Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2019/08/17/875
Англия, при всём своём народноом величии, не иное что, как всемирный корсар, сообщник сперва потаенный всех мелких разбойников, губящих явно и тайно в других народах порядок общественный, а теперь и явный разбойник, провозглашающий, как последний результат христианской цивилизации, право сильного и без стыда поднимающий красное знамя коммунизма посреди государств, в подражание грязным толпам черни, строящим по городам баррикады для грабежа во имя свободы. Что видели мы в последнее время? С кем из возмутителей не дружилась Англия? Какой мятежник не был признан союзником её правителя? В какой земле Европы, где кипел мятеж, не был английскими деньгами разъярён и награждены уличные, обрызганные кровью герои? Не она ли бросила Швейцарию во власть грабителей-радикалов, дабы обосновать в ней постыдную рабочую мятежа и разврата, которые не дают вздохнуть свободно Европе? Не она ли подала братскую руку разбойнику Кошуту, вопия против беззаконного притеснения, а в то же время готовя свой безсовестный разбой в Греции, в нарушение всех прав народных и человеческих? Сердце кипит от негодования и презрения: от негодования против целой нации, дозволяющей такое безстыдное злоупотребление силы и такое нарушение всякой правды, и от презрения к её представителю: ибо как не презирать человека, который, обладая такой властью, не постиг того величия, которое получил от Промысла народ, ему вверенный, но с непонятною, скотской дерзостью ругается этим величием, жертвует им для удовлетворения собственной личной досады и безчестить свою нацию для некоторых меркантильных выгод, которые, может быть, загромоздят гинеями сундуки нескольких торгашей, за то оставят на Англии пятно вечного поношения!
Но какое дело лорду Пальмерстону до поношения и от современников, и от истории? Чего доброго, он, может быть, ещё и гордится своими действиями в смысле народного блага; он, может быть, видит в себе мученика за Англию. Анафема целого света против меня, и я сам знаю, что дело моё достойно всякого порицания – всё это принимаю я для пользы моего отечества.
Для какой пользы? К биллионам славы, которые Англии даны великими событиями её истории, как жадный ростовщик, ты хочешь грабежом и неправдою прибавить ничтожный миллион деньгами, тогда как капитал твоего отечества должен быть пущен в оборот на его честь и на благо всемирное.
Англия говорит тебе: упрочь для меня первенство славы между народами; а ты, глухой к этому вызову, обкрадываешь народы чужие и обижаешь свой народ, хвастая перед ним своею кражею. Повторяю: сердце кипит от негодования и презрения.
Увидим, должно ли это презрение перейти от ненавистного правителя Англии на самую нацию? Теперь пока все голоса вопиют против разбоя: увидим, что произведёт всеобщий крик? Устоит ли пред ним недостойный действователь? Или, как это часто случается, крик умолкнет, новые происшествия, в которых наше время так изобильно, заслонят перед глазами нации этот постыдный акт её самовластия, и всё успокоится. Несколько торгашей начнут, считая свои барыши, благословлят лорда Пальмерстона, который, величаясь своим coup d/etat, спокойно будет продолжать безчестить Англию грабежом и развратом, и безстыдным ниспровержением всего, на чём основан общественный союз народов.
Увидим, как стерпит Англия и согласится ли она на своим безчестием за выгоды своих торгашей и за удовлетворение капризов своего министра (и его политики - прим. автора статьи)? Но куда приведёт, наконец, эта ненавистная политика? Спрашиваю мудрых правителей Англии; в представителя народа, в котором общественное образование дошло до величайшего развития, следственно вы, глубже всех проникшие в тайну самого общества, скажите, как понимаете вы земное назначение человеческого рода? К чему идёт оно? И к чему вы, стоящие впереди, ведёте его? К тому ли только, чтобы он обратился в подвластную одной Англии толпу работников на её торгашей и сделался всемирною Ирландиею, где, в обиду благоденствующей Англии, народ гибнет телесно от голода и нравственно от буйства и разврата?
А из того, что недавно случилось пред нашими глазами, необходимо должно заключить, что таковы замыслы Англии на остальной мир. Теперь ни в одном приморском городе, где бы он ни находился, никто не может спать спокойно; над всеми народами висит мечь Дамоклесов английского самовластия. Конечно, Англия не может ласкаться надеждою, чтобы государства Европы с смирением и покорностью позволили ей повесить этот мечь над их головами. Но что из этого выйдет? Всемирное возстание, которое теперь уже выражается в ненависти всеобщей. Правда, чтобы предупредить это возстание, Англия наперёд парализует всякое сопротивление, возбуждая повсюду мятеж и разрушая везде внутренний порядок.
Но опять повторяю, что далее? Положим, что Англии удалось опркинуть всё, что не её остров, и разрушить всякое, не ей принадлежащее, благоденствие. Это будет не иное что, как в большом размере торжество того коммунизма, который в малом объёме проповедуется Прудонами, Штруве и прочими. Роль пролетариев в лохмотьях, которые рвутся завладеть чужим достоянием, провозглашая великий догмат: La propriete c/est Le vol, хочет взять на себя могучая и богатая Англия, проповедуя всеобщее равенство, т.е. всеобщую подчинённость её силе. Положим, что она успела провесть свой кровавый уровень над всеми народами, и что она, отрубив им головы на своей всемирной гильотине, благодаря своей необъятной материальной силе и своему столь же необъятному презрению к святости прав народных, будет одиноко властвовать терроризмом на сцене мира – чем, опять повторяю, это должно кончиться?
Продолжение в части IV http://www.proza.ru/2019/08/18/1119