Предыдущая: http://www.proza.ru/2019/09/22/474
7. ПРОФЕССОРА ИЗ БЫВШИХ
Профессор Александр Сергеевич Бронников. По внешности, явный дворянин самых благородных кровей. Главный хирург Западного фронта в Первую мировую войну. Затем служил у белых, потом перешёл к красным. Почётный член большинства иностранных медицинских академий…
Ну кто такого потерпит в приличном обществе в нашей стране?
Студентов он молча презирал, понимая, что читать лекции им после Императорской Военно-Медицинской Академии в Санкт-Петербурге – совершенная бессмыслица. Но до сих пор они помнят на латыни все двенадцать пар черепно-мозговых нервов. Именно это требовалось, чтобы получить у Бронникова зачёт.
На семинарских занятиях, стоя над древним трупиком младенца в формалине, он гневно говорил, что это святотатство и кощунство - хрустеть здесь жареными пирожками с повидлом, которыми, в основном, многие студенты и питались. Он прекрасно понимал, что ничего путного из них не получится никогда. В глубине души они полностью разделяли его мнение.
А теперь о Густаве Эдуардовиче Боссе. Бывший белый эмигрант. Медик и биолог. Орден «Льва и Солнца» ему вручил иранский шах за исцеление любимого сына от неизлечимой болезни.
Вознаграждение, полученное от благодарного шаха, позволило Густаву Эдуардовичу объездить весь свет, собирая коллекции растений, рыб, чучела животных, копья и стрелы, а также предметы быта народов Африки, Азии и Южной Америки. Все коллекции по возвращении в СССР он передал пединституту. Часть экспонатов с трудом разместилась в широком коридоре второго этажа в бывшем здании Морозовской Богодельни. Студенты-хулиганы вместе с Рязанцевым разобрали роскошный хвост павлина на перья и украсили ими свои дурные головы, изображая индейцев.
Имя профессора навсегда обессмертил в романе «Тихий Дон» Михаил Шолохов: «На заседании Временного Донского правительства с резкой антисоветской речью выступил эсер Боссе».
Ну как вам всё это понравится?
Во время Второй мировой войны он из Америки обратился с личным письмом к Сталину. В нём обещал за прощение всех его прошлых грехов перед советской властью найти заменитель гевеи, произрастающей только в Бразилии. Из неё вырабатывался каучук, а, следовательно, и резина. Немецкие подводные лодки торпедировали суда, идущие с этим драгоценным грузом для нашей военной промышленности.
Г.Э.Боссе написал, что хочет жить, работать и умереть на родине, но не за колючей проволокой. Сталин согласился с его предложением, предупредив, что не потерпит обмана.
Вернувшись в СССР, Густав Эдуардович сразу же направился в Среднюю Азию, где из растений-каучуконосцев (кок-сагыз и тау-сагыз) организовал соответствующее производство. Прежде всего, покрышек для грузового транспорта.
За это Сталин его не арестовал, а в виде поощрения отправил в подмосковный пединститут читать курс лекций по «Систематике растений».
На лекциях и семинарских занятиях Густав Эдуардович рассказывал о скитаниях по белу свету. Сперва всем казалось, что он и есть самый настоящий капитан Врунгель.
Но потом декан переубедил студентов. Он даже проболтался, что все документы о деятельности Временного Донского правительства изъяли у Боссе не чекисты, а парторганизация нашего института, якобы для ознакомления, но назад их ему не вернула.
Лирические отступления Густава Эдуардовича студентам очень нравились. Они узнали, для чего появилась жизнь на планете и в космическом пространстве и что полезнее для зубов: порошок или паста.
Как-то он узнал из факультетской стенгазеты, что Рязанцев пишет легкомысленные стихи:
«Не утихают тары-бары,
Хоть время движется ко сну.
Где Южный Крест над Занзибаром
Встречает юную весну.
Кругом песок ещё горячий.
Где сине море и скала,
Девчонка в кофточке прозрачной
Бесстыдно туфельку сняла…»
Войдя в аудиторию, перед началом лекции профессор сказал, обратившись к юному автору: «Знаете, бросьте Вы, пожалуйста, это занятие. Успех в поэзии – дело маловероятное. Если бы Вы только знали, сколько замечательных поэтов не состоялось и не могло состояться по объективным причинам! Сколько из них застрелились, сошли с ума, умерли в полной нищете. Бросьте Вы это дело. Ничего хорошего не будет, послушайте старика. Бросьте!»
Пришло время экзамена по «Систематике растений». И вдруг Рязанцев понял, как и другие, что ничего не знает по этому предмету. Все стояли перед аудиторией, где начался экзамен, и никто не решался войти в дверь и взять билет со стола великолепного старца.
Первым осмелился приятель Рязанцева Вовка Макаров, пробыл там не более минуты и вылетел в коридор, как ошпаренный. Шатаясь, он подошёл к сбившемуся стаду и еле слышно произнёс: «Пя-я-я-ять…»
Девчонки разом ломанулись в аудиторию. И вся группа получила пятёрки!
Наступил Праздник Восторга. Нарушая вечную тишину вуза, сами собой полились русские народные песни. Густав Эдуардович сидел за распахнутой дверью, перебирая толстую пачку экзаменационных билетов, и растерянно улыбался.
Из своего кабинета в конце коридора примчался заспанный декан. Его подбросили до самого потолка. Он успокоился и умчался обратно.
За ним следом прискакал взволнованный парторг в полном убеждении, что проклятый эсер опять устроил какую-то страшную международную заварушку и что его теперь снимут с высокого поста за «недогляд». Но удрал и он.
Затем приползла с первого этажа, шипя, как змея, личная секретарша ректора, и праздник сразу же закончился.
… Через два года Густава Эдуардовича не стало. Поэт узнал, что гроб с телом любимого профессора студенты несли на руках, пригласили туда священника и похоронили великого человека с честью.
Теперь Рязанцев сам стал стариком и хорошо понял, настолько бездарно прошли его встречи с Боссе.
Следующая: http://www.proza.ru/2019/09/27/1401