Когда немцев погнали...
Миша Нестеров сообщил мне, по дружбе и по большому секрету, мне зашоренному опекой старших, самую главную информацию – о воспроизводстве человека и меня в том числе. С этого важного момента я объяснил себе некоторые признаки моей наступающей зрелости и понял свое предназначение. Осознал себя, как члена человеческой общности и продолжателя ее. Спасибо, Михаил: что бы я без тебя делал!?
Вспоминаю, как дедушка мой на уроке Родной Речи выразительно читал "Сказку о царе Салтане". А ученики 2-го и 4-го классов слушали сказку и приобщались к гениальному творению великого Пушкина. И вот прозвучало: «На кровать слоновой кости положили молодых и оставили одних». Дедушка мой, от неожиданности, слегка замялся. А некоторые ученики, вероятно, были уже образованы до понимания этих откровенных слов поэта, и по классу пронесся чуть заметно шепоток. Тогда я не понял причину этой заминки.
Во дворе иногда слышен был гул самолета, пролетавшего в направлении фронта. Это были наши бомбардировщики ТУ-4 с заводского аэродрома города Куйбышева. Не знал я тогда, что мне доведется увидеть на том заводе последний такой самолет, а в Ленинграде встретиться с летчиком, летевшим над Горюшкой. Осенью над Усой можно было увидеть стайки пернатых и курлычущих. Улетал в тревожную неизвестность клин гордых журавлей.
Стояли удивительно крепкие морозы. Деревья в палисаднике потрескивали в морозной тишине. Щели от рам были заклеены газетами, смазанными вареным картофелем. Стекла на всех окнах были изрисованы густым инеем, будто бы угрожая морозу проникнуть в дом. Бабушка посматривала на эту пугающую красоту и все причитала: «Батюшки, замерзнем мы все, где-нибудь на веточке. Все везде давно не ухетано». И тут в окно врезалась большая птица, наверное, ворона. Ударилась о стекло и потеряла сознание. Все восприняли это как плохое предзнаменование.
В приметы никто не верил, но, к несчастью, примета сбылась: получили от отца весточку, что ранило его. Бомба в блиндаже разрушила крышу. Отца завалило бревнами и перебило переносицу. Отец попал в лазарет. Вылечили его там. А после выздоровления, отпустили отца к родне на побывку. И мы с папкой встретились!
Когда немцев погнали с нашей земли, любимая тетя Соня вернулась домой. В селе возникли трудности с мылом. Народ сам научился варить мыло. Бараний жир и каустическая сода NaOH. Смесь в определенной пропорции варится, пока не образуется клейкая масса. Остывшую загустевшую массу выталкивают из формочки и режут на порции натянутой суровой нитью. Жир-то в семьях был, а каустик доставали в виде жидкости, похожей на молоко. Из-за неаккуратности взрослых этим «молочком» травились дети. Спасали их, очевидно, настоящим молоком и промыванием в местной больнице. Женщины мыли свои длинные косы щёлоком: настоем древесной золы. И ополаскивали снеговой или дождевой водой, собираемой у водосточных труб.
Каждой осенью, начиная с первого года войны, школьники собирали в поле колоски ржи и пшеницы, оставшиеся после уборки серпами и косами. Мне было только шесть лет, в школу я еще не ходил, и дедушка отстранил маленького Левика от помощи фронту. Я горько плакал. Сосед и друг: первоклассник Миша Нестеров, сообщил дедушке: «Левик плачет!» Тогда и меня отпустили собирать для Родины остатки урожая. Мы прочесывали поля с корзинами да еще в шеренгу строем. Колоски относили на ток, где женщины их цепами выколачивали, отделяя зерна от плевел, и лопатами провеивали на ветру. Впервые я увидел, что цепы - это сцепленные ремешком торцы двух палок: ручки и ударника. Еще я наблюдал, как серпом убирают урожай и вяжут колосья в снопы. В конце работы каждый ученик получал в благодарность по краюшке черного еще теплого хлеба! Это был мой первый заработанный «рубль»!
Все колоски убрать на зиму не удавалось. Народ уже сидел на Антоньевой пище, и по весне голодный люд собирал перезимовавшие в поле ядовитые колоски. По селу пошла болезнь: септическая ангина. Моя бабушка колосков не ела, но едва услышав, что в конце села кто-то заболел, немедленно и добросовестно испытала на себе все симптомы болезни. У неё, как у всех больных, сильно болело горло, и была высокая температура. Она, как все, вылечилась отваром шалфея. Благо его на пустырях великое множество! Растет он среди полыни.
Еще одна напасть свалилась на село. Люцерна, семена которой завезли из Америки. Хороший урожай высококалорийной травы получился. Никто не знал, что разбухающую в желудке люцерну нужно давать корове в небольшом количестве вместо привычной охапки сена. Вот ветеринару и всем было хлопот! Отпущенные на лужок коровки объелись импортной травки и заболели, а некоторые священные животные сдохли!
И у моих дедов в войну были трудные времена. Теленка требовалось вырастить и сдать колхозу. Норма: сколько-то килограмм! Обязательно!!! Люди оставались с бараньим и куриным мясом. Когда мяса в доме не стало, дедушка ездил в Сызрань покупать его на рынке! Однажды бабушка узнала и удивилась, что в Горюшке кто-то ест конину: «Ни за что бы я конину есть не стала!» А дедушка ей в ответ: «А что же ты, женушка моя милая, всю зиму-то ела?!»