Иду как-то утром в магазин за хлебцем. Слышу — из соседского сарая раздается оглушительный поросячий визг.
— Кабанчика, забивают, однако, — подумал я, — надо попросить немного свежатинки, своих еще не колол. Свернул в соседский двор. Навстречу из будки вылез лохматый, черный пес неизвестной породы по кличке Бобка.
— Гав-гав! — с ленцой, простуженным басом, прогавкал он, приветствуя меня.
— Гав-гав! — передразнил я его, смеясь, — дрыхнешь, а тут тебе скоро гору потрохов принесут!
Бобка с удивлением глянул, широко зевнул во всю пасть, прогнул дугой спину. Промямлил что-то человеческое: « А-а-а, бля-мля-мля…», и потряс кудлатой башкой. Отряхнул шкуру от носа до хвоста, и залез в будку. Посмеявшись над ленивым псом, я пошел в сарай, договориться с хозяином на счет мясца.
Смотрю, выбегает оттуда парнишечка лет двенадцати — сынишка соседа, руки в крови. Налетел на меня, смотрит невидящими, белыми глазами, с расширенными до предела зрачками, как у наркомана.
— Что там у вас? — остановив его, спрашиваю.
— Т-т-т-там свинью убивают, — содрогаясь всем телом, и ляская зубами, еле выговорил паренек.
— Кто убивает? — Почему ты в крови? — не понял я.
— П-п-п-а-па с соседом.
— А ты-то почему в крови?
— Я ножом ткнул свинью в шею, — так велел папа, еле вымолвил паренек и забился в приступе нервной тошноты.
Я пошел в сарай глянуть, что там происходит. Происходил убой подсвинка на мясо. Явление обычное для сельской местности.
С ходу «наехал» на отца парнишки: «Зачем с таких ранних лет приучаешь к убийству? Ты только глянь, на мальчишке лица нет!»
— Пусть растет мужиком! Вишь, жисть какая жестокая! — с какой-то бравадой ответил папаня, — учить надо с ранних лет, пока поперек лавки!
Завязался спор: « Согласен, учить надо, но не так же, и не с таких лет! Ты ведь ребенка изуродуешь!»
— А тебя отец разве не так учил? — с вызовом сказал сосед, - я же знаю, что вы держали много свиней, а как их убивали? Не таким ли способом?
Сказать было нечего. Что-то и мяса расхотелось…
Махнув рукой, я вышел из сарая, и отправился в магазин.
По дороге нахлынули воспоминания, навеянные происшедшим.
...В детстве я панически боялся абсолютно всех видов убийства домашних животных: кур, гусей, уток, свиней, крупно-рогатого скота, овец.
Когда наступало время забоя, уходил из дома к друзьям, или просто бесцельно бродил по улицам села. Особенно действовал на меня истошный визг кастрируемых боровков, или отобранных на убой.
Первое знакомство с убийством произошло, когда мне было лет пятнадцать.
Отец тяжело заболел, был нужен куриный бульон, чтобы отнести в больницу.
Утром мать сказала: «Иди, заруби курицу, надо сварить отцу!»
— Мам, я не умею и не смогу, — я же ни разу этим не занимался! — с волнением сказал матери. — Может, ты сама?
И покраснел от сказанного, думая про себя: «Какой же ты будешь мужчина, если курицу боишься зарубить!»
Мать понимающе посмотрела на меня, увидев растерянность и смущение:
- Давай, иди, рано или поздно надо этому учиться!
Вспомнил слова отца: «Запомни, сынок, убийство убийству рознь! Так же, как и ложь. Бывает ложь во спасение, а бывает ложь, чтобы человека незаслуженно осудили. Так и убийство. Мы убиваем животных, чтобы жить, — это необходимость! Никогда не убивай ради удовольствия и просто так, без цели!»
Пошел, куда деваться… Как на собственную казнь. Взял в кладовке топор, долго точил его, настраивая сам себя, как перед прыжком в холодную воду.
Поймав в сарае курицу, нашел бревнышко, чтобы положить ее шею, закрыл глаза, размахнулся топором… и промазал…
Прорубил верхонку в миллиметрах от пальцев. Рассердившись, ударил снова, уже с открытыми глазами. Цевкой брызнула кровь, курица бешено забилась в руке, я бросил ее в снег. Поднял отрубленную голову, посмотрел, как меняется цвет зрачков куриных глаз, затягиваясь поволокой. Глянул на успокоившуюся тушку курицы – поразили до глубины души ее последние судороги… Ничего приятного…
Так состоялось мое первое знакомство со смертью.
Говорят, что жизнь на селе приучает людей ко всему. Не знаю, не могу согласиться с этим. Привык к убийству пернатой живности: держали кур, уток, гусей, а вот, убивать крупных животных, так и не смог. Свиней держал по три, пять голов, забой всегда проводили отстрелом. Бычков и нетелей — нанимал забойщиков, всегда уходя из сарая.
Ну, не лежала душа к убийству, не лежала…
Повзрослев, пристрастился к охоте, рыбалке, но случай, который однажды произошел со мной на охоте, изменил многое, поставив на охоте жирный крест.
Об этом в рассказе: «Последняя охота»…