Беженцы отправились дальше на юг вдоль берега реки Мги. Прошли 7-8 километров и добрались до деревень Сологубовка и Лезье. Деревня Сологубовка расположена на правом берегу реки Мги, Лезье является как бы её южным продолжением на левом берегу. Перед войной обе деревни и окружающие их ещё четыре находящиеся поблизости деревушки вместе насчитывали порядка двух тысяч человек.
Севернее деревни Лезье перед войной был построен аэродром, на котором базировался гарнизон истребительной авиации, штаб его размещался неподалёку в церкви. С первого дня войны самолёты участвовали в боях на подступах к Ленинграду, нанося удары по гитлеровским военным объектам, группировкам, мехколоннам. 28 августа гарнизон истребительной авиации вынужден был перебазироваться из-за угрозы окружения; самолёты улетели, а его технический персонал принял бой, обороняя аэродром. Обе деревни захватили вражеские части и аэродром превратился в базу истребителей Люфтваффе. С Лезье до Ладоги по прямой 50 километров и за минимально короткое время подлёта немецкая авиация наносила удары по ладожской «Дороге жизни»...
В Лезье беженцы поселились в пустующих, брошенных жителями домах. Жили здесь довольно длительное время — около двух-трёх месяцев. Кушать было нечего и тётя Клава с утра посылала оголодавших детей по домам просить еду у местных жителей. Незнакомая прежде фраза: «Подайте, Христа ради», спасавшая теперь от голода, быстро запомнилась и стала для них повседневной и привычной. В отличие от других братьев, тётушка посылала Юру на промыслы ежедневно, — у него был жалкий, измождённый вид, его жалели, и он добывал еды больше, чем братья. Обычно местные жители давали картошину, сухари или кусок хлеба.
Однажды, когда мальчик просил милостыню в одном из домов, зашёл пожилой немецкий офицер (видимо, постоялец). Прошёл мимо него через кухню в светёлку. Окликнул хозяйку. И вдруг тётенька вынесла немного печенья и протянула Юре. Блестящие, красивые, ароматные печеньица были покрыты глазурью. Юра попробовал, угощение было такое изумительное на вкус, что мальчик не удержался и съел больше половины. Но потом опомнился и часть лакомства положил в котомку, оставил братьям и сестричке.
В деревне возле церкви располагался немецкий госпиталь. Познакомившись с местным парнем, который работал в госпитале, Юра повадился попрошайничать на кухне, получая от нового знакомого еду, остававшуюся после раненых немецких солдат. Однажды, когда Юра стоял перед дверью кухни и ожидал, пока парень вынесет подачку, появился молодой унтер-офицер в форме, со светлой окантовкой на погонах и по краю воротника. Увидев попрошайку, стал орать на него и даже выхватил пистолет. Кухня была на втором этаже, Юра кубарем скатился по ступенькам, а офицер пустился за ним и бросил в него подвернувшейся метлой.
На кухне госпиталя готовили еду не только для раненых, но и для гарнизона здоровых солдат, разместившегося в этом же здании. Через несколько дней Юра вновь нарвался на этого же вояку. Унтер-офицер его узнал и опять погнался за попрошайкой, но тот был проворнее и убежал.
Своих погибших или умерших в госпитале солдат немцы хоронили на кладбище, устроенном здесь же возле церкви. Отправляясь в госпиталь на промысел, Юра проходил возле могил гитлеровских солдат и офицеров. Были немецкие кладбища и в других местах деревень Лезье и Сологубовки. Могилы располагались ровными рядами, расстояния между холмиками и рядами было одинаковым, и на всех были установлены одинаковые берёзовые кресты. Под берёзовыми крестами нашли последний приют те, что возомнили себя высшей расой, хозяевами мира, и решили построить свой национал-социалистический рай на крови и за счёт рабского труда других народов.
// После войны Сталин отдал распоряжение о сносе всех немецких захоронений на территории СССР, и оно было выполнено. Но в 1992 году немецкая организация по уходу за воинскими захоронениями добилась разрешения о перезахоронении в Лезье-Сологубовке всех солдат вермахта, погибших под Ленинградом. Теперь на территории бывшего аэродрома расположено самое крупное воинское кладбище немецких солдат, погибших на этой земле. Миротворческие тексты на камнях, гранитные плиты с немецкими именами и фамилиями...
Здесь покоятся те, кто принёс неисчислимые беды и страдания в эти края. Итогом их злодеяний стали сотни тысяч мирных советских людей, умерших от голода, погибших от обстрелов и бомбардировок. А также сотни тысяч не захороненных воинов советской армии, защищавших своё Отечество и павших на полях сражений, у которых нет могил... //
Юра завёл знакомство с компанией разновозрастных местных ребят. Среди них был парень лет двадцати, отличающийся от других культурой речи, начитанностью. Однажды молодой человек пригласил Юру к себе домой, он занимал небольшую комнатку в деревянном доме. В комнате Юра с удивлением увидел стоящие на полке тома книг Маяковского. На расспросы Юры парень рассказал ему о Маяковском, о его жизни и процитировал небольшие строки из стихотворений поэта...
Местные ребята рассказали Юре о том, что за деревней лежит сбитый немецкий самолёт и позвали его посмотреть. Самолёт был одноместный, с крестами, пилота не было. В кабине всё, представляющее какую-либо ценность было снято. Мальчишки по очереди забрались в самолёт и каждый посидел в кресле пилота за штурвалом. Юра тоже с удовольствием подержался за штурвал, издавая звуки, отдалённо похожие на шум двигателя. Когда был сбит самолёт, неизвестно; возможно, его подбили советские истребители и он не дотянул до аэродрома.
Пришла холодная зима 1941 года. К середине декабря температура опустилась ниже —20. Линия фронта находилась в 15 километрах от Лезье. Для немцев нежелательно было скопление большого числа беженцев в прифронтовой полосе. К тому же, нахождение голодных, бездомных бродяг, живущих в антисанитарных условиях, грозило грядущими эпидемиями. Видимо, новыми властями был отдан приказ быстро и без проблем увезти из деревни подальше всех бродяг.
Выполнили команду по транспортировке людей конюхи — то ли по распоряжению немцев, то ли по какой-либо договорённости. В морозный день, когда температура в очередной раз опустилась ниже -20, семьи беженцев на нескольких телегах, запряжённых лошадьми, были вывезены на юг, в посёлок Тосно.
Эта поездка по заснеженной дороге осталась в памяти мальчика Юры на всю жизнь. Вдоль дороги по обеим её сторонам через неопределённые расстояния лежали полуобнажённые трупы людей. Необычным и удивительным было то, что эти тела были розового цвета. Вид у этих трупов был зловещий, несмотря на розовость кожи. 8-милетний мальчик, конечно же, не понимал, что случилось с этими людьми, почему они погибли, и почему так странно выглядят...
Этому феномену можно найти объяснение в медицинской научной литературе. Доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой судебной медицины Томского мединститута В. П. Десятов в результате проведённых исследований установил следующее: «По наблюдениям А. С. Обысова (1959), кожные покровы трупов при хранении их в холодном морге (Т—5°С) приобретают розовый оттенок, но если труп внести в теплое помещение, то цвет кожных покровов восстанавливается.<...> Наши исследования убедительно выявляют значение! замораживания трупа для появления красной окраски! кожных покровов. Трупам, подвергавшимся замораживанию, свойственны красные и багровые кожные покровы, особенно по ходу кожных сосудов»*.
Видимо, трупы, которые видел Юра, лежали по обочине шоссейной дороги от станции Нурма до Тосно. В полукилометре севернее проходит железная дорога, и эти люди вероятнее всего были беженцами, попавшими под авиационный налёт. В том, что они были частично обнажены, нет ничего удивительного: стояла лютая зима и одежда нужна была для живых.
Тосно был сравнительно крупным посёлком, перед войной в нём проживало около 10 тысяч жителей.
В Тосно семьи беженце нашли крышу над головой в пустующем складском помещении, где поселились и взрослые, и дети. Вскоре начались морозы, и это убогое пристанище жители немного обогревали, периодически протапливая дымящую печку.
Опять начались поиски пропитания, дети ежедневно ходили по домам попрошайничать, но подаяниями, конечно, не наедались.
В один из дней, видимо, по распоряжению оккупационной власти, им привезли хлеб, выпеченный из муки неизвестного злака с отрубями, кисловатый на вкус. Голодным детишкам он показался очень вкусным...
Прожив в Тосно несколько дней, беженцы отправились дальше на юг, стремясь уйти как можно дальше от войны.
Они двигались вдоль берега речки Тосно. Это был длительный путь по занесённым снегом лесным тропам, промёрзшим болотам, зимникам, мимо небольших деревень. Было очень холодно, температура во второй половине декабря редко поднималась выше —20. Когда наступали сумерки, они вынуждены были проситься на ночлег к деревенским жителям.
Наверное, на их пути встречались деревушки Рублёво, Турово, Новая Деревня, Гутчево, Гришкино, но Юра, конечно же, не запоминал их названия, потому что путники нигде подолгу не задерживались. Переночевав в какой-либо деревне, дети с утра обходили дома в надежде подкормиться милостыней. Перекусив добытыми подаяниями, отправлялись дальше.
В основном, местное население с сочувствием относилось к беженцам — неприкаянным, лишившимся крова и вынужденным скитаться в надежде на милость людей и хоть какой-то приют. Но в их скитаниях по Ленинградской области встречались также небольшие финно-угорские деревни, в которых плохо относились к несчастным. Физиономии жителей этих деревень были недовольными, неприветливыми, злыми, они ругались, и уж, конечно, ничего не подавали.
Видимо, в пути беженцам помогали ориентироваться местные жители, которые сочувственно относились к их судьбе, они же советовали, куда отправиться дальше, чтобы легче прожить с детьми. Скорее всего, по их совету решено было держать путь на речку Оредеж, там были обширные сельхозугодья, хорошие условия для земледелия, сосновые леса, а в реках и озёрах много рыбы. Скорее всего, по совету обитателей тамошних мест, семья Лебедевских: Клавдия, Иван и семеро детей (свои и племянники Клавы) свернули на один из левых притоков реки Тосно, пошли по долине реки и дальше — по проложенным тропам, просекам, зимникам на юго-запад. Местность была заболоченной, покрытой редколесьем, кустарниками или низкорослым лесом, деревни встречались редко. На ночлег иногда вынуждены были останавливаться в заброшенных сараях, охотничьих избушках. Кое-как протапливали хворостом печку-буржуйку, если она была установлена в постройке, и с трудом засыпали, стуча зубами от холода. А утром снова отправлялись по заснеженному пути...
Из Тосно они прошли пешком не менее 50 километров и наконец достигли речки Оредеж. Путники отправились по широкой тропе по долине реки на юг. По обеим сторонам вдоль долины Оредежа тянулись хвойные леса. На их пути чаще, чем ранее, начали встречаться деревни, в которых жизнь казалась мирной и спокойной. Немцев в деревнях, похоже, не было. Савкино, Глебово, Нестерково, Тараскино, Абрамово, Лысцово — все названия деревень, мимо которых они проходили, в памяти Юры не сохранились, хотя, наверняка в каких-то из них доводилось ночевать.
Протопав по Оредежу не менее 30 километров, дошли до небольшой деревеньки Никулкино и остановились на ночлег. Утром тётушка отправила Юру побираться по домам.
- Вечером возвратишься в эту избу. - велела тётя Клава.
Пройдя по деревне и собрав в котомку кое-что съестное, к вечеру Юра пришёл в указанный дом. Но почему-то тётушки с семьёй там не оказалось. Юра сообразил, что остался один и никак не мог понять, куда подевались родные.
Быстро стемнело и мальчик пошёл по безлюдной деревне. Заметив огонёк в какой-то избе, несмело постучал в дверь. На стук вышла хозяйка.
- Что тебе, мальчик?
- Я из беженцев. Тётя велела мне прийти вечером в избу, где мы остановились. Я пришёл, а там никого нет.
Хозяйка посмотрела на него сочувственным взглядом.
- Оставайся, будешь у нас ночевать.
Юра снял телогрейку и в нерешительности остался стоять у порога.
Осмотрев нежданного гостя, женщина велела:
- А ну-ка, поди сюда.
Неожиданно она запустила свою ладонь Юре за воротник и слегка прошлась ногтями по спине мальчишки.
- О-о-о. Сколько их тут развелось! - промолвила она, разжав пригоршню и углядев комок ползающих серых вшей. - Будешь мыться.
Принесла с сеней корыто, налила в него тёплой воды и приказала:
- Раздевайся и полезай сюда!
Юра послушно выполнил команду.
Тот час его одежда была сожжена в печи. Взамен она дала ему чистую одежду, видимо, собственного сына.
Затем хозяйка усадила его за стол и накормила вкусной овсяной кашей. За всё долгое путешествие он впервые отведал настоящей домашней еды...
Утром уходить из гостеприимного дома очень не хотелось, но нужно было идти дальше в надежде разыскать своих родных. И он отправился теперь уже один в том же направлении — по ледяному покрову реки Оредежа на юг.
Он знал только один способ, позволявший выжить, и продолжал попрошайничать. Местные жители жалели худенького черноглазого мальчика и помогали, как могли. Обычно он объяснял взрослым, спрашивавшим куда и зачем он идёт, что потерял в дороге семью тёти и пытается её отыскать. Мальчик, бродяжничавший один, не вызывал большого удивления: многие дети за недолгие месяцы, прошедшие с начала войны, остались без родителей, стали бездомными сиротами, искали пристанище у чужих людей.
За время пути он потерял счёт дням и не знал ни число, ни даже месяц в каждый из дней долгого путешествия...
Он побывал на правом берегу реки Оредеж в деревнях Бор, Милодежь. Затем по льду перешёл речку и вскоре набрёл на деревню Запередолье.
В Запередолье местные жители показали ему дом, в котором жили человек 20 горемык-беженцев. Он надеялся, что здесь могут остановиться его родные, но их там не оказалось. В доме было очень тепло, его хорошо накормили, и он остался ночевать.
Обходя деревню, внимание Юры привлёк красивый домишко, похожий на часовню. На стук вышла хозяйка и пригласила мальчика в дом. Он вошёл и с изумлением уставился на огромный, во всю стену иконостас. Иконами увешены были все стены, они стояли на столе, на комоде, во всех углах светёлки. В доме жили муж с женой, глубоко верующие люди. Они накормили, пригрели отбившегося от родных мальчика и оставили у себя. Юра пожил у них несколько дней, а потом всё же ушёл из гостеприимного дома, объяснив, что хочет попытаться догнать своих.
Он двинулся на юг и, пройдя небольшую низину, заросшую кустарником и низкорослым лесом, увидел на пригорке деревню Усадищи.
Вышел на берег Оредежа и заприметил мужиков, занимающихся промыслом, они запускали подлёдный невод, ловили рыбу. Углядели Юру и спросили:
- Куда парень двигаешь?
- Мы на Неве жили. Деревня сгорела. Немцы нас прогнали оттуда. Шёл с тёткой, и мы нечаянно растерялись. Теперь не могу их найти.
Завязался разговор. Мужики посматривали на незнакомого парня дружелюбно, отпускали беззлобные, добродушные шутки, за которыми угадывалось сочувствие.
- Слушай, уже поздно, пошли с нами. - сказал один из мужиков. - Сейчас зайдём в школу, там погреемся.
Юра краем глаза заметил у них полное ведро рыбы... и согласился.
На пригорке стояло двухэтажное кирпичное здание школы, видимо, дореволюционной постройки. Все вместе зашли туда. Наверное, мужики частенько обитали в этом здании, безошибочно отправились на кухню, растопили печь, приготовили уху и накормили голодного мальчишку.
После сытного ужина кто-то из мужиков пригласил Юру к себе домой.
- Пойдём, парнишка ко мне, заночуешь.
Юре очень понравилось их отношение, их радушие, готовность накормить и обогреть незнакомого мальчика. И через несколько дней он решил, что никуда из этой деревни не уйдёт.
* https://studfiles.net/preview/6703157/page:6/ Десятов В.П. Смерть от переохлаждения организма.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/10/31/550