Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2019/09/21/1483
«Словно раненый зверь, я бесшумно пройду по струне;
Я не стою, поверь, чтоб ты слёзы лила обо мне,
Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме – по бруснике во мхе
До ворот, за которыми холод и мгла, – ты не знаешь, там холод и мгла».
Мельница – «Воин вереска».
Ангрбода грезила. Это было нечто среднее между сном и явью.
Свистели стрелы, стонали раненые, мелькали всполохи смертоносной магии, срывавшиеся с пальцев разъяренного бога, разя нападавших тварей не хуже острых клинков. Боевой клич, крики умирающих, вопли боли, озлобленное рычание и визг, звуки хруста костей и разорванных мышц – всё слилось в единую ужасающую какофонию. Ярко-красный снег буквально на глазах таял от пролитой на него тёплой крови.
Колдунья стояла на лесной опушке, с ужасом наблюдая, как слабеет магический щит, как один за другим падают на снег йотуны, раздираемые когтями и клыками лютых диких зверей. Силы ей изменяли, магия стремительно заканчивалась, воздуха не хватало, а лёгкие нестерпимо жгло.
Совсем рядом блеснули прозрачно-синие глаза, и огромный призрачный зверь прыгнул на неё... Она закричала, но тут же закашлялась, захлебнувшись налетевшей откуда-то колкой метелью и ледяным ветром. С последним, отчаянным всплеском магии на грани истощения, у самого края смертельного исхода сил, она вскинула в пассе руку, посылая в сторону твари небольшой светящийся шар, заморозивший зверя в полете так, что к ногам обессиленной колдуньи тяжело упало тело, покрытое толстой коркой льда. В глазах у Ангрбоды потемнело, словно невидимая пелена отделила её от происходящего, звуки стали глухими, а руки совсем непослушными. Колени подогнулись и дева осела прямо в снег. Боковым зрением она уловила, как вокруг неё смыкается кольцо своры голодных варгов. Но уже не было ни сил, ни желания подниматься с ледяной земли, что так приятно холодила разгорячённое боем тело. Она была не просто опустошена – выжата досуха. И в этот момент вокруг её запястья, словно клещи, сжались холодные, сильные пальцы и дёрнули вверх, заставляя подняться. Сквозь завывание ветра до неё донесся требовательный голос, рявкнувший в самое ухо:
– Вставай! Ну же! Ангрбода!
* * *
– Ангра, ты меня слышишь? Открой глаза, детка!
Ангрбода с трудом разлепила налитые свинцом веки, но тут же зажмурилась от яркого света и беспомощно зашипела, попытавшись закрыть лицо ладонями, но вместо этого чуть не выколола себе глаза онемевшими, потерявшими чувствительность пальцами. В голове шумело, в висках мучительно часто пульсировала острая боль. Всё тело ломило от болезненной усталости, выкручивающей суставы и вытягивающей нутро. Ладони горели огнем, в груди ощущалась странная пустота, и в довершение всего тошнило и очень хотелось пить. Чуть пошевелив пальцами, колдунья попыталась пустить по венам магию, чтобы облегчить своё болезненное состояние. Но не ощутила знакомого покалывания. Магия... Её не было.
Мать Волков с трудом сглотнула, поморщившись, и снова опасливо приоткрыла глаза. Свет ударил уже не так больно, но окружающее плыло и туманилось, словно она смотрела сквозь толщу воды. Ангрбода попробовала пошевелиться, и тут же чья-то сухая, шершавая ладонь легла ей на лоб.
– Полежи смирно, ради своего же блага, пока я приготовлю восстанавливающее зелье, – знакомый голос старой Рахги вернул к действительности.
– Что... Что произошло? Где я? – сморгнув набежавшую на глаза влагу, она всё же смогла сфокусировать взгляд и, с трудом приподняв голову, огляделась вокруг.
Ангрбода лежала на низком ложе из шкур, установленном в дальнем углу небольшой, но вполне просторной, уютной пещеры. В центре находился большой очаг, где тлели два больших бревна, наполняя помещение теплом и терпким смолистым запахом. В тёплых потоках воздуха, поднимавшихся от очага к вырубленному в потолке вентиляционному отверстию, медленно вращались несколько плетёных, украшенных перьями орла и полярной совы, ловушек, призванных притягивать духов сновидений. Пространство пещеры освещалось несколькими коптящими факелами, прикреплёнными к толстой балке, свисавшей с потолка на цепях, стены были увешаны вязанками высушенных трав и полированными до зеркального блеска пластинами из красной меди*. Рядом на полу, застеленном шкурами, изнывала от безделья мантикора, развлекаясь ловлей своего хвоста и вылизыванием лап. Увидев, что хозяйка проснулась, она немедленно подбежала к лежанке и запрыгнула сверху, с обожанием уставившись раскосыми разноцветными глазами. Ангрбода коснулась ладонью тёплой бархатной головы. Кошка немедленно ткнулась ей в ладонь влажным носом и громко засопела.
– Ты в моем доме, девонька. Локи принёс тебя чуть живую, как только битва закончилась, – Мать Рода сидела в низком, сплетённом из лозы кресле, стоявшем возле изголовья. – Ты выплеснула слишком много силы. Истощила себя до изнеможения и пролежала без чувств несколько часов. Мне с трудом удалось вытащить тебя из Нижнего мира. Ах, милая, уж ты-то как никто другой должна знать, что нельзя использовать одновременно чары для защиты и убийственные заклинания. Теперь лежи смирно, отдыхай и набирайся сил.
Дева покорно расслабилась и прикрыла глаза, пытаясь вспомнить происшедшее. Отвечать что-либо матушке Рахге у неё просто не было сил. Сердце неприятно вибрировало и саднило, будто сейчас стукнет в последний раз и замолкнет. Она нарушила первое правило всех магов: используй столько магии, сколько тебе дано. Ведь если на заклинание не хватает сил, то оно начинает использовать энергию не магическую, а физическую, что может привести к полному истощению мага, вплоть до его смерти.
Кряхтя, старая висендакона встала. Послышался плеск переливаемой воды, шуршащий хруст сухих трав, перетираемых в каменной ступке. Сняв подвешенный над очагом жестяной закопчённый чайник, старуха наполнила из него большую глиняную плошку. Вернувшись к ложу, она приподняла больной голову и заставила выпить терпкого, отвратительного на вкус горячего настоя.
– Понимаю, что ты чувствуешь себя омерзительно, но погоди немного, дай зелью подействовать, и тебе сразу полегчает.
Буквально после первого глотка Ангрбода ощутила, как по телу разливается мягкая волна покоя и расслабленности. С каждой секундой ей становилось лучше. Голова больше не болела, огонь, полыхавший внутри, постепенно утихал. Её беспокоила только жуткая слабость и желание спать. В конце концов, тепло огня, мягкость мехового ложа, зелье Рагхи и полное магическое истощение сделали своё дело, и колдунью сморил глубокий сон без сновидений.
Таким отвратительным её пробуждение не было никогда. В голове царил сплошной туман. Во рту ощущался противный привкус млечного сока снотворного мака. Вялые мысли путались, в памяти мелькали ускользающие размытые картинки, которые невозможно было собрать воедино. От этой неопределённости кружилась голова. Слабость не проходила, и Ангрбода совершенно не чувствовала себя отдохнувшей. Она попробовала пошевелиться и поняла, что лежит совершенно обнажённая, с головой накрытая тяжелой шкурой. Немного повозившись, она высунула голову и с величайшей осторожностью попыталась сесть.
– Эй-эй-эй, девонька, так ты сведешь на нет все мои усилия, – дремавшая в кресле Рахга с необычным для её лет проворством пресекла отчаянную попытку своей подопечной подняться, с силой надавив ей на плечи и заставив снова опуститься на ложе. – Лежи. Тебе сейчас лучше не вставать.
– Не стоит обо мне беспокоиться, – попыталась слабо протестовать колдунья, – теперь со мной всё будет в порядке. Лучше бы ты помогла своими целительными эликсирами и мазями раненым, вместо того, чтобы тратить их на меня.
– Я сама решу, когда и о ком мне беспокоиться, – проворчала Мать Рода. – О раненых не волнуйся. За то время, что ты была без памяти, наш спаситель уже оказал помощь всем, кому она была нужна. Благодаря твоему принцу нам чудом удалось избежать больших потерь. Все его действия достойны восхищения и всяческой похвалы. Он не только великий воин и маг, но и неплохой лекарь, как оказалось. Знает, как остановить кровь заклинанием, как очистить рану, чтобы она быстро затянулась. К несчастью, не всем удалось помочь. Что поделать, иногда даже такие сильные маги бессильны. Ох-хо-хо, – Рагха горестно вздохнула и сгорбилась, сразу став похожей на древнюю старуху, – кто же мог предвидеть, что праздник наш такой бедой обернётся. На рассвете на берегу мы сложим погребальный костер, дабы души близких наших вместе с дымом священным отправились к Предкам.
Нервно облизнув губы, Ангрбода осторожно спросила:
– А где сейчас Локи?
– Да где же ему быть? На капище, чай. Мрачный, злой. После битвы с варгами его приветствовали, как героя. Ликование было слышно даже здесь, за этими толстыми стенами. Но, похоже, его Высочество не привык к повышенному вниманию к своей особе. Более того, оно ему претит. Наверняка его утомили восторженные проявления всеобщей благодарности. Вот он асом-то снова и обернулся. Да ещё и в полном боевом облачении. Наверное, думал, узрят ненавистный асгардский облик и отстанут. Но не тут-то было. В наших забытых местах и обычный воин – настоящее событие, а тут ещё могущественный чародей в придачу. Ребятишки просто облепили его, как пиявки, всё норовили потрогать своими чумазыми ручонками его доспехи. Они твоего принца чуть до белого каления не довели. Видимо, лопнуло-таки божественное терпение. Детишки теперь с его иллюзией развлекаются. А сам он на капище скрылся ото всех.
– О боги, – ахнула дева, – и что, неужто никого не оттолкнул истинный лик наследника Одина?
– Представь себе, никто даже не удивился. Он ведь теперь для наших соплеменников вроде как бог, самоотверженный герой, который спас всех от неминуемой погибели. И его телесная форма мало кого заботит.
– Я хочу видеть его, – Ангрбода решительно откинула медвежью шкуру и спустила ноги с лежанки, борясь с подступающей тошнотой. – Верни мне мою одежду, пожалуйста.
– Вижу, мой план по удержанию тебя в постели не работает, – сокрушённо покачала головой Рахга. – Ладно уж, отпущу, но при одном условии: выпьешь целую чашку моего зелья. Ты обессилела. Тебе нужно подкрепиться.
– Это того, мерзко пахнущего? – колдунья смешно сморщила нос и отвернулась в сторону.
– Ну, прям как дитя капризное! Давай, глоточек за меня, глоточек за Локи... Будь хорошей девочкой, не заставляй вливать тебе в горло.
Наградив Рахгу уничижительным взглядом, Ангрбода покорно взяла из её рук чашку и одним большим глотком выпила.
– Все же редкостная гадость, – от горечи её всю передернуло.
По-собачьи встряхнув волосами, она вернула знахарке пустую посудину и осторожно встала на ноги, не обращая внимания на дурноту. Кое-как одевшись и накинув подбитый мехом плащ, лежавший в ногах, перекинув через плечо свою неизменную торбу, йотунка подошла к старой женщине и ласково обняла её.
– Будь осторожна, Ангра, и больше меня так не пугай. А то не посмотрю, что ты вождь над вождями, да за косы-то и оттаскаю в следующий раз.
Колдунья улыбнулась и неуверенной походкой направилась к выходу, но возле двери вдруг остановилась и обернулась, выжидающе глядя на Рахгу.
– Иди, иди, – мягко поощрила её старая Мать Рода. – Вижу, запал тебе в сердце полукровка этот. Неравнодушная ты к нему. Да смотри, будь осторожна. Слишком многое в нём от Лафея: норов неистовый, гордыня непомерная, гнев чрезмерный, много чего ещё... Он не искренен, но и не умеет лгать бессовестно. Душа его тверда и неподатлива, но и не очерствела ещё, не застыла ледяной глыбой. В сердце его нет теплоты и душевности, но и тьмы я в нём не узрела. Словно броней покрыто оно твёрдыми слоями отчуждённости, высокомерия, горькой обиды, жестокости и отрешённости. Такую тяжесть нести в одиночку – бремя непосильное. Вот только разделит ли он с тобой это бремя – мне неведомо. Но одно ты должна знать, душа моя, – не свободно сердце принца твоего. Есть у него избранница. Ибо вижу я над головой его покров – такой появляется, когда любовь становится оберегом.
– А что же будет со мной, матушка? – в глубоких тёмных, как колодцы, глазах колдуньи, скрытых под тенью ресниц, отразилась затаённая тоска.
– Ты будешь совершать ошибки, страдать и переживать, мучиться и надеяться. Жить. Любить. Ведь именно в любви волшебная сила. Она преодолевает любые препятствия, хранит и оберегает, прощает и наказывает, верит и предаёт, властвует и подчиняется, убивает и дарит жизнь. И виной всему этому будет твой залётный принц – твоя самая большая ошибка и твоя самая большая удача. Рядом с этим всё остальное – лишь осыпающаяся в пыль древесная труха. Прими это, как данность. Будет так, как тому назначено быть, – и сейдкона простёрла руки над её головой в благословляющем жесте.
Ангрбода вышла из пещеры, тяжело передвигая ноги, словно древняя старуха. Хотелось одновременно побиться в истерике, что-нибудь разбить и ещё, пожалуй, сбежать на край света, чтобы никогда больше никого не видеть. Ей хотелось исчезнуть. Не умереть, нет. Просто исчезнуть, раствориться в темноте, словно её никогда не существовало, потеряв саму себя, как ненужную старую вещь, носимую по одной лишь привычке.
Но вместо этого она отправилась на капище.
Локи нашелся на удивление быстро. Он сидел прямо на снегу, облокотившись спиной на один из трилитов и полируя свои кинжалы. В паре метров от него мерно потрескивал костёр, выхватывая из темноты сидящую фигуру принца и мирно спящего рядом Фенрира. Огонь словно ластился к принцу, стелился по углям, как крадущаяся кошка, постоянно держась как можно ближе к тому месту, где расположился Локи. Одна часть лица мага была освещена костром, другая утопала в тени. Длинные, иссиня черные волосы были небрежно собраны на затылке в неряшливый хвост и частью выбившихся прядей падали на лицо, завиваясь на концах от исходящего от костра жара. Как и сказала мать рода, он снова выглядел, как ас, и был в полной боевой амуниции – кожаный плащ с разделёнными полами, изумрудный камзол с золотой, напоминающей полумесяц, вставкой на груди, высокие тяжёлые сапоги, прочно охватывающие голени, наплечники и щитки из бронзы. Рядом лежал кожаный пояс с ячейками, где прятались тринадцать смертоносных, похожих на клыки, зачарованных кинжалов, чьи лезвия были целиком покрыты рунами, складывающимися в затейливый узор, плавно перетекавший на короткие изогнутые рукояти.
Медленными, ленивыми движениями Локи брезгливо стирал засохшую кровь варгов со своего оружия. Лоб царевича пересекали тонкие морщины, обветренные и потрескавшиеся губы были поджаты, а взгляд бесцельно блуждал по вытоптанному снежному насту, засыпанному хвойными иглами. Ангрбода тихонько кашлянула, привлекая к себе внимания, но тот даже ухом не повёл, продолжая заниматься своим делом. Одно из поленьев неожиданно громко щёлкнуло в огне, выбив из задумчивости сидящего у костра мага. Он вздрогнул от резкого звука, возвращаясь из мира своих грёз на землю. Фенрир тут же открыл глаза и навострил уши. Колдунья медленно подошла и молча подсела к костру, протянув к огню озябшие руки. Локи перестал чистить клинок и перевел на неё пустой, отсутствующий взгляд. Обычно яркие его глаза сейчас были словно затянуты пленкой, и только золотистые искры костра мерцали, отражаясь в расширенных зрачках, которые, казалось, заполнили всю радужку, вытеснив привычный изумрудный цвет.
– Рад, что ты очнулась. Ещё не пришло время в мир загробный тебе являться, – произнёс знакомый голос. И добавил участливо. - Как ты себя чувствуешь?
Услышав эти слова, дева почувствовала, как сладко потянуло сердце, и от него по венам разливается блаженное тепло.
– Как будто меня пожевали и выплюнули, – улыбаясь, ответила Ангрбода, надеясь, что улыбка выглядит естественно.
В колеблющемся свете костра она внезапно заметила, что его правая щека словно перечеркнута длинной тонкой раной от волчьего когтя, которая шла от виска и глубоко рассекала верхнюю губу. Вокруг неё запеклась коркой чёрная кровь, а кожа покраснела и воспалилась.
– Да ты ранен, – на выдохе произнесла она, непроизвольно потянувшись к его лицу, намереваясь осмотреть рану, но царевич молниеносным движением перехватил руку, не давая к себе прикоснуться. – Ради Имира, Локи, ты хоть заговорил её? Или хотя бы промыл?
– Царапина. Уже затянулась. Не хватало ещё на такую ерунду тратить магию. Само пройдет.
– Локи, в когтях варгов содержится токсин, не дающий ранам заживать, как следует. Для тебя яд, конечно, не смертелен, но если рану не обработать, то жар и бред тебе обеспечен. К тому же, у тебя может остаться шрам.
– Подумаешь, останется так останется. Тебе не кажется, что твоя опека чрезмерна? – лицо юноши непроизвольно дернулось и скривилось с выражением откровенной досады, при этом недавно образовавшаяся корка треснула, и по щеке горячими струйками потекла кровь, заставив Локи зашипеть и тихо выругаться.
Ангрбода скинула с плеча сумку и, начав ожесточенно рыться в ней, извлекла на свет чистый лоскут ткани и пузырёк из тёмного стекла с заговорённым на регенерацию зельем. Вытащив пробку зубами, она смочила ткань прозрачной жидкостью, распространявшей вокруг приятный запах мяты, и снова протянула руку к лицу принца.
– Немного будет щипать, – предупредила колдунья, – так что лучше прикрой глаза, а то будут слезиться.
Как ни странно, больше царевич спорить не стал, просто отложил кинжал и, повернувшись к ней, закрыл глаза. Осторожно взяв Локи за подбородок, она приподняла его лицо, поворачивая к себе пострадавшей щекой, аккуратно промокая, очистила рану от засохшей крови. На удивление края буквально на глазах начали рубцеваться, и через несколько минут на щеке мага красовалась лишь едва заметная длинная розоватая царапина.
– Быстро же на тебе всё заживает. Через неделю-две и следа не останется. Вот только на верхней губе, наверное, всё же будет шрам, – посожалела врачевательница, легонько, кончиками пальцев дотрагиваясь до тонкой белесой отметины, рассекавшей идеально очерченную тонкую губу.
– Шрамом больше, шрамом меньше, – Локи открыл глаза и, пристально посмотрев на деву, перехватил рукой тонкое женское запястье. – Спасибо.
Прохладные пальцы отчётливо подрагивали то ли от холода, то ли от нервного напряжения. Ангрбода застыла, растеряно глядя ему в глаза, точно выискивая в этом простом жесте какой-то подвох. На мгновение ей показалось, что сейчас Локи просто оттолкнет её руку, насмешливо отнекиваясь от поддержки. Но вопреки болезненному ожиданию, холодный взгляд, пристально изучавший её лицо, внезапно потеплел, морщинки на лбу разгладились, и, вздохнув, он перевернул удерживаемую кисть ладонью вверх и благодарно погладил большим пальцем. Это простое прикосновение вызвало целую бурю эмоций в душе колдуньи, оно было словно бальзам сердечный на раны телесные и душевные.
С удивлением она вдруг ощутила, как вверх по руке от его пальцев распространяется сперва лёгкое покалывание, а затем по венам медленно, словно густой мёд, потекли энергетические потоки, вызывая блаженное тепло, расслабляя мышцы и опьяняя не хуже крепкого вина. На языке появился привкус чего-то терпко-сладкого. Широко распахнув глаза, колдунья с трепетом ощущала, как, пропитывая собою каждую клеточку тела, в неё вливается чистая магия, несётся к сердцу, обволакивая его клокочущей энергией, невообразимо могущественнее той, что жила в ней ранее.
Ас внимательно следил за реакцией йотунки, и когда глаза её затуманились, на лице появилось блаженное выражение, а с губ против воли сорвался протяжный, тихий стон, тут же резко отпустил её руку.
– Возмещаю тебе ущерб. Не люблю быть должным, – хмыкнул он и улыбнулся одними кончиками губ, но улыбка получилась какой-то натянутой, словно он насмехался над собственными мыслями. – Рахга сказала, что моя магия тебе не подойдёт. Но похоже, она ошибалась, я вижу, что с тобой всё в порядке.
Ещё не придя в себя от столь щедрого подарка, Ангрбода глубоко, с удовольствием вдохнула холодный воздух, почувствовав, как сразу стало легче дышать. Сердце её барабанной дробью билось в груди, словно птица, запертая в клетке. Она чувствовала себя почти пьяной от вернувшейся силы. Подняв голову, восторженно глядя в звёздное небо, хозяйка леса внезапно потеряла равновесие и стала заваливаться на спину. Локи поймал её и бережно усадил рядом, чуть приобняв за плечи. Тело само прижалось ещё ближе, дева обхватила аса за талию и потерлась щекой о его нагрудник. Царевич промолчал и только обнял её чуть крепче, притянув к себе так близко, что она почувствовала, как вслед за горячим дыханием поднимается и опускается нагрудный доспех.
– Спасибо, – с тихой признательностью прошептала колдунья, поворачивая голову и пытаясь поймать его блуждающий взгляд. – Не только за магию. Ты спас нас всех сегодня.
– Обращайся, – насмешливо произнес Локи и тут же осекся, наткнувшись на удивленные, глядящие с укором глаза.
«Идиот», – мрачно констатировал внутренний голос.
– Это тебя нужно благодарить, – быстро попытался исправить ситуацию Локи. – Без твоей защиты всем пришлось бы туго, и потери были бы куда больше. Утром твои соплеменники сложат погребальный костер для погибших. Мы останемся, чтобы попрощаться с ними. Они бесстрашно сражались, и их души заслужили место среди созвездий. А потом, как только ты будешь готова, мы вернёмся домой.
– Домой? – Ангрбода замерла, не веря своим ушам, глядя на аса широко распахнутыми глазами. Было так странно слышать в его обычно язвительном голосе искреннее сожаление и желание утешить. Она подняла голову и с надеждой посмотрела на Локи, ощущая, как откуда-то взявшийся ком в горле вот-вот прорвется внезапно подступившими слезами, и с облегчением повторила самой себе:
– Домой...
Всё вдруг стало неважным, кроме этого «домой», произнесённого ласкавшим слух баритоном. Она находилась так близко к своей мечте, что могла ощущать её.
«Может быть, всё ещё обойдется, – подумала она с замиранием сердца, – может быть, норны ошибались, и Йотунхейм станет для Локи настоящим домом. Он никуда не уйдет. Железный Лес не отпустит его, и, быть может, в конце концов, он полюбит меня, и мы вместе будем познавать другие миры...».
– Предводительница волчьего племени умеет плакать? – тёмно-зелёные глаза мага изумлённо раскрылись.
Колдунья провела рукой по щеке и неверяще уставилась на мокрые пальцы, покрытые солёной влагой. Она даже не почувствовала, как из глаз полились слёзы.
– Не надо, – словно прочитав её мысли, Локи обхватил лицо Ангрбоды ладонью, аккуратно утирая слёзы большим пальцем. – Поверь, я не стою твоих слез. Вы помогли мне, я помог вам. Мы – квиты. Только и всего. – И замолчал, отвернувшись в сторону.
Последние слова царевича застали йотунку врасплох. Она замерла, ненадолго превратившись в статую, радужные глаза расширились, рот приоткрылся. Колдунья неловко отодвинулась, отнимая его руку от своего лица, и растерянно, точно не веря, переспросила:
– Что? Что ты сказал?
– Я сказал, что мы в расчёте. Всё честно, – от голоса Локи стыл воздух, но звучал он по-прежнему учтиво и приятно.
Ангрбода вдруг почувствовала, как вместе с этими словами будто лёд проник в самые глубины её сердца, покрывая его плотной снежной корочкой, замораживая легкие, перекрывая доступ к живительному воздуху. Ей отчаянно захотелось увидеть в этот момент его лицо, его глаза. Но пришлось довольствоваться лишь профилем спокойного и непринуждённого бессмертного божества.
Тяжко вздохнув, словно ей не хватало воздуха, Ангрбода едва не прижала ладонь под грудь, к области защемившего сердца. Но вместо этого тонкие пальцы сжались в кулаки, с силой сминая края кожаного доспеха, оставляя на нем уродливые изломы, поскольку она так и не убрала руки с его запястья. На лице её отразилась целая смесь противоречивых чувств: изумление, непонимание, удивление и разочарование.
– Так значит, это была всего лишь плата за вновь обретенную магию – и больше ничего?
После этих слов Локи повернулся в её сторону всем корпусом и окинул холодным взглядом, стараясь удержать на лице надменно-пренебрежительную маску.
– А ты проницательна, – голос принца был вкрадчивым и спокойным, а зелень в глазах стала особенно ядовитой, – точнее, я бы назвал это справедливой платой за гостеприимство.
– Ты ведь это не серьезно, – Ангрбода не спрашивала, а утверждала, словно ища какой-то подвох в словах принца, всё ещё не в силах поверить в услышанное.
– Я ещё никогда не был столь серьёзен, уж поверь мне, – ас ленивым движением подобрал оброненный в снег кинжал, вернувшись к прерванному занятию.
Ещё минуту назад она смотрела на него с восторгом, и вот всего двух фраз хватило для того, чтобы заткнулось очарованное сердце. Колдунья поднялась на ноги медленно, чуть опустив подбородок, исподлобья глядя на мага глазами, что сейчас казались совсем чёрными.
– Мне горько это слышать, Локи, – в смятении дева отпрянула и продолжила жёстко и с горечью, – всё же ты остаешься Одинсоном, как бы ни пытался отречься от родства. Тебе действительно ни до кого нет дела, только до себя самого, но какой смысл об этом говорить? В твоём сердце лишь пустота, которую я наивно пыталась заполнить теплом, вытаскивая оттуда осколки льда.
– Не начинай, – царевич поднял потемневшие враждебно глаза, холодные, как выстуженные ледяными ветрами йотунхеймские пустоши, и, медленно повернув кинжал, указал на неё кончиком острия. – Ты ничего не знаешь о моём сердце. Можешь меня ненавидеть. Мне всё равно. Только избавь от твоих нравоучений.
Ледяной тон, ледяные прозрачные глаза, застывшее лицо. Холодно, как же холодно. Словно обжегшись о его слова, Ангрбода бросилась прочь, будто ей в спину дышала сама Хель.
Локи смотрел вслед сбежавшей колдунье, продолжая удерживать на лице искусно симулируемую насмешливую маску. Хладнокровен он был только снаружи, внутри ему было омерзительно тошно от собственного лицемерия. В конце концов, эмоции, бушевавшие внутри, прорвались на лицо, исказив его в болезненной гримасе. Правдоподобно лгать оказалось гораздо сложнее, чем говорить искренне. Он бездумно водил рукой по кинжалу, обводя выгравированные руны кончиками пальцев, разглядывая, как танцуют блики огня на отполированном металле.
«Одинсону-младшему овации три раза, – снова оживился ехидный внутренний голос. – Ты был очень убедителен, и она поверила. Поверила так просто, что в некоторой степени это даже обидно».
Локи поднял голову и невольно вздрогнул от неожиданности – положив лобастую голову на вытянутые передние лапы, Фенрир внимательно смотрел на него, слегка постукивая хвостом.
– Слава Мирозданию. А я уж было подумал, что разговариваю сам с собой. Не мог бы ты заткнуться, а? И без тебя уже тошно...
ПРИМЕЧАНИЯ:
* Круглые, отполированные пластинки из меди – магические зеркала, в шаманстве – один из защитников шаманов. Размеры зеркала колеблются от 2,5 до 20 см. Толи – шаманское зеркало округлой формы, изготавливаемое обычно из красной меди, железа, серебра или нефрита. Обычно с задней стороны припаивается петля для продевания веревки или ленты, чтобы можно было носить зеркало на шее в районе груди для защиты Духа. Шаманы носят зеркала и из-за присущих им защитных свойств. У шамана их может быть очень много. Шаманы стараются собрать как можно больше зеркал из-за присущей им огромной защитной и заряжающей силы.
Примечания: Иллюстрация – Loki and Sigyn magic by LadyMintLeaf -
Следующая глава: http://www.proza.ru/2019/10/06/1560