(Репортаж № 58)
НАСТОЯЩАЯ ФАМИЛИЯ Александра Степановича Грина (1880 - 1932) - Гриневский. Его отец, сосланный в Белоруссию дворянин, «пил горькую», а мать умерла от чахотки, когда мальчику исполнилось 14 лет. Мачеха явно недолюбливала старшего пасынка и частенько составляла компанию за столом своему мужу. Она утешалась мурлыканьем песен, в основном скабрезных или воровских, и умерла тридцати семи лет. За водкой же им бегал старший сын – Саша Гриневский. Жила семья бедно, все часто ругались, так как «каждый рот был лишним».
ЖИЗНЬ МАЛЬЧИКА из вятского захолустья сложилась не только трудно, но и странно. Действительно, вызывает удивление, что мальчишка, ничего не видевший кроме окрестных лесов и болот, был поглощён непонятной мечтой о море, которое он знал только по книгам. Учился при этом плохо, предпочитая целые дни просиживать над приключенческими романами. Тройка по поведению и предупреждения педагогов, заставляли отца принимать «жёсткие», но, как видно, неэффективные методы воспитания. Непоседливый и хулиганистый характер Саши сказывался в полной мере: во втором классе за стихотворение, в котором он высмеивал своих учителей и наставников, его на две недели исключили из училища.
За неимением другой достоверной информации можно предположить, что у мальчика имелся определённый антисоциальный личностный радикал, сформированный издержками воспитания и той средой, в которой он рос.
С чем повезло семье польского ссыльного, так это с книгами. В 1888 г. погиб на службе Сашин дядя, подполковник Гриневский. С похорон привезли наследство: три больших сундука, набитых томами на польском, французском и русском языках. Тогда-то восьмилетний мальчик впервые ушёл от реальности в завораживающий мир Жюля Верна и Майна Рида. Эта вымышленная жизнь казалась ему куда интересней: бескрайний морской простор, непролазные чащи джунглей, справедливая сила героев навсегда покорили мальчишку. Возвращаться к действительности из того мира совсем не хотелось.
О подросшем сыне его отец высказался так: «Александра я считаю человеком психически ненормальным... Такая ненормальность умственных способностей, по моему мнению, явилась наследственной; отец мой был ипохондрик, два брата отца, мои дяди, были умственно помешаны, но находились ли они в домах умалишённых - сказать не могу».
Речь, конечно же, идет не об «умственном помешательстве», а о богатстве внутреннего мира юноши, который мог проявить себя не в реальной скудной жизни, а лишь в аутистических фантазиях, во время чтения фантастических рассказов, где он в полной мере давал волю своему воображению.
БУДУЩИЙ ПИСАТЕЛЬ ОТЛИЧАЛСЯ НЕВЫНОСИМЫМ ХАРАКТЕРОМ. Им владела только одна страсть - изменять факты в угоду своему необузданному воображению. Он со всеми конфликтовал, не подчинялся ни одному правилу, ни одному требованию родителей и педагогов. Крайний индивидуализм и эгоцентризм явились причиной его социальной дезадаптации и послужили причиной «ухода в революцию». Подобная стеничность поведения характерна для «экспансивных шизоидов».
Закончив в 16 лет училище со средней отметкой «три», будущий писатель начал самостоятельную жизнь. Уйдя из дома, он шесть лет провёл в скитаниях: работал грузчиком, землекопом, плотогоном, железнодорожным рабочим, золотоискателем, переписчиком ролей, шпагоглотателем в бродячем цирковом балагане, матросом. За время своих странствий постепенно всё ниже и ниже опускался «на дно». Его спутниками стали голод, нищета и болезни. В 1901 г. Грина арестовали за сбыт краденого. Выход был один – он срочно записался добровольцем в резервный пехотный батальон, расквартированный в Пензе. За девять месяцев службы из-за своего строптивого характера три с половиной провёл в карцере. Наконец, сблизившись с эсерами, дезертировал и «ушёл в подполье». Был пойман, но товарищи по партии организовали ему второй побег. Перейдя окончательно на нелегальное положение, Гриневский активно включился в революционную деятельность, где и прославился как яркий оратор.
Здесь можно говорить о наличии дромоманического радикала. «Охота к перемене мест» и поиск себя в себе и в мире на годы определяет его поведение и род занятий. Не способный к конформизму и будучи антисоциальной личностью (не вписываясь в обычный обывательский жизненный уклад) он стремился к бунтарству и протестному поведению, которое неизбежно приводит к конфликтам с законом. Революционная деятельность, в этом плане, явилась для него самым комфортным выходом из сложившейся ситуации.
В 1903 г. беглый солдат Гриневский был арестован за пропагандистскую работу среди матросов в Севастополе. За попытку побега переведён в тюрьму строгого режима, где провёл около двух лет, в 1905 г. амнистирован. В 1906 г. снова арестован и выслан на четыре года в Тобольскую губернию. Пробыл там всего 3 дня. С его слов, совершил побег, напоив полицейских. Достал чужой паспорт, по которому уехал в Москву. Здесь родился его первый политически агитационный рассказ «Заслуга рядового Пантелеева». Тираж был конфискован в типографии и сожжён. Литературный псевдоним «А.С. Грин» впервые появился под рассказом «Случай» только в 1907 г. по вполне убедительной причине. Появись в печати подлинная фамилия писателя, его сразу же водворили бы в места не столь отдаленные, из которых «поднадзорный Александр Гриневский» совсем недавно совершил побег.
Таким образом, не имея возможности вписаться в существующий порядок вещей, наш герой (безусловно имеющий литературный талант) нашел единственный для него выход – полностью уйти в мир собственных фантазий, мир собственного творчества. Революционная и другая антисоциальная деятельность так и не стала для него компенсацией, что позволяет предположить наличие выраженного инфантильного радикала, не позволившего ему сформировать стойкие мировоззренческие установки. Инфантильный мир фантазий одержал свою окончательную и бесповоротную «викторию».
ОПИСАНИЕ ПОРТРЕТА Александра Грина, заимствованное из полицейского протокола и относящееся к тому времени, нельзя назвать банальным, но он вполне сопоставим с нашими клиническими зарисовками: «Рост 177,4 см., телосложение среднее, волосы светло-русые, глаза светло-карие, правый зрачок шире левого, на шее родинка, на груди татуировка – корабль с фок-мачтой. Натура замкнутая, озлобленная, способная на всё, даже рискуя жизнью».
Видимо, полицейская характеристика была близка к истине. Так, в начале 1906 г. Грин влюбился в свою революционную наставницу Екатерину (кличка «Киска»). Разъяренный её отказом, выхватил наган и выстрелил в левую половину груди (метил в сердце, но не попал). Девушку доставили в больницу, она выздоровела, но Грина не выдала.
Он вообще был неразговорчивый и невесёлый человек. На вопросы отвечал резко, сговорчивостью и добродушием не отличался. Вёл безалаберный образ жизни, часто пил. Неоромантик по своему литературному стилю на удивление был требователен и занудлив в финансовых вопросах, прося деньги у всех, у кого можно: критика, редактора, издателя. При этом отношение к деньгам было инфантильное: получив их, Грин стремился поскорее истратить – черта, сохранённая до конца дней. Он часто оказывался без денег в ресторанах или гостиницах, откуда посылал записки и слёзные письма к издателям с просьбой его выручить, иначе «посадят в тюрьму». А к этому времени он уже был автором вышедшего в 1913 г. собрания сочинений в трёх томах.
Жена подметила основную черту Грина: «Грин – писатель и Грин - человек совершенно разные личности». Грин-человек безбожно пил, буянил, скандалил в общественных местах, а Грин-беллетрист писал всё лучше и постепенно становился известным российским писателем.
В 1914 г. Грин лечился от алкоголизма в «частной психиатрической клиники доктора Г.Я. Трошина», российского психиатра и невропатолога. Но, не окончив курса терапии, сбежал из больницы.
Из-за конфликта с властями, позволив себе непочтительный отзыв о царе, с 1916 г. был вынужден скрываться в Финляндии, но, узнав о Февральской революции, возвратился в Петроград.
Пьянство Грина также можно связать с расстройством личности. С одной стороны алкоголь мог способствовать некоторому раскрепощению и давал возможность для более легкого общения с окружающими. С другой – «раздвигал» границы его творческой фантазии. Демоническая же роль алкоголя проявилась у Грина в быстром (как и у многих индивидуумов с расстройствами личности) и раннем формировании алкогольной зависимости.
КАК ВСЕ НЕУДАЧНИКИ, Александр Грин постоянно надеялся на неожиданное счастье. Мечтами об «ослепительном случае» и нечаянной радости полны все рассказы Грина, но в наибольшей степени - его «повесть-феерия» «Алые паруса». А ведь эту пленительно-сказочную книгу он начал писать в Петрограде 1920 г., в тяжёлые послереволюционные годы, когда после сыпняка бродил по обледенелому городу в поисках случайного ежедневного ночлега. Повесть стала самым известным его произведением. Считают, что прообразом Ассоль была жена Грина. Поэт Всеволод Рождественский вспоминал: «Сидя часами в своей совсем холодной комнате,… он писал в это время самую удивительную солнечную феерию “Алые паруса”, и трудно было представить, что такой светлый, согретый любовью к людям цветок мог родиться здесь, в сумрачном, холодном и полуголодном Петрограде в зимних сумерках 1920 года, и что выращен он человеком внешне угрюмым, неприветливым и как бы замкнутом в особом мире, куда ему не хотелось никого пускать».
Чем больше он получал гонораров, тем «круче, с дореволюционным размахом» пил. Запойные состояния могли продолжаться месяцами. В мае 1924 г. Грин с супругой (третьей по счёту!) уехали из Петрограда. Жена хотела уберечь мужа от «петроградского пьянства», и по существу переезд их был ничем иным, как бегством. Отчаянная попытка убежать от самого себя оказалась, разумеется, бесполезной, так как периоды запойного пьянства, естественно, повторялись. Терпение жены истощилось, и она стала угрожать ему уходом. Вполне вероятно, что именно пьянство стало причиной того, что у Гринов не было детей.
Доставлявший столько радости читателям, в реальной жизни Грин никому не приносил счастья. Последние месяцы жизни, заболев раком желудка, он был ещё более угрюм, малоразговорчив и все деньги «просиживал в карты».
Писатель говорил: «Потребность необычайного - может быть, самая сильная после сна, голода и любви». Именно поэтому творческий процесс писателя крайне своеобразен. Создавая фантастический мир, Грин сам начинал жить воображаемой жизнью, придумывая не соответствующие истине отношения между людьми. И случалось так, что, поверив в собственные домыслы, вторгался в жизнь человека с поступками совершенно неадекватными и нелепыми.
Писатель М.Л. Слонимский вспоминает: «Как-то, явившись ко мне поздно вечером, он очень чопорно попросил разрешения заночевать у меня. Он был абсолютно трезв. И вот среди ночи я проснулся, ощутив неприятнейшее прикосновение чьих-то пальцев к моему горлу. Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной Грина, который, весьма мрачно глядя на меня, задумчиво сжимал и разжимал сильные свои пальцы на моей шее, соображая, видимо, задушить или нет. Встретив мой недоуменный взгляд, он, как очнувшийся лунатик, разогнулся и, не молвив ни слова, вышел... Грину представилось, что я обязан жениться на одной девушке. Он построил в воображении своём отчаянный сюжет, в котором я играл роль злодея, и, побуждаемый добрыми намерениями, в моём лице решил наказать порок».
Александр Грин – уникальный пример того, как личность автора растворяется в его творчестве, создавая воображаемую страну, города, людей и – главное! - особый литературный стиль. Иногда писатель говорил: «Мне снятся мои завтрашние вещи. Я читаю их ночью. Утром я прищуриваю глаза... Вижу их... И пишу...» Телепатические способности - не только одна из тем творчества Грина. Этими способностями, возможно, обладал и сам автор.
В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ГРИНА описано много явлений, которые проходят сегодня по ведомству неизвестного тогда понятия парапсихологии: внушение и чтение мыслей на расстоянии («Преступление Отпавшего Листа»), реализация творческого процесса под гипнозом («Сила непостижимого»); чудеса самовнушения («Загадка предвиденной смерти»). Зачастую сюжеты рассказов основываются на психическом расстройстве персонажей: амнезия («Возвращённый ад»), депрессия (глава «Вечер» в «Наследстве Мак-Пика»), делирий («Серый автомобиль»), онейроидное расстройство сознания («Путь»), бред величия («Канат»), сумеречное расстройство сознания («Ночью и днём»). Точность описания сложнейших психопатологических феноменов вызывает удивление современных специалистов. Вполне возможно, что в личности Грина присутствовали некие психопатологические феномены, которые он блестяще использовал в своём творчестве. Так или иначе, это являлось сущностью его таланта, одной из самых важных его составляющих.
Несмотря на большое количество выпиваемого спиртного, писал Грин быстро, сосредоточенно и в любое время дня. Товарищи не помнят случая, чтобы обещанный журналу рассказ он не сдал в срок. Это свидетельствует о том, что Грин постепенно все глубже и глубже аутистически уходил в свой собственный внутренний мир, из которого и черпал сюжеты своих произведений, с филигранной точностью описывая собственные переживания и мысли. Постепенно алкоголь становился для него единственным мостиком, связывающим его с внешним миром.
СУДЬБА ПРОИЗВЕДЕНИЙ Александра Грина оказалась далеко непростой. С 1945 г. его книги не печатались, он даже посмертно обвинялся в «буржуазном космополитизме». И только усилиями Константина Паустовского, Юрия Олеши и других писателей в 1956 г. был возвращен в литературу. Его произведения сразу стали издаваться миллионными тиражами, а 13 из них - экранизированы. Не каждый писатель может похвастаться такой популярностью.
Подростковая симптоматика Грина свидетельствует о смешанном, мозаичном, варианте патохарактерологического формирования личности: мы наблюдаем черты, относящиеся как к истерическому, так и к эмоционально лабильному типам. А в последующем сформировалась типичная для некоторых типов психопатии (в частности, эпилептоидной) «дисфорическая личность». Зависимость от алкоголя у писателя носила выраженный клинический характер и лишь утяжеляла его психопатические декомпенсации. Но - что удивительно! – не мешала (а возможно и помогала, психопатологически расцвечивая) его творчеству.
МОЖНО ПРЕДПОЛОЖИТЬ, что творчество феноменального для отечественной литературы романтика-фантаста, создававшего идеальные образы Любви, Красоты, Добра, являлось для Александра Грина своеобразной отдушиной, где писатель мог скрываться от бытовых невзгод, неблагоприятных реалий своего времени. Художественное творчество Грина, находившего спасение в области грёз и сновидений, могло играть роль защитного механизма. Это своеобразное творческое самовыражение компенсировало и инфантилизм, и проявления антисоциальности, и прогрессирующее расстройство личности, усугубленное алкогольной зависимостью. Остается лишь удивляться богатству внутреннего мира автора и его вечному стремлению к ИДЕАЛЬНОМУ.
***
2012 г.