропорту. Оказавшись в постели, он почувствует запах улетевшей от него женщины и тут мужчину посетит печаль, которая не посетила его в момент её отлёта.
Стук в дверь номера скромен и краток. Раз, два, три. Тишина в номере возмутилась шевелением занавески и последующим её взмахом над приоткрытым окном. Видимо дверь из коридора уже открывали, и своенравный сквозняк начинал шалить в помещении. Мужчина в кровати не возмутился, не удивился, он лежал и ждал продолжения. Каждый раз ситуация такого вот характера разыгрывается по — разному. Именно разность и новизна ею несущая так пленительно вкусна ожиданием. Только лишь она. Всё остальное за ней последующее старо как мир. Женщина, вторгнувшаяся в ночное мужское пространство без спроса и разрешения должна знать, её пребывание будет коротким и не похожим на собственные фантазии. Ситуация ею созданная, кроме горячности и краткости близости ничего не принесёт. А девичий восторг с головокружением остался далеко и где — то там….
— Благодарю…. —
Услышала владелица гостиницы сразу после, скажем так, недлительного совокупления украшенного горячим женским натиском.
— Вы знаете, как и когда необходимо помочь мужчине. —
— Моё вам восхищение за это. —
Мужчина не устал. Он ровно дышит, и сердце не гремит и кровь не горяча. Человек снял в себе местное напряжение.
— Проводил? —
— Мы на «ты»? —
Женщина не ответила. Она сгорала от придуманных фантазий целый день. Они исполнились без красивых слов и прелюдий, как в плохо сыгранном спектакле, без хлопков и оваций. Что ж, случается и нам попасть на такой спектакль и это не значит, что впустую прошёл вечер. Женщина пощекотала своё самолюбие, самоутвердилась и это есть результат.
— Почему твоя жена обращается к тебе на «вы», а ты к ней на «ты»? —
Мужчина стал вспоминать, и действительно это было так.
— Ей тридцать два года. Мне сорок семь. Уважает возраст, наверное. —
— И она мне не жена. —
У вас и у меня на этой фразе остановилось дыхание наверняка. Мужчина оказался предателем. Слово одновременно детское и патриотически — взрослое слово. Такова реакция на сказанное героем любого нормального человека. Реакция владелицы гостиницы другая. Она оказывается так и знала, она оказывается это, чувствовала и говорила шлюхе об этом. Гость выбрал её, а не местную шлюху. Кто бы сомневался! И новый приток адреналина в женской крови куда важнее пресловутого оргазма.
— Ты бесподобен…. —
Благодарит она его за откровенность.
— Перестань…. Я не договорил ещё. —
— Буквально вчера я сделал Люсе предложение руки и сердца, и не только ей. Предложение распространяется на её пятнадцатилетнюю дочь и её престарелых родителей. И кошку…. —
— И всех будешь любить?! —
Женщина в кровати сглотнула слюну от удивления.
— Как самого себя. —
— И это не может быть шуткой? —
— Нет. —
— Почему? —
— Пришло время разлюбить себя, что бы любить кого — то. —
— Но их так много…. —
— Нас мало. Мы ещё рожать будем. Вот так вот…. —
Мужчина лежал на подушках с закинутыми руками над головой и смотрел в темноту ночи, как в синее небо с белоснежными облаками.
— Тогда зачем тебе я? —
— За тем же, зачем ты открыла дверь в мой номер. —
— Это мой номер! —
— Я временный гость в нём. —
Умная женщина воспримет такие слова, как и подобает. Владелица гостиной таковой и является, иначе она бы не была владелицей гостиницы. Честность нельзя воспринять, кроме как честность.
Она расслабилась и загордилась тем, чем только что обладала умным, высокопоставленным мужчиной из Москвы. Такие женщины в один миг из чего угодно состряпают себе новую шляпку из чего угодно.
— Ты не мог всё это себе нафантазировать? —
На всякий случай спросила она.
— Именно это я и сделал, теперь буду фантазии претворять в жизнь. —
— И она знает об этом? —
— Думаю, знает. —
— И она согласилась с этим? —
— Здесь и кроется истина, мои фантазии совпали с её фантазиями. —
— Мне больше не приходить? —
— От чего же! Плохо мужчине без женской красоты. —
Ночной разговор стих.
— Не могу спать вдвоём, отвыкла. —
— Я не привыкал. —
Любовники улыбнутся друг другу. Он поднимет одеяло. Она разгладит руками смятые простыни. Задвинет штору. Прикроет окно и уйдёт из его жизни в этом дне легко и без сожаления, потому как она в своем доме и вольна как та кошка вернуться туда, откуда её не гонят.
Продолжение. Глава 10 - http://www.proza.ru/2019/11/23/1463