Глава вторая
В квартире друга и соседа Сергея Мишани звучит набат голосом его мамы. Дверь входная вибрирует, или это только, кажется. Мама Мишани ненавидит весь мир, и мужчин в нём живущих, вечно жующих мужчин, пасущихся у холодильника. И эти вечно вонзающиеся в подошвы ног крошки от мужских перекусов, хоть пылесось, хоть не пылесось кухню всё едино. Её мужчины варвары! Липкий стол, липкий пол, бокалы в раковине, на подоконнике, на подлокотнике диванном, на полу у основания унитаза. Жаль, что приклеить к потолку их нельзя! Очень даже можно. Недавно люстру из чайных чашек показывали по телевизору.
-Поговорите у меня! Нет, что бы взять и убрать за собой, они ещё огрызаются!-
Женщина взяла голосом ноту чуть выше:
-Куда Сергей клетку потащил?-
-Домой.-
-А она где была?-
Мамино злорадство заполнило небольшое помещение кухни, комната Мишани и отца молчит. Поглотила мужчин и молчит. Мама глазами залепила комнатной двери пощёчину.
-Выросли у клетки ножки!-
-Да отдаст он!-
-Догонит и ещё отдаст.-
-Не лезь в мои дела, мама!-
-Клетка дедова память, а дел у тебя отродясь не было. Тебя диван сожрал сразу после армии!-
Слова матери так убедительно прогремели, что Мишаня подвигал задом, диван под ним действительно вобрал его тело в себя, грел приторным теплом. Вздохнул. С тоской посмотрел в сторону окна. Вот почему так! Мама всё может, от того всё делает сама. Дел много. Сунешься помочь, отпихнёт руки сына или отца в помощь к ней протянутые и сама всё сделает. Стол к завтраку накроет, позовёт, и завтрак поглощается мужчинами под кусачие женские реплики. В который раз и сын, и отец окажутся бездельниками от роду, голодранцами с мамой проживающие, как в первый раз мама ужаснётся и удивится этому. Это они «домоедцы» сделали из мамы домработницу без премий и зарплат, света Божьего не видевшую, слаще морковки ничего не евшую. Изредка отец обязательно вставал, доставал морковку из холодильника, в сердцах клал на стол перед мамой. И летела та морковка в след раздосадованному мужчине, уходящему из кухни, но нацеленная в дверной косяк, о который морковка стукалась и падала на пол. Шарахнется под стол испугавшийся морковки кот, что бы потом из-под стола медленно и осторожно выйти и обнюхать холодный овощ, который у него непременно выхватит рука хозяйки, оботрёт о фартук на животе, надкусит и возвратит в холодильник. Замахнётся рука человеческая на животное, топнет нога в сердцах об пол и затихнет женщина, у окна баюкая в себе вымышленное несчастье. В тысячный раз соткёт сознание собственный, такой несчастный, такой стойкий образ сильной и мудрой женщины, достойной высокой любви, высокий отношений. Упадёт взгляд на дикую в своей нереальности иллюстрацию обложки любовного романа и зайдётся сердце в сладостной истоме вечного ожидания книжного счастья.
А любовные романы пишут. Прежде чем написать придумывают. Это как выйти в степь, представить степь полотном и раскрасить пастельные её тона яркими красками. Бледно голубые, почти серые лютики мысленно окрасить ярко синей краской, степные колючки покрыть серебром, ковыль покрыть позолотой, божью коровку во стократ увеличить, что бы сидела она этакой брошью красного золота с бриллиантовой россыпью на представленной картинке. Картинки такие, не для претворения в реальность, они для розжига жизненных сил и инстинкта.
Мама Мишани прервала горестно сладкие страдания у окошка и решила вернуть в дом дедовскую достопримечательность. Что в том плохого, если она пойдёт и заберёт клетку, свою собственность. Сняла с решимостью фартук, швырнула его на стул, тот свалился на пол и станет игрушкой кота, когда за хозяйкой квартиры закроется входная дверь. Тесёмки для завязывания тому виноватые, и вину за то, что произойдёт с фартуком, после бешеной игры с котом можно свалить на них. У хозяйки для этого есть муж и сын и виноваты во всём всегда они. Кот не просто живёт с людьми, кот у людей учится.
Прохладный осенью подъезд впустил в себя разгорячённую женщину. В спешке та поскользнулась тапочками на песке и подъездной пыли. От напряжения зашлось сердце, сбилось дыхание. Восстановить дыхание, нет времени кнопка звонка соседки уже нажата. Мама Мишани предстала перед мамой Сергея взволнованно задыхающейся. У мамы Сергея сердце дрогнуло, неуч-то какая беда приключилась у соседей. Цель у мамы Мишани есть и обоснованная, и от того женщина на лихом коне себя чувствует.
-За клеткой я. Детям волю дай, они из-под тебя последнюю табуретку выбьют и унесут.-
Начало беседы, мягко говоря, много обещающее. Сквозняк из подъезда захолодил душу соседки, унёс недавно приобретенные в комнате сына хорошие манеры, но они где-то тут, в квартире.
-Сергей, хоть и без отца рос, но в чужой табуретке нужды не испытывает. Взрослый уже мальчик.-
-Мальчик?! Этот мальчик, готов и моему сыну баб водить.-
-Здоровый образ жизни молодого мужчины.-
-Заразный образ жизни молодого мужчины! Подхватит заразу, какую ни-будь обязательно и внуков здоровых у тебя не будет.-
-Сейчас любая зараза лечится.-
Из квартиры мамы Сергея нечаянно, следуя за сквозняком, обтекая стоящих сердитых женщин у порога, потянулась тишина в прохладу осени подъезда. Тишину привлекло старое подъездное окно, огромное и грязное, всё в паутине многолетней. Между оконными рамами кладбище мух, бабочек, но даже за таким окном осень прекрасна и яркая, как погремушки висячие в детских колясках, в них самые горластые младенцы и те замирают глазами на разноцветье листьев кустарника. Если бы окно, да в дорогую раму оправить, висела бы в подъезде дорогая и достоверная картина осени. Тишина загляделась на красоту осени за окном, забыла о стеклянном препятствии и ударилась о стекло. Рассерженные соседки обернулись на звук в подъезде и замерли. Тишина волшебством своим погасила женскую агрессию. Они замолчали. Секунды шли, дыхание людей становилось ровным. В подъезд кто-то зашёл, громко стукнула подъездная дверь внизу. Тишина юркнула обратно в квартиру, её пугают резкие звуки.
-Иди сама забирай. Я клетку у тебя не брала.-
Мама Сергея делает шаг назад, пропуская сердитую соседку в квартиру. Показывает рукой на дверь в комнату сына. Мама Мишани, на такой поворот событий не рассчитывала, но хода назад нет и она, не стучась, открывает дверь и заходит в сонное безмолвие комнаты Сергея. Сын соседки спит на кровати, рядом с ним куртка. Ещё один балбес растёт! Штора на окне просвечивает солнцем, как золотом шитая и обычная портьерная ткань кажется дорогой и тяжёлой парчой. Дедова клетка стоит на столе. Женщина резко снимает со стола клетку. Не запертая дверца её распахивается. По красному дереву основания клетки мгновение скользит птичье тельце и камушком падает на пол. Маме Мишани жалко птичку, пострадавшую от её выходки, беспомощно шевелящуюся на полу. Она ставит клетку на место, поднимает птичку с пола. Почти касаясь губами птичьей головки, ведёт с ней диалог.
-Прости, прости, прости! Я не знала, что в клетке птичка. Тебе больно?-
-Немного.
Заблестели чёрные бусины в глаза женщине.
-Лапки целы? Ты почему не летаешь?
-Лапки целы. Раньше я был камушком, став птичкой не летаю.
-Ты говоришь глупости. Все птицы летают.
На этом месте мама Мишани настораживается и поминает, что птицы не разговаривают с людьми.
Робкий страх бежит мурашками по женской спине.
-Посади меня в клетку. У тебя ладони вспотели.
Блеснула глазом птица в женские глаза напротив.
-Конечно. Пожалуйста. Сейчас. Вот так. Хорошо тебе?
-В клетке лучше, чем на полу.
-Это конечно. Я пойду, наверное.
-Иди. Я спать буду.
Дверь из комнаты сына открылась и закрылась. Соседка выскочила из неё, будто кто-то страшный или неприятный хватал её за спину или чуть ниже. Поправила на себе халатик, провела руками по голове. Внимательный её взгляд штопором проткнул хозяйку квартиры.
-Не отдал клетку?-
Осведомилась та.
-Да бог с клеткой. В клетке птичка живёт. Сергей спит.-
Ответила мама Мишани и поняла, что её напугало в комнате Сергея и это вовсе не птичка. В комнате она не слышала собственного голоса, да и чириканья птицы тоже, хотя та с ней разговаривала. Вздрогнул человек.
-Спасибо. Воробей ушибся в церкви. Поправится, выпустим, клетку вернём обязательно.-
-Да не за что.-
Мишаниной маме приятно слышать собственный голос. Надо же было придумать себе такое!
-Хорошо у тебя соседка. Всегда хорошо.-
Гостья оглядывает чистенькую кухню. Тяжело опускает грузное тело на стул. Стул стал покряхтывать.
-У тебя не хуже.-
Мама Мишани заворочалась вся, прессуя большой грудью кухонный стол. Усаживалась.
-Как бы мне похудеть! И не говори, что я не толстая.-
-Ты не толстая, раз муж тебя любит.-
В голове гостьи что-то щёлкает. Перед глазами возникли глаза мужа и вкусным запахом кофе пролились глубоко в душу. Жена разглядывает родные морщинки мужа, редкие седые волоски в бровях. Глаза мужа улыбаются ей, жена улыбается в ответ и соглашается с мамой Сергея. Не просто соглашается, не просто улыбается. Она верит глазам мужа, верит себе, верит словам соседки.
-Помнишь, как раньше бывало? Детей с утра раскидаешь по школам и садикам, идёшь на работу, птицы поют, дорога влагой дышит. В обеденный перерыв продуктов купишь, и ужин придумаешь, и приготовить успеешь. Простирнешь, уроки проверишь, портфель соберёшь и с мужем побаловаться всегда хотелось. Как мы всё успевали?!-
Мама Мишани не заметила, что пролистала страницы своей жизни. Глаза заблестели, кровь согрелась, и заалели щёки у человека.
-Успевали. Биологические часы громче тикали. Я чаю не предлагаю, только что подруга ушла.-
-Я тоже из-за стола только что вышла.-
Разговор двух женщин продлится какое-то время и будет он непривычным для стен квартиры. Сама манера разговора изменится, и тон беседы будет не как всегда с залихватскими оборотами, а с тёплыми нотками участия и сопереживания. Порой, заглядевшись на осень за окном, женская беседа будет проходить, молча, и не одна из женщин не заметит этого феномена. Заметит Сергей, выйдя из комнаты, потому как обрёл это волшебное свойство первым.
Люди думают, особенно перед сном и, рассуждая в мыслях, не пользуются скверными словами, нет возможности повысить тон, от того не краснеем лицом, отсутствует мимика, не жестикулируем, мы спокойны, мы рассуждаем анализируя. В этот момент тот, кто молод, взрослеет, а взрослый человек становится мудрее. Мысли перед сном способствует этому. Невыносимо жаль, что повзрослев, подобрев, став терпимее, с просветлённым взглядом на мир мы умираем. Кто придумал такое? Главное зачем? Неужели кладезь жизненных успехов перегнивает вместе с физическим телом. Больно подумать.
Заглядевшись на осень за окном, женщины незаметно для себя впитали яркость красок и раскрасили ими себя и своих домочадцев. Если раньше Мишанина мама приходила в гости, то хоть бируши в уши закладывай, а тут смотрит вместе с мамой Сергея в окно и рассуждает бархатным тихим голосом.
-Добрый день.-
Два слова прилетели на кухню от Сергея. Бархатные два слова.
-Красивый баритон у твоего Сергея.-
-Большой уже. Двадцать восемь.-
-Боже ты мой, и моему ж сыночку двадцать восемь. Знай себе сидит с отцом в комнате, только поесть выходят. Неужели прошло уже всё.-
Глаза гостьи наполнились горячей влагой.
-Не прошло, если живёте вместе. Мужей как детей пестовать надо, а они жён должны пестовать.-
Мишанина мама задумалась, а как это. Мама Сергея разъяснила.
-Младенец описается, порой и покакает маме в подол, срыгнёт. Мама не обидится, мама всё исправит. Мама зла на дитя не держит. Похвалит, мол, как хорошо, у ребёнка всё работает как надо. И ребёнок растёт да крепнет. Прощай мужа и сына, хвали и благодари за любую малость, у них и плечи развернуться, глядишь что-то да заладится в семье.-
Прониклась мама Мишани словами соседки и тут же засомневалась.
-Почему сама так не ведёшь себя с сыном?-
-Только что сама поняла это. Буд-то кто подсказал.-
Чёрные бусины глаз птичьих блеснули в сознанье женщины.
-Пойду домой, попробую. Я зачем приходила?-
-За клеткой.-
-Славный воробышек. Пусть живёт в ней.-
- Улетит, вернём.-
Подъезд впустил в себя Мишанину маму без особого энтузиазма, он знал всех своих жильцов. Впустил и не узнал жиличку. Прощалась та с соседкой тёпло и сердечно. Мирно улыбалась. У своей двери остановилась, огладила волосы, оправила халатик и нажала кнопку звонка. Не коротко и не длинно звучала его трель. Дверь распахнулась без поворота ключа в замочной скважине, раздосадованный муж громко осведомился:
-Чего трезвонишь, дверь не закрывала когда уходила.-
И повернулся спиной к жене, желая уйти поскорее, но что-то его остановило, ёкнуло в груди.
-Соскучилась.-
Услышал за спиной.
-А то и видно! Ушла и как провалилась!-
Тишина в подъезде сморщилась, от напускной едкости в голосе мужчины. Муж замер глазами на лице вдруг помолодевшей жены. Та шагнула в квартиру, мимоходом приложилась губами к плечу мужа, коротко приложилась. У того кожа головы покрылась мурашками.
-Перед сном футболку снимать будешь, брось в корзину, не свежая уже, пахнет.-
-Не нюхай.-
Попытался нагрубить вдогонку жене муж, но уже более спокойным голосом.
-Помню, когда ты с армии пришёл, не могла надышаться твоими рубашками. На работу уйдёшь, а я нюхаю. От токсикоза помогало.-
Послышалось из кухни. И то, что послышалось, звучало сердечной флейтой из прошлого со словами из старой и всем известной песни:
-Скоро осень, за окнами август
-От дождя потемнели кусты
-И я знаю, что я тебе нравлюсь
-Как когда-то мне нравился ты
У мужа в груди перевернулась сердечная тарелка. Неожиданно новое состояние жены пугало. Он нарочито грубо хлопнул входной дверью, и успевшая проникнуть в квартиру подъездная тишина шарахнулась из прихожей вглубь квартиры.
-Накатила с соседкой? Сама на себя не похожа.-
Вместе с вопросом в дверях кухни появилась фигура мужа, с нарочито расправленными плечами и втянутым в себя из всех сил животом. Перед тем как зайти на кухню муж торопливо заправил футболку с коротким рукавом в так называемые домашние «треники».
-Накатило. Молодость вспоминали.-
-И как там теперь?-
-Там всегда хорошо было.-
С нежной печалью в голосе ответила жена мужу. Мягким взором собрала мурашки у того на загривке. Мурашки бесцеремонно побежали вниз по мужскому телу. Жена прошла мима мужа в комнату, заметила на мужских руках поднятую дымом поросль.
-Замёрз?-
-Есть немного. Не слышала, когда отопление включат?-
-Известно когда, пятнадцатого октября.-
-А сегодня, какое?-
-Одиннадцатое.-
Муж спросил жену и испугался. Оказывается он, не знает, какое сегодня число, какой день недели идёт и не помнит, когда его такие вопросы будоражили. Проснулся, значит пришёл день, лёг спать, значит, день закончился.
Вечером, выходя из холодной ванны, ступая босыми ногами по холодной плитке, муж замер глазами на ковровой дорожке замусоленной временем. Дверь в комнату жены приоткрыта, луч света лёг на ковровую старость и краски коврика помолодели. У мужчины в улыбке поднялись уголки губ, мужчину посетила догадка. Холодно на улице, холодно в квартире, холодно в постели, а вдруг это то, о чём он сейчас думает! Разворачивается человек и обратно в холодную ванную, где трясущимися руками, намылит щёки и подбородок. А чего трясутся? Уж больно волнительные, давно забытые желания посетили человека. Отчего забытые? Так кто ж его знает. Спроси его за другого человека в такой же, как он сейчас ситуации раскусил вопрос бы на раз, два, три. Потому как со стороны видел бы с ним происходящее, а самого себя со стороны не разглядеть.
Жена в это время нервничала в кровати, не сводя глаз с приоткрытой двери. Муж в ванне задерживается, время для решения нужд прошло. Устала женщина красиво возлежать на взбитых подушках в хрустящих наволочках, в кружевной у ворота ночной рубашке с не застёгнутыми специально бусинками пуговками так, что бы грудь открыта была. Прохладный воздух в комнате грудь холодит, сердце колотится бешено, может приступ с ней сердечный. Собралась женщина махнуть рукой на всё с собой происходящее, да дверь в комнату стала открываться. Жену схватил столбняк, зажмурила глаза и приготовилась. Ждёт.
-И куда так нарядилась?-
Муж разглядывает подкрашенные губы и щёки собственной жены, ночную сорочку с фривольно расстегнутыми пуговками. Пуговки ему нравятся. В комнате тонко пахнет духами. Вернее раскрытой коробочкой из-под духов. Флакон пустой, но коробочка держит, бережёт аромат содержимого флакона, это единственный способ удержаться в человеческой жизни и не быть выброшенной на помойку.
-Белены объелась у соседки.-
Муж не возмущён, не повышает голоса и интонации, он как бы разглядывает в картинной галерее полотно со спящей красивой женщиной и рассуждает вслух негромко, как и положено в таких заведениях.
-Никуда. Завсегда я так, себе угождаю. Чего тебе?-
Жена поворачивает в сторону мужа лицо, притворно позёвывает. Волосы веером по подушке разбросаны. Красиво разбросаны. Полумрак в комнате, полумрак в голове у мужа. Тонок аромат исчезнувшей молодости в прошлом, тонка нить связующая людей. Муж водит носом, оглядывается. В грудь безжалостно вонзается ревность, но не достанет до сердца, хотя была так остра. Ой, слишком долго жена была сегодня у соседки, и пришла от неё странной какой-то. Соседка одинокая. Мужской нерв набирает обороты, назревает скандал. Завозилась женщина в кровати, заскрипела под ней кровать. Не встала, а выскочила пухленькой белочкой и на грудь мужа приземлилась всеми четырьмя лапками и хвостиком для надёжности за шею обвила.
-Нечего меня разглядывать, всё уже разглядел, зашёлся весь…-
И ногой дверь захлопнула. Исчез лучик света со старости ковровой дорожки и зажёгся в сердцах мужа и жены.
Продолжение. Глава 3 - http://www.proza.ru/2019/11/22/1527