Нам осталось разобрать самый конец беседы Иванушки Петровича с Месяцем Месяцовичем.
Вот этот -
«Тут Иван опять сказал:
«Есть ещё к тебе прошенье,
То о китовом прощенье…
Есть, вишь, море; чудо-кит
Поперёк его лежит:
Все бока его изрыты,
Частоколы в рёбра вбиты…
Он, бедняк, меня прошал,
Чтобы я тебя спрошал:
Скоро ль кончится мученье?
Чем сыскать ему прощенье?
И на что он тут лежит?»
Месяц ясный говорит:
«Он за то несёт мученье,
Что без божия веленья
Проглотил среди морей
Три десятка кораблей.
Если даст он им свободу,
Снимет бог с него невзгоду.
Вмиг все раны заживит,
Долгим веком наградит».
Тут Иванушка поднялся,
С светлым Месяцем прощался,
Крепко шею обнимал,
Трижды в щёки целовал
«Ну, Иванушка Петрович! —
Молвил Месяц Месяцович. —
Благодарствую тебя
За сынка и за себя.
Отнеси благословенье
Нашей дочке в утешенье
И скажи моей родной:
«Мать твоя всегда с тобой;
Полно плакать и крушиться:
Скоро грусть твоя решится, —
И не старый, с бородой,
А красавец молодой
Поведёт тебя к налою.»
Ну, прощай же! Бог с тобою!»
Поклонившись, как умел,
На конька Иван тут сел,
Свистнул, будто витязь знатный,
И пустился в путь обратный».
Вот видите, здесь становится понятно, что всё дело в тех самых тридцати кораблях, о которых мы с вами уже говорили (в главе «30 ноября и 30 кораблей»). В кораблях Петра Великого, посланных как бы от имени святого Андрея Первозванного, - для Просвещения России. Государство-Кит заглотило эти корабли, держит их в себе, не даёт им ходу… За это и несёт мученья. Этот Кит – он в чём-то так же – Пётр Первый… По крайней мере, это - его государство, его империя, Новая Россия, Петровская. И при этом она – «проглотила» Петровы корабли!.. В первой редакции «Конька» вместо стиха «снимет бог с него невзгоду» стоял «то сниму с него невзгоду», - то есть, наказывает и милует сам царь Пётр, - он же, - по утверждению М.В. Ломоносова, - «Бог России». "Без Божия веленья..";"Веленью, Божию, о Муза, будь послушна...". Для Пушкина было важно, - наверное, - более всего, а может, - единственно, - Божие веленье...
Отчего-то здесь не хозяин целует гостя на прощание, а – гость – хозяина! И целует троекратным «пасхальным» поцелуем, при этом крепко обняв за шею… (И где там у месяца шея?!..). Поцелуй – это приветствие р а в н ы х… Иван целует царя, царь не сопротивляется… В «Арапе Петра Великого» - «Ибрагим, узнав Петра, в радости к нему было бросился, но почтительно остановился. Государь приближился, обнял его и поцаловал в голову». В романе ещё надо было соблюдать принятые условности. Здесь же, в сказке, Пушкин дал себе волю и сам кинулся на шею Петру и расцеловал его.
Странные слова передаёт Месяц дочери - Царь-Девице – «полно плакать и крушиться», - а когда ж она плакала и крушилась?!.. Ничего такого в сказке не описано. Тем не менее, поскольку Царь-Девице нашей «пятнадцать только лет», плакать и крушиться она должна была – именно в этом возрасте – по великому своему отцу, «почившему в Бозе» и оставившему дочь вдвоём с матерью…
Выражение – «плакать и крушиться» - это двойная цитата из Н.М. Карамзина, - из двух его произведений: «Бедной Лизы» и «Натальи, боярской дочери». В «Бедной Лизе» сама Лиза говорит своей матери: «Перестань только крушиться, перестань плакать; слезы наши не оживят батюшки». И далее писатель замечает: «Но часто нежная Лиза не могла удержать собственных слез своих. Ах! она помнила, что у нее был отец и что его не стало,..». В «Наталье, боярской дочери», эта самая Наталья обращается к своему отцу: ««Напиши, – сказала она, – напиши еще, что я прошу его не плакать, не крушиться…». (Она убежала из отцовского дома с молодым человеком, который и пишет это письмо). Ближе к нашей ситуации – Лизины «слёзы и крушенье». Но в обоих случаях – плач и крушенье связаны с отцом…
Незаметно Пётр-Екатерина - Месяц благословляет не только – заочно – свою дочь, но и – будущего зятя. Иванушка только не знает, что он и есть тот «красавец молодой», который поведёт царевну к венчальному налою. То есть, и здесь, - как мы уже отмечали, - Пушкин проделал то, что нельзя было сделать в «Арапе Петра»: великий царь благословляет на брак самого Поэта – и не с какой-то боярышней Натальей Ржевской, а – с самой Царь-Девицей – своей «дщерью» Елизаветой… Вместе с нею ему вручается и в с ё царство!..
Очень характерно здесь замечание «поклонившись, как умел». По отношению к Петру Первому можно было не строго соблюдать этикет, - поскольку и сам Пётр не любил его и не соблюдал. «Я стоял на веревочной лестнице и не имел довольно места, чтобы сделать приличный реверанс, и совершенно замешался», - жалуется в том же «Арапе» увлечённый внешними «приличиями» дворянчик Корсаков. О своей проблеме с поклонами царственным особам Пушкин пишет в Дневнике, в записи от 18 декабря 1834 года: "Доведши великого князя [Михаила Павловича]до моста, я ему откланялся (вероятно, противу етикета)."
Свистнул Иван уже как витязь знатный. Пётр признал его! Витязем же постоянно именуется - в поэме «Руслан и Людмила» - Руслан. Первый пушкинский сказочный герой, прототипом которого является сам автор. И, конечно, Руслан был "витязь знатный", - и к тому же - зять царя, то есть, простите, - великого князя, - Владимира Красно Солнышко.
Да и свистел-то, вернее, присвистывал, именно этот "витязь знатный" - Руслан!
Со вздохом витязь благодарный
Объемлет старца-колдуна;
Душа надеждою полна;
Выходит вон. Ногами стиснул
Руслан заржавшего коня,
В седле оправился, присвистнул.
«Отец мой, не оставь меня».
Это прощание Руслана с Финном ведь очень схоже с прощанием Иванушки с Месяцем Месяцовичем. Как видите, и здесь г о с т ь Руслан-Пушкин сам обнимает х о з я и н а -Финна. И так же называет его о т ц о м. (Правда, прототип Финна - не Пётр, - а скорее всего, - Н.М.Карамзин, - в "Коньке" выведенный как Старик-отец). А насчёт свиста Руслана, - так Пушкину ещё пришлось оправдываться перед критиками за этот "неуместный" свист:"Зачем Руслан присвистывает, отправляясь в путь? Показывает ли это огорченного человека?". Здесь же, в "Коньке-Горбунке", Иванушка свистнул, как витязь знатный, - то есть, как Руслан, и если герой юношеской поэмы свистел, "отправляясь в путь", то и герой сказки так же свистнул, - но отправляясь уже "в путь обратный".
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/11/03/1537
*Предисловие Пушкина ко второму изданию поэмы "Руслан и Людмила".