Планировал нынешний отпуск в лесах наших северных провести и дачей позаниматься. Но соблазнили отдыхом на Кавказе. «Теберда – это да! А Домбай – это рай!» Флора там непривычная на взгляд северянина. Тополя пирамидальные, каштаны с глухим стуком роняют созревшие плоды на асфальт (то ли платаны, то ли чинары, путаю, засыпают дорожки парка мохнатыми шариками с ниточками. Кипарисы темные стоят похожие на отшельников, завернувшихся в тёмные плащи. И везде пальмы, низкие, высокие, разлапистые с экзотическими вычурными формами. Деревья, кусты, цветы немыслимых форм и расцветок, у которых я даже названий не знаю, всё выглядело необычно и непривычно. Сентябрь, а теплынь, хоть загорай. Ну, чем не отдых? Дни проходили в праздности.
Первое время, пока интерес узнавания ещё не иссяк, гулял я по улицам, по парку, среди таких же беззаботных, весёлых отдыхающих. Но уже через неделю мне стало чего-то не хватать, сделалось тоскливо и одиноко.
Ночами снилось, как на моих грибных местах грибы растут так, что аж ёлки шевелятся. И под прошлогодней сплошной чёрной плёнкой из осиновых листьев угадываются белоснежные, растущие как в парнике в тепле и без вредителей скользкие с пупырышками на крепких с бахромой по периметру шляпки этих красавцев
Беспокоюсь во сне, кто же их соберёт-то? Так далеко в лес кроме меня никто ж не ходит. А пока я приеду – всё, израстут, пропадут грузди. Дальше – больше, проснёшься утром, раздумаешься о нереализованных планах и возможных объектах приложения сил своих , подумаешь как бесцельно проходят здесь дни и душа затоскует, замечется и не найдёт на что опереться. И всё, заполучил вместо отдыха тоску и беспокойство в в душе.
В большом зеркале в фойе отражался потерянный, встревоженный, грустный мужичок. Хождение по улицам среди беззаботно отдыхающих, это массовое безделие стало раздражать и угнетало меня.
Пытаясь обрести успокоение, душевную наполненность и придать осмысленность своему здесь существованию ещё больше гулял, принимал участие в экскурсиях, конкурсах и других массовых культурных мероприятиях, ходил на вечерние танцы.
Но только, с одними случайными знакомыми временно беспокойство отпускало. Забывалось.
Вечером как-то сидел в фойе у телевизора.Смотрел футбол, а тут голос:
–Мужчина!– Вижу, женщина, южный тип лица, скромная улыбка. В руках красивая бутылка.
–Мужчина, может у вас есть штопор? Кивком головы, следя за экраном, сигнализирую о наличии оного. –Тогда не откажите в любезности.–Властный тон голоса отрывает меня от экрана и поднимает со стула. –У моей сестры сегодня юбилей, ждём вас со штопором – заодно и на дегустацию, –эффектно демонстрирует бутылку.
–Но вы меня совсем не знаете, – удивляюсь я разворачивающемуся сценарию.
–Знаем, вы здесь уже неделю. Наблюдала вас из окна своего номера моя сестра. Она аутист, но в людях не ошибается. Ждём. Сестра хочет рассмотреть вас поближе.
….Я не очень хорошо разбираюсь в винах, в купажах, букете вкусов и запахов. Но в предложенном напитке всёго этого было строго в меру. Память не удержала его названия, но "строгое"ему подходит как нельзя лучше.
Узнаю, что родителей у сестёр уже нет. Младшая опекает старшую, которая без неё беспомощна. Материально они, я понял, обеспечены достаточно. Младшая поставила крест на своей личной жизни. Всё ради сестры. Оставить её она не может, так как чётко понимает, любое изменение образа жизни убьёт её. Поэтому сёстры неразлучны всегда.
Встречая их потом, я слышал от младшей,
–Заходите, мужчина, сестра, видя вас, себя лучше чувствует. Предполагаю, ей было бы совсем хорошо, если б ты от нас вообще не уходил, но ты не разу так не сделал. Почему?
–Ты всё о старшей хлопочешь? Пойми, нельзя ей к дядьке привыкать. Сознание-то у неё соответствует пятилетней. Уеду я – она ж тебя с ума сведёт. И почему бы тебе, наконец, о себе не подумать? Ты взрослая, а она ж дитё.
На фоне их ситуации мои проблемы казались такой мелочью. С этими женщинами я забывал свою тоску. Уходил – она опять вырастала...
Тут случилась экскурсия в горы, на Домбай. Поднялись мы на канатке до отметки три тысячи метров и я глазам своим не поверил - оказались в наших северных лесах. Кругом на склонах строго вертикально стоят вековые ели, с тёмно-зелёной почти чёрной хвоей и своими острыми верхушками прокалывают серые, низкие тучи. Под ёлками, во мху, кустики черничники с редкими ягодками. На полянках малинники. На опушках березняк, ива и грибы – поганки, правда. Удивительно! Наша северная осенняя флора на Кавказе! И для полноты сходства – из проколотых тучек "архангельский дождик на меня моросил."
Дождик мелкий, почти незаметный, но ветви елей им наводопоились, отяжелели, поникли и на каждой их иголочке созрела и висит готовая сорваться капелька. При переизбытке влаги какая-то капельки первой срывается со своей иголки, катится вниз, захватывает другие капли, те в сою очередь также захватывают следующие и все вместе лавинообразно образуют одну большую и бесформенную бомбочку, которые время от времени тяжело шлёпаются в мох. Заденешь такую ветку на ёлке и «на тебе с неё брызнет роса серебристая» с ароматом еловой хвои. Поэтому-то в лесу и при самом малом дождике промокнешь.
Шутники этим пользуются, неожиданно встряхнут намокшую ёлку, сами из-под неё выскочат, а зазевавшихся накрывает настоящий водяной поток. Визг, крики, смех.
Чтобы оценить водонапитанность елей углубляюсь в лес. Ёлки манят. Вон, глянь, какие красавицы. Ишь ты, стоят налитые под завязку, не шелохнутся, чтоб не расплескать. А ну-ка, встряхнём это сонное царство.
Встряхиваю – и бегом из-под ёлки – капли прошелестели за спиной.
– А вот эту слабо? Встряхиваю большую и выпрыгиваю из опасной зоны.
На последней не успел отскочить и вся она на меня пролилась.
Промок. Да, тут не зевай!
А, сбросившие с себя груз воды, ёлки качаются, шепчутся между собой о чём-то, ветками полегчавшими машут, хихикают украдкой, что и меня подловили. Вредные! Хорошо с этими ёлками, сколько живу столько с ними и знаком!
Стоп! А куда моя тоска подевалась?
Остановился, прислушался я к себе, осмотрелся вокруг и понял – какой малости мне не хватало, чтоб отдыхом наслаждаться. Глазам осенью не хватало привычного северного мокрого елового леса, а всему организму преодоления привычных сезонных неудобств с этим же лесом связанных. Не неги и комфорта, а пусть и временного, но преодоления, напряжения и усталости, сырых штанов и хлюпающей воды в сапоге, ощущения себя застигнутого дождём и промокшего в лесу до подмышек, дежурного нудно-моросящего дождика, наконец, в еловом лесу не хватало. Чтобы отдыхать не– хватало здоровой, заслуженной трудами усталости.
Набродился я тогда по Домбаю между разнокалиберных ёлок под моросящим дождём досыта. Вышел из леса промокший, губы синие (от черники!), но умиротворённый и спокойный, как танк. Тёплой печки не предвиделось, но грело осознание, что душа-то на место встала. Привёл её в порядок, успокоил, наполнил нужным смыслом понятный и привычный осенний лес.
Приехали обратно, в фойе в зеркале поприветствовал и радостно подмигнул подтянутому, весёлому, бодрому мужчине.
От хорошего настроения и заряда бодрости в голове сложился монорим и заиграл вариантами слов.
Эмоций сердца нам щемящих
Полны на Домбае еловые чащи.
Бывать надо чаще души лечащим
В чащобах нам радость дарящих.
Почаще, почаще, почаще
Желаю всем чувств настоящих.
____(_Картинка, http://proza.ru/pics/2019/11/17/47.jpg?1914)
