Глава четвертая
- Алло, это Любовь Ивановна. Машенька, моя дорогая, приди ко мне сегодня вечером, если сможешь, ты мне нужна.
- Что- то случилось? – спрашиваю, удивляясь настойчивому тону обычно спокойной и размеренной речи собеседницы.
- Нет-нет, просто приди ненадолго.
- Как ваше здоровье?
- Все-все, некогда сейчас говорить, у меня люди, жду вечером, – в трубке раздаются гудки.
Я все-таки заволновалась. Впервые приходится слышать от Любови Ивановны столь резкий ответ. Вечером спешу к ней, прихватив баночку со свежесваренным супом.
Иногда Любовь Ивановна чувствует себя настолько плохо, что не в силах приготовить чего-нибудь. Звоню в дверь, слышу знакомое медленное шарканье шагов.
- Открыто, Маша, заходи.
Вхожу и вижу хозяйку, держащуюся за стену.
- Любовь Ивановна, вам плохо?
- Да, неважно себя чувствую, так устала. Заходи, сейчас все расскажу.
- Батюшки, что тут у вас происходит? – удивляюсь беспорядку. Кругом узлы, коробки, разложены стопки вещей, посуда вынута из шкафов.
- Надумала я продавать квартиру.
- Как продавать? А вы где жить будете? К детям поедете в Харьков?
- Ты знаешь, Маша, моя дорогая, не поеду я к детям. У сына Володи квартира однокомнатная, он там с женой и дочкой живет, еще и я буду под ногами крутиться. А у Светочки, хоть и трехкомнатная квартира, да муж ее, Витя, такой лодырь, спит целыми днями, работы меняет, везде ему плохо. И внук такой же стал. Закончил отлично юридический, а работы нет, хочет, чтобы сразу ему зарплату большую, да должность, а кто его возьмет на должность-то без опыта. Вот и начал спать как отец. Да так спят, что разбудить невозможно. Бывало по два часа бужу его, а он может и вовсе не подняться, а я так разнервничаюсь, что мне прямо плохо становится. Не понимаю, как можно такими безответственными быть. Я, когда приезжаю к ним в гости, только расстраиваюсь. Светочка на работе крутится, а они два иждивенца только командуют, главное и дома ничего не делают, лежат в компьютеры свои играют и все. Не смогу я там жить. Да и к поликлинике я тут привязана со своими болячками, а там как я буду управляться, меня надо будет по докторам возить, а дети такие занятые, им некогда. Не хочу обузой быть.
- Любовь Ивановна, но ведь они ваши дети, какая обуза! Вы столько для них сделали. Обоих в институте выучили. Постоянно помогали, я ведь отлично помню, как вы каждый месяц огромные сумки отправляли автобусом в Харьков, и квартиру эту вы помогли дочери купить, и дачу сыну. Насколько я помню у Володи машина хорошая, иномарка, он начальник же у вас.
- Вот именно, Маша, что начальник. И сын, и дочка в зеленхозе работают мастерами участков. Ты знаешь, какая это нервная работа, у них ненормированный рабочий день, и ночью могут вызвать, и в праздники вечный аврал. Начальство придирается, они как-то всегда дерганые такие, нервные. Насмотрелась я, когда гостила у них.
А так, я уже все решила. Продам эту квартиру, буду жить в квартире у Димы. Помнишь, где я девочек нянчила? Квартира сейчас пустая, он за нее деньги мне присылает, чтобы я платила квартплату и присматривала. Дима сказал, что я могу жить, сколько мне надо, правда прописать меня он не может, еще не оформил наследство после смерти отца.
- Ну как же так, Любовь Ивановна, вы же без прописки, как бомж.
- Ничего, придумаю что-нибудь. Главное что я квартиру продам, сразу памятник закажу и мужу, и мне заранее, я уже и место на кладбище для себя выкупила возле Саши. А остальные деньги детям поровну разделю. Так лучше будет. А то ведь после моей смерти им придется вступать в наследство, тратить такие деньги на пошлины, да пока продадут, опять траты. А я продам, и сразу у них денежки будут, помогу им. Ты знаешь, сейчас им так тяжело! Работа тяжелая, зарплаты задерживают, того и гляди зеленхоз закроют, а куда им еще устраиваться? После пятидесяти нигде не возьмут.
- Ну что вы говорите, Любовь Ивановна, даже здесь в нашем поселке люди работу находят. У меня кума на трех работах умудряется крутиться, сына учит в институте. А там областной центр, столько заводов, предприятий. Не может быть, чтобы не нашли работу.
- Машенька, милая, ты просто не знаешь как им там тяжело. Я вот Вове иногда деньги на телефон кладу. Он даже не всегда может позвонить мне, денег нет пополнить счет на телефон, а ты говоришь… – видя, что моя подопечная рассердилась не на шутку, разнервничалась, что я, вроде как, упрекаю ее детей в чем-то, решаю перевести разговор на другую тему.
- Любовь Ивановна, вы говорили, что помощь нужна моя.
- Да, Машенька, сначала помоги мне разобраться в квитанциях за газ, заполни, пожалуйста, - мы садимся в кухне, пересчитываем показания счетчиков, заполняем квитанции, Любовь Ивановна всегда очень тщательно следит, чтобы не было долгов.
- А теперь пойдем в комнату. Смотри, вот эти вещи, - показывает на большой тюк с постельным бельем, покрывалами, шторами, рядом с ним коробки с посудой, - это я для тебя приготовила. Не вздумай отказываться. Я так люблю вас, всю твою семью люблю! Пусть Сереже твоему будет приданное, он уже большой, скоро жениться надумает. Тут все новенькое и хорошее. Вот у меня постельное новое лежало, а вот сервиз, я его покупала в Белоруссии. Я так хочу, чтобы у вас память обо мне осталась.
Дети мои все равно это забирать не будут, везти им неудобно. Все, что им нужно, что они захотели забрать, после похорон Саши, погрузили и увезли. Больше ничего не надо, говорят. Что-то соседям раздаю, подругам. И тебе тоже хочу подарить на память. Я решила все сама в порядок привести, чтобы не выкинули, а хорошим людям досталось от меня лично.
Неся домой тяжелые сумки с подарками, я размышляла о том, какими разными бывают люди. Вот дети Любовь Ивановны, которых я лично не знала и не видела ни разу, спокойно могут принять такое решение матери? Как они представляют ее жизнь? Они что, не понимают, что она живет одна, во всем себе отказывает, сильно болеет? Иногда ей трудно выйти из дома даже за хлебом, часто нет сил, чтобы поехать к врачу на автобусе, а на такси слишком дорого для нее. Она постоянно откладывает деньги для лечения, потому, что периодически вынуждена лежать в больнице из-за сахарного диабета и страшной гипертонии. Ей, конечно, много помогают друзья, знакомые.
А ее взрослые, успешные дети, живущие в большом городе, имеющие работу, жилье, семьи, спокойно принимают от матери - восьмидесятилетней пенсионерки деньги для пополнения счета на телефон!
Получается, что человек, принимающий на себя роль (или обязанность, или ношу) – быть дающим, жертвовать собою, своим комфортом, покоем ради близких, ошибается? Он как бы развращает тех, кто принимает это? Приучает их брать, пользоваться, не задумываться о благодарности, об отдаче какой-то? Я понимаю, что такой «дающий» человек рад отдавать, он получает от этого удовольствие, считая себя нужным, необходимым. Но те, кто берут, тоже должны знать меру, чувствовать свою ответственность!
Не могу поверить, что Любовь Ивановна - добрейший, чуткий, щедрый человек плохо воспитала детей. Может быть, играет роль расстояние. Возможно, что дети, не видя всего, просто не понимали действительного положения матери, а привыкшие с детства к тому, что мама дает, просто пользовались этой любовью, не напрягаясь, чтобы вникнуть, убедиться, что у мамы действительно все хорошо?
http://www.proza.ru/2019/10/20/101