Шли дни, месяцы, годы, ничего скверного с епископом не происходило, если не считать начавшейся Северной войны, куда была втянута и Речь Посполита вместе с ВКЛ. Народ нищал, города продолжали пустеть. Церковь тоже не процветала. Даже эти плохие, казалось бы совершенно внешние события Константин связывал с Циприаном. Началось с того, что в день зачатия сына-племянника был казнён богохульник Лыщинский. Как бы скверна переродилась. В момент его рождения, вроде бы крепкий христианин Исаак Ньютон написал «Историческое прослеживание двух заметных искажений Священного Писания». Этим, с позволения сказать «трудом» великий учёный бросил тень на Святую Троицу, посеял сомнения даже в душах служителей Церкви. А после переезда Циприана в Вильно, началась в ВКЛ «Домашняя война» между Сапегами и Радзивиллами. На его десятилетие, совпавшее с поступлением в Академию, началась Великая Северная война.
Вместе с тем учителя и преподаватели отзывались о нём весьма положительно, хвалили за прилежание и усердие в учёбе. Только иногда удивлялись, когда его интересы выходили за рамки программы изучения предмета. Самого племянника Бжостовский видел редко, в основном на воскрестных богослужениях в Кафедральном соборе. Да и желания с ним общаться не было, а уж отеческих чувств не возникало и подавно. Скорее была к нему настороженность и ожидание беды. С возрастом чертами лица он всё больше походил на Беатрис, но лик выражал покорность и смирение, за исключением голубых глаз, в которых что-то таилось.
Здесь надо помянуть ещё один случай, совпавший с поступлением племянника в Академию. Сгорела летняя деревянная резиденция епископа в Веркяй. И тут Констатнтин вспомнил своё обещание Богу, что за избавление младенца Циприана от злого духа, он построит трёхэтажный каменный дворец с часовней. Обещание надо было непременно выполнить, дабы закрепить изгнание беса из племянника, чем Бжостовский и занялся. А тот продолжал прилежно учиться.
Всё это длилось до 13-летия Циприана, года его окончания Академии. К огорчению Константина, отрок не пожелал пойти по стезе священослужителя. Его очень заинтересовала постройка Веркяйского дворца, где он пропадал целыми днями. Само величественное строение распологалось у реки на высоком холме. Рядом, по глубокому оврагу протекал шумный и бурливый ручей, впадавший в Вилию. Излучину ручья перегораживала старинная каменная мельница. Дворец возводился уже более трёх лет и основные работы производились внутри – в основном отделка стен, потолков и роспись помещений. Центральный зал дворца завершался величественным куполообразным сводом, фреска которого должна была изображать рождение Мессии: на небесном фоне воспаряющих херувимов*(6), святые Иосиф и Дева Мария любуются новорождённым младенцем Христом. К художнику-итальянцу Иммондо*(7), расписывающему купол, и подрядился Циприан помощником. Но частенько посещал он и мельницу, даже подружился с мукомолом, косматым звероподобным мужиком со странным именем Швесоняшис, которого местные крестьяне называли Ожис*(8). А у того при мельнице постоянно паслись несколько коз, молоко которых так любил племянник епископа.
Через два года строительство дворца, и внутренней часовни при нём, благополучно было закончено, даже выкопан водоём перед парадным входом, да запущены туда белые лебеди. Освятить новое строение Бжостовский взялся сам. Обходя помещения и окропляя их Святой водой Константин чувствовал удовлетворение. Великолепный дворец построен и освящён, сегодня он даже будет в нём ночевать. Обещание, данное Всевышнему выполнено, значит можно уже не беспокоиться за судьбу, точнее за душу сына-племянника. Он стал настоящим христианином, по крайней мере так написано в его дипломе Академии: «Бакалавр богословия». Вот и сейчас он смиренно идёт за епископом, неся за ним сосуд с водой. Им осталось в центральном купольном зале освятить праздничную трапезу, устроенную для старших мастеровых строителей по случаю окончания всех работ.
При появлении епископа несколько десятков празднично одетых людей встали и смиренно склонили головы. Тот окропил присутствующих и произнёс короткую молитву: «Благослави Господи сие новое жилище и труд Твоей паствы в нём. Благодарим Тебя за позволение закончить пять лет назад начатое дело. Оно было исполнено во славу Твою! Аминь!» Произнеся последнее слово, Бжостовский воздел глаза к небесам и упёрся взглядом в роспись купола. Невероятно! Изображённые Иосиф и Мария не смотрели на младенца Христа, они разглядывали епископа и, казалось, ехидно ухмылялись. Тот закрыл глаза, судорожно опустил голову и про себя прочитал «Отче наш». Снова посмотрел на фреску – нет, всё нормально ... померещится же такое, ох прости Господи!
Как-то, глубоким вечером перед сном, в благостном настроении, Константин решил ещё раз обойти дворец и полюбоваться интерьерами его залов и помещений. Особенно ему нравился Рыцарский зал за свою строгость, симметрию и выдержанность. Находясь в этом зале и рассматривая воинственные рыцарские доспехи, вспомнил ещё одно обещание данное Богу – назвать местность и дворец Циприанией, вместо неказистого ныне названия Веркяй, в котором уже заложена грусть. А для этого нужно заказать герольдмейстеру монограмму племянника и найти место во дворце, где её вывесить. Пожалуй, она бы славно смотрелась на фронтоне портика главного входа, или в центральном купольном зале.
Бжостовский прошёл в упомянутое помещение, которое в этот момент освещали всего шесть свечей одного канделябра стенной ниши. Их колеблющееся пламя выхватывало из темноты огромного зала только некоторые фрагменты роскошного интерьера и создавало феерию сказочности и загадочности. Он вспомнил своё видение на праздничной трапезе строителей, и поднял глаза к куполу. Фигуры, изображённые на фреске еле просматривались, но ... в глазах младенца Христа явно виднелись мерцающие красные точки. Константину стало не по себе, вжав голову в плечи, шаркающей походкой побрёл на второй этаж в свою спальню. Проходя мимо комнаты Циприана остановился, прислушался, тихонько приоткрыл дверь. В спальне у изголовья кровати только горела одна свеча, но самого племянника не было, а близилась полночь. Епископ вышел в коридор и требовательно позвонил в свой колокольчик. С третьего этажа тут же, охая и ахая, спустился полуодетый служка.
- Ваше преосвященство, что-нибудь случилось?
- Юозас, а где мой племянник, его нет в спальне.
- Не знаю, где он, - замялся служка, - можно посмотреть на мельнице, он часто там пропадает.
- Бери масляный фонарь, пойдёшь со мной.
Спускаясь по крутому склону холма, ещё издали увидели желтоватый свет в маленьких окошках мрачного каменного строения. Их шаги заглушала журчащая вода и скрип вращающегося водяного колеса. Подойдя к мельнице вплотную, заглянули в освещённое окно первого этажа. У противоположной глухой стены на массивном деревянном кресле-троне сидел звероподобный косматый мельник и что-то вещал. На стене, за его спиной, чучела голов с рогами двух огромных чёрных козлов. Перед ним на полу на пятках сидит Циприан и внимательно слушает. Помещение освещают два светильника установленные на вращающийся мельничный жернов. Сами светильники выполнены в виде человеческих черепов со вставленными внутрь свечами. Вся картина отдавала зловещей жутью, особенно перемещающиеся по кругу черепа-светильники.
Оба свидетеля застыли как изваяния, пока служка Юозас не поставил масляную лампу на землю и не дал дёру, оставив хозяина одного. Константин долго колебался, но потом заставил себя взять фонарь, обойти угол и открыть дверь мельницы. Его удивило, что присутствующие отнеслись к его появлению как к должному. Мельник, повернув к двери голову, произнёс скрипучим голосом, не разжимая губ:
- Мы уж заждались тебя, проходи, настало время объясниться.
- Кто ты? – дрожащим голосом произнёс епископ. - Ты не мельник!
- Моё предназначение заложено в моём имени. Догадаешься, убогий грешник?
- Швесоняшис ... – промямлил Константин, - в переводе со жмудского «свет несущий», а по латыни lux + fero, то есть Lucifer ... так ты Люцифер!?! Падший ангел?!
- Не падший, а вознесённый во тьму и равный вашему Саваофу*(8), или как вы его называете богу-отцу. А ещё меня можно назвать Сатаной или Дьяволом. Уразумел?
Произнося эти слова, мельник начал изменяться, вознёсся над своим троном, волосы превратились в длинную коричневую шерсть, ладони вытянулись как у обезьяны, ногти стали чёрными когтями, за спиной выросли перепончатые крылья, в воздухе запахло серой и трупным смрадом. Бжозовский в ужасе отшатнулся и схватился за свой наперсный крест. Но тот обжёг его раскалённым металлом. Да и слова ни одной молитвы не появлялись в сердце, там оставалась только холодная пустота. Рядом невозмутимо сидел на пятках Циприан, с улыбкой наблюдая за происходящим.
- Не робей, епископ, - послышался голос мельничных жерновов, - в отличии от вашего бога меня можно увидеть и даже потрогать. Только вот я могу пребывать в разных ипостатсях, и мне не нужно чьё-то тело для воплощения. Сейчас ты меня видишь таким, но я могу принять вид и ... Беатрис, и черной кошки!
- Так ты был Беатрис? – с выпученными в ужасе глазами пролепетал Константин. – А кто тогда Циприан?
- Ха-ха-ха, ну вот, мы наконец и подошли к самому интересному. Ваш бог без меня не может существовать, я ему очень нужен. Без меня и моих подданых, его бывших ангелов – чертей, злых духов, бесов и прочей славной нечисти, всё человечество превратилось бы само в ангелов, и Саваофу пришлось бы их всех взять в свой Небесный Иерусалим, город вечной благодати. А настоящие ангелы остались бы не у дел. Ведь при крещении каждый человек получает своего ангела-хранителя, но тут же подключается мой чёртик-соблазнитель. Вот они и борятся за душу христианина. Причём учти, нет ни одного безгрешного человека - то есть моя братия в человеке неистребима. И если собрать все грехи любого одного человека до кучи, то у него останется только одна дорога – навечно ко мне в гости, то есть в Ад. Но ваш бог схитрил, и придумал для человека лазейку: исповедь-покаяние. То есть один грешник в рясе отпускает другому грешнику в кафтане, сюртуке или платье, его грехи. Главное, чтобы тот покаялся. А покаялся, греши на здоровье снова, а мы поможем. Кстати, мил человек, если бы нас не было, то и человечества бы не было, а были бы одни безпупые Адам и Ева, живущие вечно в безгрешии. Скукота-а-а! А тут, в аккурат, мой друг Самаэль*(10) подсуетился и угостил глупую женщину плодом с древа познания добра и зла. Я его за этот подвиг поставил властелином Ада, да и жену ему определил красавицу Елизду*(11). А дальше пошло и поехало, вона ныне на Земле уже грешников за 700 миллионов перевалило – раздолье для моей братии.
При этих словах Сатана приблизился по воздуху к Бжозовскому, схватил его за плечо и начал трясти. Того охватил леденящий ужас, он закрыл глаза и тут же услышал:
- Монсеньор, мы уже обеспокоились, вашим отсутствием на утренней молитве в часовне. Как здоровье, вы жалобно стонали. Мы бы не посмели беспокоить, но тут полдень близится, да и несчастье у нас.
Константин открыл глаза. Около ложа с тревожным видом стоял викарий Ипполит и тряс епископа за плечо. Всё тело лежащего дрожало, ноги холодны как лёд, сознание раздвоено, а главное впечатление, что он только что выбрался из немыслимой скверны. Сознание с трудом определило настоящую действительность, язык еле повиновался:
- Надеюсь, брат, со мной ничего страшного, просто сон дурной. Лучше скажи – какое у нас несчастье, что случилось?
- Только что рыбаки привезли тело вашего слуги Юозаса. Они его выловили ниже по течению. Самое странное, что у него переломаны все кости, как будто по нему проехалось мельничное колесо.
- Ужас! – Вырвалось у Костантина, лицо его перекосилось в гримасе скорби и страха. Он с трудом сполз с ложа и побрёл переоблачаться.
Полдня Бжостовский чувствовал себя отрешённо, пока не пришла мысль днём посетить мельницу, причём одному, чтобы никого не подвергать опасности. Почему- то подумалось о чёрном кольце, изображающем уробороса. Оно подарено самой Беа... то есть самим Сатаной, и ... пока кольцо на нём – это как связь с нечистью и оберег от неё, ох, прости Господи! Приближаясь к мельнице волнения не испытывал, появлялась даже некоторое любопытство. В верхнем помещении никого не оказалось, только с характерным урчанием крутились жернова, перемалывая зерно. Светильников в виде черепов не наблюдалось, как и настенных козлиных голов с рогами. Присутсвовал только массивный деревянный трон-кресло непонятного назначения. Внезапно дверь за спиной отворилась, и вошёл мельник с мешком зерна на спине. Увидев епископа, сделал испуганные глаза, бросил мешок на пол, стянул кожаный картуз и поклонился:
- Ваше преосвященство, у меня всё хорошо, с работой справляюсь, от управляющего замечаний нет.
- Я не по этому поводу. Как тебя зовут, мельник?
- Крестили меня Ионасом, а дома звали Швесоняшис. Потому, что когда мне повитуха обрезала пуповину и взяла на руки, в окно заглянул луч света.
- Покажи мне место, где ты почиваешь.
- Да тут же, вон за той занавесью есть чулан без окна, там я и сплю.
Бжостовский заглянул за занавеску и удивленно спросил:
- А где же распятие в изголовье, или хотя бы икона?
- Да поди за подушку завалилась, обязательно найду и повешу.
- А мой племянник, Циприан, у тебя часто появляется? И по какой надобности?
- Да заходит иногда, больно он уж до козьева молока охоч.
Собеседники стояли в сажени друг от друга, но из-за опущенной в смирении головы и косматых бровей мельника, Константин его глаз не видел. Но когда тот поднял голову, в тёмных глазах жизни не наблюдалось, там была пустота и бесконечность. Епископа это очень удивило, тем не менее, он попрощался и вышел. Сейчас нужно будет найти племянника и поинтересоваться чем он занимается. Как доносил викарий, тот часто берёт пролётку и уезжает в город. Зачем? Что делать одному пятнадцатилетнему отроку в большом городе полному греховных соблазнов? Зайдя во дворец, в свой кабинет, Бжостовский вызвал служку и приказал тому найти Циприана. Через некоторое время служка вернулся вместе с викарием и сообщил, что племянник епископа выехал в город. Когда служка вышел, викарий смиренно попросил выслушать его.
- Монсеньор, я долго не решался сказать вам, потому как сам не хотел верить. Но сегодня ...
- Говори, брат, ничего не скрывай, это твоя обязанность передо мной и нашим Всевышним.
- Дело в том, что после каждого посещения Циприаном Вильно, там происходили преступления против Церкви. На той неделе был убит монах-доминиканец, ещё ранее изнасилована монашка-францисканка, ещё ранее разграблен костёл Святой Терезы, а этой ночью должен будет сгореть средний крест на Лысой горе.
- Откуда такая уверенность, брат, и как это связано с Циприаном?
- Сегодня ко мне из города приходил православный человек и покаялся в намерении поджечь крест. Иноверец пришёл именно ко мне, потому что к этому богохульству его принуждал ваш племянник.
- Продолжай, и подробнее, – посуровел епископ.
- Начну издалека. Последние годы в нашем крае распространилась непристойная игра – карты. Мало того, что эта игра азартная – на деньги, что уже должно быть противно христианину, так она ещё и попирает христианские символы. Один только пример. В картах есть масть, которая называется «трефы». С церковного древнееврейского переводится как «нечисть» или «мерзость». А этот знак в картах имеет форму креста! Явное надругательство! Игра в карты это богохульство и молитва сатане! Покаявшийся православный сказал, что он много денег проиграл Циприану, а тот в счёт долга обязал его совершить преступление против Бога на горе Трёх крестов. Тут Всевышний меня надоумил проверить комнату вашего племянника. Там, под ложем в сундучке, я нашёл несколько колод бесовских карт и много денег: грошей, злотых и даже золотых дукатов.
- Всё очень серьёзно, брат Ипполит. Появится Циприан, буду с ним разбираться, а ты пока никому ничего не говори.
До конца дня племянник не появился, Бжостовский даже забеспокоился, особенно когда стемнело. Ближе к полуночи волнение переросло в тревогу, и тут ... зачесался безымянный палец с кольцом-уроборосом. Тут он понял, где искать Циприана. Заодно проверит, приснились ли вчерашние ночные кошмары, или были наяву. Константин взял фонарь и направился к обрыву холма, в сторону мельницы. Уже подходя к спуску с деревянной лестницей, что-то заставило взглянуть в сторону города. Увиденное его потрясло. В восьми верстах, на фоне чёрного неба, тоже на холме, полыхал большой деревянный крест, освещая стоящие рядом два креста поменьше. Епископ нервно перекрестился и начал спускаться к мельнице.
В помещении помола было всё также, как и в прошлую ночь – племянник, сидящий на пятках, головы чёрных козлов, вертящиеся черепа на жернове и мельник, восседающий на троне.
- Мы вчера не закончили разговор, - начал ухмыляясь косматый мельник, сверкнув чёрными пламенеющими глазами.
- А кто был днём здесь, когда я приходил, не ты? У того были совсем другие глаза.
- Это и был мельник, точнее оживлённый мною труп мельника, в твоём понимании большого грешника, то есть моего подданного. Он, одурманенный вином, в ярости убил свою молодую жену, а утром протрезвев, наложил на себя руки. К тому же был плохим христианином, скрытно поклонялся языческим богам. Да и имя у него было подходящее – Швесоняшис. Только рассказывая о своём рождении, он не уточнил, какой луч света заглянул в окно. А я поясню – это была Луна.
- А зачем тебе мельник, зачем Циприан? Да и я зачем тебе нужен?
- Ты-то как раз мне и нужен, так как твой сын и мельник и так уже мои, моё воинство. А чтобы было понятно для чего ты мне нужен, поясню. У твоего бога есть сын, Христос – он же человек, он же бог. У меня тоже есть сын, Циприан – он же человек, он же дьявол. У твоего бога есть ангелы, а у меня есть черти. У твоего есть Дух Святой, а у меня Злой Дух, с помощниками бесами. Но кое-чего у меня нет, отгадай чего?
- Да вроде всё у тебя есть, в гнусном, тёмном, зеркальном отражении.
- Нет милок, для полноты мне не хватает богородицы, непорочной девы Марии, как ты правильно сказал в зеркальном отражении. Точнее она есть, но пока не совсем моя.
- Ничего не понял, где же ты её возьмёшь, если ты и родил?
- Сообразительностью ты, епископ, не блещешь. Зеркальная богородица, то есть дьяволородица, и есть ты! Привыкай. До встречи с Беатрис, то есть со мной, ты был похотливым, но девственником.
Такого поворота разговора Константин никак не ожидал. Ноги держать перестали, и он рухнул на пятки рядом с сыном. От услышанного глаза готовы были вылезти из орбит, а рот никак не мог закрыться. Мельник-дъявол расплылся в довольной ухмылке и воспарил над троном-креслом, образом превращаясь в Сатану. Наконец Бжостовский пришёл в себя, встал с колен и твёрдо произнёс:
- Никогда такого не будет, никогда я не буду твоим подданным, да и за Циприана мы ещё поборемся, он станет добрым христианином.
Произнося это, в последнем епископ совершенно не был уверен, а сказал, чтобы подбодрить себя. В ответ ухмылка дьявола стала ещё шире, и он изверг звуки мельничного жернова, хоторые должны были изображать хохот.
- Не смеши меня, убогий. Ты будешь моим верным подданным, а для этого у нас ещё есть время – до исполнения Циприану 33 лет. Знакомая цифра возраста? Тогда его ждут великие дела и победы, а он получит новое имя – Мефистофель, знаешь, что это значит?
- На древне еврейском Mephis – разрушитель, Topheles – лжец, то есть сокрушитель истины?
- На этот раз ты прав, убогий. Но это ещё не всё. До времени моего полного торжества осталось 18 лет, а эта цифра состоит из трёх шестёрок. 666 моя цифра, и она ближе к человеку, чем ваши христианские семь духов божьих. Это признаёт даже ваш евангелист Иоанн в Откровении: « ... Каждый, у кого есть разум, может понять значение числа зверя, ибо оно соответствует человеческому числу. Число это - шестьсот шестьдесят шесть.» /Откр. 13:18/
- Не кощунствуй, Люцифер, над Святым Писанием ...
- Помолчи, убогий, а лучше готовься в муках за 18 лет стать моим подданным, а твой сын тебе в этом поможет. Ты же уже обручён со мной, взгляни на кольцо с уроборосом – оно говорит о вечности и бесконечности моей власти над людьми.
При этих словах сатана стал увеличиваться и надвигаться на епископа. Тот в ужасе закрыл глаза и открыл рот для крика, но тут же сам услышал:
- Ваше преосвященство, что с вами? Просыпайтесь, у нас опять беда приключилась!
Бжостовский с трудом разлепил веки, всё тело ныло, как после наказания батогами. У его ложа с тревожным лицом стоял аббат Феликс и нервно перебирал молитвенные чётки.
- Говори, Феликс, - прохрипел Константин, садясь на кровати.
- Викарий Ипполит умом тронулся, заперся в своей комнате и поёт на мелодии псалмов песни непристойного содержания, часто поминая игральные карты, деньги и продажную любовь.
У дверей комнаты викария епископ застал половину обитателей дворца, большинство с озабоченными, но некоторые и с ехидным выражением лица. Поэтому приказал всем разойтись. Остались только аббат и два дюжих диакона. Ипполит ни на какие обращения не отзывался, поэтому пришлось выламывать двери. Через четверть часа викарий связанный лежал на кровати и извергал проклятия. Пришлось завязать ему и рот. Процедуру экзорцизма решили не откладывать, а провести немедля, дабы бес не укоренился в теле.
В самом середине действа, проводимым епископом и аббатом, когда окропляли тело Святой водой, произошло странное и не предвиденное. Каждая капля попадаемая на кожу тут же вызывала гноящуюся язву, увеличивающуюся на глазах. Пленник пут, извивался от боли и выл даже с завязанным ртом. Пришлось отложить аспергил в сторону и просто молиться. Через час к запаху гноя прибавился трупный запах, Ипполит дёрнулся последний раз и застыл. Его глаза, воздетые к потолку, начали стекленеть, а из завязанного рта вырвалось коричневое облачко и растаяло в воздухе. Запахло серой. У присутствующих от бессилья опустились руки, но что-то их заставило оглянуться на дверь. В проёме с невозмутимым видом стоял Циприан, в его глазах пламенели красные огоньки.
Остаток дня Константин провёл в дворцовой часовне, замаливая душу почившего раба Божьего Ипполита. Рядом с ним на коленях стоял племянник и повторял за ним все фразы и движения.
- Ты кто? – наконец не выдержал Бжозовский.
- Ваше преосвященство, я же племянник, сын почившей вашей сестры Барборы. – смиренно произнёс юноша, опуская голову и сцепив руки на груди. - Что с вами, не узнаёте?
И тут епископа осенило, вспомнился стих из Нового Завета. А чтобы утвердиться в своей догадке, надо сегодня в полночь опять посетить мельницу, пообщаться с нечистью. В назначенное самим время, Константин опять стоял перед троном, на котором сидел сам Сатана, уже не прикрываясь обликом мельника. В его чернущих глазах прямо метались и скакали бесовские красные огоньки, а лицо выражало иронию и насмешку. Циприан присутствовал тоже, как всегда на своём месте.
- Ну, чем порадуешь, убогий, или сдаваться пришёл? Учти, как только кто-то будет с твоей помощью противится моей воле, с ним будут происходить несчастья, как с Ипполитом.
- Я разгадал твои происки, Сатана! Всё это уже начертано в Святом Писании. Грядёт второе пришествие Христа, и ты в страхе начинаешь беситься, нагоняешь Великую скорбь. Европа охвачена Великой Северной войной, а ВКЛ не может оправиться ещё и после Домашней войны между Сапегами и Радзивиллами. Народы нищают, поля пустуют, города пустеют, повсюду витает смерть. Но это уже описал евангелист Марк: «Когда же услышите о войнах и о военных слухах, не ужасайтесь: ибо надлежит сему быть, — но это еще не конец. Ибо восстанет народ на народ и царство на царство; и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения». /Мк. 13:7-8/
- Вот видишь, всё как славненько складывется по твоему Писанию.
- Но только не для тебя, изверг. С возвращением Спасителя настанет торжество правды Божьей на земле, в котором Иисус Христос и христиане будут править миром на протяжении 1000 лет. А с тобой будет так, как поведал евангелист Иоанн: «Он схватил дракона, змея старого, который есть дьявол и сатана и сковал его, чтобы тот тысячу лет не мог освободиться.» /Откр. 20:2/
При этих словах каменные стены мельницы затрещали, пол заходил ходуном, мельничные жернова запрыгали, высекая искры, из глаз Сатаны метнулось уже настоящее пламя, обдавая жаром епископа. Сутана задымилась, глаза от огня спасли фетровые поля капелло романо*(12). Только Циприан сидел на пятках невозмутимо, как будто его ничего не касалось. Послышался ужастный скрежет жерновов – голос Сатаны:
- Не тебе вещать об этом, несчастный грешник. Ты и так уже наполовину мой, а в антихристе Циприане твоё семя! И он будет победоносно противостоять пришествию Христа, а ты ему в этом поможешь! Иначе каждый день будешь жалеть о том, что родился.
- Не будет так! Ты, злыдень, забыл моё имя, которое носил святой равноапостольный Константин Великий. А имя это Constantinus – означает «стойкий».
Глаза дьявола засверкали ещё яростней, и он стал надвигаться на епископа. Тот, закрывая глаза левой рукой, правую воздел для крестного знамения и ... услышал:
- Монсеньор, монсеньор, очнитесь! Вы так страшно кричите и поминаете нечистого! Что с вами?
Возле ложа Бжостовского с встревоженным лицом стоял аббат Феликс, а рядом с ним со скорбным видом Циприан. Остатки сна тут же улетучились, Костантин кряхтя встал, подозрительно покосился на племянника и побрёл переоблачаться.
*(6) Херувимы – четырёх крылые ангелы, по чину выше ангелов и архангелов.
*(7) Иммондо – нечистый(итал).
*(8) Ожис – козёл(лит).
*(9) Саваоф – один из титулов Бога в христианской традиции, означает «Господь воинств Ангельских».
*(10) Самаэль – начальник демонов, ангел смерти.
*(11) Елизда – демон, до жути красивая кровожадная жена Самаэля, помощника Дьявола, на её голове семь рогов. Распределяет чертям работу.
*(12) Капелло романо - круглая шляпа с широкими полями и полусферической тульёй, носимая католическим духовенством. Буквальный перевод «римская шляпа».
Вильнюс, 17 октября 2019 года.
Окончание следует: http://www.proza.ru/2019/10/17/1392