Предыдущая http://www.proza.ru/2019/08/28/904
Аэродром Глобино, апрель 1960 года. 6-я лётная группа,
2-е звено, 3 АЭ: мл.с-т Носатов В, Буняк В, Фёдоров В,
лётчик-инструктор ст. л-т Олехнович, Волосенков Е, Ходанович В.
Но пока, кроме авиационных эмблем на погонах, нас мало, что связывало с авиацией. Даже названия подразделений были как в пехоте. Это позже отделение переименуют в летную группу, взвод - в звено, а роту - в эскадрилью. Мы готовились к прохождению КМБ (курса молодого бойца). Командирами отделений (старшинами) были назначены бывшие военнослужащие и выпускники суворовских училищ. Старшиной нашей третьей учебной эскадрильи назначили выпускника Московского суворовского училища сержанта Бориса Леонова, с которым я особенно подружился. Ребята из суворовских училищ были хорошо подготовлены и учили нас солдатским премудростям.
В нашей летной группе собрались ребята из разных мест. Женя Волосенков, немногословный смуглый парень с цыганскими глазами был из Донецка, рассудительный крепыш Вадим Федоров - из Киева, самый младший из нас, веснушчатый весельчак Виталий Ходанович – из Белоруссии. Старшиной нашей летной группы был назначен выпускник Минского суворовского училища, чернобровый рослый парень, младший сержант Валерий Носатов. У нас была общая цель, и мы быстро сдружились. Но таких открытых отношений, какие были с однокурсниками по техникуму, у меня не сложилось.
Теперь все мы делали вместе. Вместе бегали с автоматами по холмам, имитируя атаку на населенный пункт Маламовку, куда мы прибыли пешим строем, поднятые по тревоге. Спали в одной палатке, делились котелком солдатской каши. Из одной траншеи стреляли по мишеням, бросали учебные и настоящие боевые гранаты. Вместе ходили в дозоры и заступали в наряд. Командиром роты (он же заместитель командира эскадрильи по строевой подготовке) был сухощавый подтянутый капитан Абрамов, требовательный, с резким командирским голосом, офицер.
Провинившимся он устраивал поучительный разнос. Поначалу было смешно слышать, как в его тираде, пересыпанной крепким матом, неизменно проскальзывало обращение к провинившемуся на «вы». Капитан показал нам, что такое армия: он гонял нас, что называется, до седьмого пота. Поначалу мы выбивались из сил, когда бегали кросс с полной выкладкой, но постепенно втянулись. На привалах для разрядки он разрешал нам рассказывать анекдоты, иногда рассказывал сам.
Поначалу после привалов, когда по команде мы становились в строй, некоторые курсанты иногда продолжали еще сидеть, охваченные сладкой дремой. Их поднимали и они, под всеобщий хохот, спешили занять свое место в строю. Шутя, мы обзывали их «сонями». Некоторые из них добродушно огрызались:
- Стану генералом – сгною в нарядах…
Тогда это казалось простой шуткой. Но, забегая вперед, отмечу: Виталий
Ефремов, серьезный, волевой парнишка с крупными чертами лица, как в воду глядел. Мы тогда еще и не подозревали, что в будущем он один из нашей эскадрильи дослужится до звания генерал-лейтенанта авиации.
Иван Макарыч Капля, как уважительно называли курсанты, бывшего воспитанника детдома, станет полковником, кандидатом военных наук, начальником кафедры боевой подготовки Черниговского высшего военного авиационного летного училища.
Тот набор 1959 года, который оказался последним для Кременчугской «первоначалки», дал путевку некоторым курсантам, которые в последствии стали знаменитыми летчиками в отечественной авиации и космонавтики.
Старшина соседней первой эскадрильи сержант Корнуков Анатолий станет Главнокомандующим ВВС России. В этом наборе, в то время учились и известные космонавты Петр Климук и Анатолий Левченко. Но все это будет потом, а пока мы познавали азы военной науки.
Рядом с нами проходили КМБ и подразделения пехоты. Наблюдая, как впереди грузовой машины, задающей скорость движения, бежала группа солдат, а стоящий в кузове офицер, громко давал им указания, кто-то с курсантов заметил:
- А все же здорово, что мы в авиации!
С первых учений мы возвратились в училище уже другими, более выносливыми, более подтянутыми. В училище меня ждали письма от мамы и дяди Саши. Мама переслала мне предписание из техникума, в котором от меня требовалось немедленно прибыть на работу по месту назначения, на Андрушивский сырзавод, иначе грозились передать дело в суд. Хотя мама и радовалась за меня, но предписание ее встревожило. Я обратился к капитану Абрамову и все объяснил. Он забрал письмо и сказал, что ответ даст штаб училища.
В то время я заметил одну особенность военного быта, которая на гражданке меня не заботила: потребность в письмах. Все с нетерпением ждали писем. Ждал писем и я. Однокурсница, в которую я впервые влюбился, взаимностью не ответила, и я изнывал от тоски. Писать я ей не стал, хотя и хотелось похвастаться, что поступил в летное училище. Её брату Александру, который тоже мечтал стать летчиком, я написал, и мой адрес она, конечно, знала. Меня долго не покидала тайная надежда, что она мне напишет. Но, как пелось тогда в одной песенке: «…на то она и первая любовь, чтоб быть ей не особенно удачной…».
Неожиданно к нам приехала медицинская комиссия из Москвы, и нас снова стали проверять врачи. Как нам объяснили, нас включили в группу, на которой будет изучаться влияние продолжительности летной работы на человеческий организм. Врачи осматривали нас более придирчиво. Впервые нас проверяли в барокамере, имитируя подъем, на высоту пять тысяч метров. К моему удовлетворению все прошло хорошо.
Продолжение http://www.proza.ru/2019/08/28/1408