В деревне у нормального работящего мужика умерла жена. Три девочки остались: шести, восьми и десяти лет. Их московская бездетная тетка, родная сестра мужика, пуская слезу и хлюпая носом, разжалобила коллектив швейной фабрики, где работала, рассказом о смерти матери трёх несовершеннолетних девчонок.
–Без мамки остались, малы ещё, не убраны, раздеты, не ухожены. Вот нашила платьишков да белья, свезу племянницам, – подвывая, намекала тётка. Может у кого от детей что осталось? Так я передам…
Фабричные, проникнувшись, тоже собрали много хороших ещё детских вещей, чтоб она передала сироткам и дали ей недельный отпуск.
Только не увидели деревенские девчушки московских вещей от добрых людей.
Никто не может объяснить, какая метаморфоза случилась в сознании московской тётки (сама ж недавно из деревни), какой нравственный надлом она пережила? Так как никуда она не поехала, то ли морозов испугалась - зимой дело то было, то ли груз был большой и не решилась она таскаться с вещами по вагонам да на попутках.
Она поступила просто: все эти детские вещи от добрых людей за неделю распродала на разных рынках Москвы. Видели её - стояла и торговала и ни мороз не пугал, ни тяжёлые баулы. Если бы хоть что-то перепало сиротам, было бы оправдание, что, мол, излишки реализовывала - не пропадать же. А так всё понятно.
Видел я потом эту тётку в старости: лицо маленькое, гладкое без возрастных морщин,но как с крупными провалами и плутовской хитрой улыбочкой. В молодости, говорят, было приятным даже. Но с возрастом от постоянного притворства и вранья, в том числе и самой себе, все мышцы её лица переродились и на нём явственно проступила одна из главных черт её характера – скупость и скаредность патологическая. И как она в Москве не мазалась всякими кремами, ничего не помогало. Лицо с возрастом только дурнело, приобретало черты Плюшкина, Скупого рыцаря и Милляра в гриме.
Когда девчушки подросли, они пытались наладить контакт с московской тётушкой. Но каждый раз это плохо заканчивалось. Тетушка после их отъезда рассказывала всем такие небылицы, что хоть стой, хоть падай. Утверждала, что за день, пока гостили племянницы, заменили ей хороший чайник, швейную или стиральную машину на старые, вещи её старушечьи все заносили – не отстираешь и т.д. В общем, отучила племянниц гостевать у себя.
В деревне же уже на девятый день(хозяйство не ждёт) нашлась женщина, которая заменила девочкам, как могла, мать. Замужем не бывавшая, с огрубевшим от ветра и мороза лицом, уже немолодая, ей тогда где-то к сорока было. А в свои восемьдесят тёща вспоминала, как бы итожа:
–Я хоть их под сердЧОм и не носила, но всё равно мне их жаль было. Своих то вон как, бывает, набалуют и толку нет, а мои выросли, в школе учительницы теперь.
Доходчивые, бесхитростные слова, но они передают и житейский ум, высокую нравственность простой, деревенской женщины и её внутреннюю красоту. За хорошим-то мужем и с умненькими девчоночками и лицо у тёщи утратило грубоватость, расправилось, стало приветливым, хоть и в морщинах оно всё от старости, но как бы улыбается. А с кремами у зеркала её представить даже было невозможно.
– Не до того ей, не просто ей было: нас трое маленьких да хозяйство,– напоминает жена, младшая из тех трёх.
Да, не зря говорят в народе:
"В юности твоё лицо такое, каким его создала природа. Каким оно станет в старости, зависит только от тебя. Лицо человек получает под старость такое, какое заслужил. Душа формирует облик. И лицо в старости – это зеркало души.» Это кто-то ещё задолго до меня сказал. В конце жизни душа отражается на лице. Всё греховное, накопленное за жизнь, проступает на старческом лице. Вот почему большинство старых лиц так уродливо. К старости у человека на лице проступает какая-нибудь одна из основных черт характера – или скупость, или святость, или чревоугодничество, или приветливость, весёлость и т.д. Все эти изменения на лице обеспечиваются дополнительным развитием или наоборот атрофией некоторых из 57 мимических мышц лица и делается это, видимо, неосознанно. Думаю, что есть уникумы, умеющие управлять мышцами лица напрямую и тем самым менять своё лицо практически мгновенно.
Иные лица старых людей хоть и в морщинах, а от них как будто свет идёт, это идут они сами по жизни "с душою светлою, как луч" и на лицах их отражается, как в зеркале, отсвет души и красоты внутренней. "У человека с открытой душой и лицо открытое. У тех людей всегда лица хороши, кто в ладах с совестью своей."
Илл. Джанна Тутунджан. Корень рода (Семья) . 1981
Николай ЗАБОЛОЦКИЙ (1903–1958)
О КРАСОТЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЛИЦ
Есть лица, подобные пышным порталам,
Где всюду великое чудится в малом.
Есть лица — подобия жалких лачуг,
Где варится печень и мокнет сычуг.
Иные холодные, мертвые лица
Закрыты решетками, словно темница.
Другие — как башни, в которых давно
Никто не живет и не смотрит в окно.
Но малую хижинку знал я когда-то,
Была неказиста она, небогата,
Зато из окошка ее на меня
Струилось дыханье весеннего дня.
Поистине мир и велик и чудесен!
Есть лица — подобья ликующих песен.
Из этих, как солнце, сияющих нот
Составлена песня небесных высот.