Третий день раздышаться мешает
под лопаткой торчащий ножик…
Мне казалось, что я другая,
чуть стройнее и чуть моложе,
что идёт мне косая чёлка,
платье бохо, и в общем целом, —
неплохая такая девчонка
(так я думать всегда хотела).
Легкостопной ходила походкой,
легковесно смеялась людям,
не любила курилок и водку,
и компотом чокалась: Будем!
Только в пятницу я проводила
друга старого до вокзала.
Что за страшная крокодила? —
его юная дева сказала.
Губки пухлые искривляя,
зашагала изящно к вагону.
Друг плечами пожал: извиняй, мол.
Я осталась прибитой к перрону.
А теперь расскажи, зерцало,
для чего я жила обманом?
Почему каждый день летала,
словно с неба ловила манну.
И откуда круги под глазами,
вены вздутые, груди виснут.
Возраст нитью морщин и складок
прочно к коже моей притиснут.
Я шагаю тяжёлым шагом,
чуть не шаркая по асфальту.
Беспородной бреду бродягой,
избегая витрин смальты.
И саднит остриё меж рёбер,
мне дышать от него тесно,
словно друг мой на днях помер,
а не к морю рванул с невестой…