1. Природные условия Северо-востока Русской равнины.
Современный русский человек, вне городской среды, на своем ли дачном участке, или крестьянин в поле, постоянно сталкивается с «землей», представленной красновато-бурого цвета суглинками, включающимися в себя прослои песка с гравием, галькой, различного размера валунами. До определенного момента происхождение этой «земли» связывалось с «библейскими» рассказами о Всемирном Потоке, якобы в доисторическое время заливавшем всю сушу. В соответствии с этой теорией, в частности, валуны, пески и галька были принесены на нашу территорию плавучими льдами, а то и айсбергами.
21-го марта 1874-го года в своем докладе Русскому Географическому обществу выдающейся русский ученый и общественный деятель Петр Алексеевич Кропоткин в своем докладе представил «ледниковую теорию» происхождения выше указанных отложений. Несмотря на целый ряд выявленных впоследствии ее слабых моментов, эта теория до сих пор является рабочей для всех российских геологов и географов.
Согласно этой теории все описанные выше отложения, составляющие значительную часть покрова Русской равнины, являются моренами, то есть, остаточным результатом работы Скандинавского и Новоземельского ледников, надвигавшихся в различное геологическое время на нашу территорию и приносящих с собой все эти суглинки, пески, гальку и валуны. Эти морены обычно сопровождаются внутриморенными телами песков и гравия, а так же глинами озерных образований.
Геологами выделено четыре морены, соответствующие четырем ледниковым эпохам: днепровской, московской, окской и валдайской. Одной из самых обширных по захватываемой площади была московская эпоха. Последняя, валдайская, ледниковая эпоха, завершилась приблизительно в IX-X тысячелетиях до н.э. Ее граница в северо-восточном направлении в максимуме не достигала Смоленска, Москвы, Костромы. Затем, на территории Архангельской области, граница круто поворачивала на север к Белому и Баренцеву морям.
В постледниковье выявлен ряд поднятий уровня моря, называемых трансгрессиями. Геологии выделят три основных таких поднятия: бакинское, хвалынское и новокаспийское. В результате, вдоль берегов многочисленных рек образовались речные террасы. На наиболее крупных реках – Волга, Днепр, Северная Двина, Обь, исчисляется до пяти и шести террас, что отражает прерывистость трансгрессий, когда общий подъем уровня моря сопровождался локальными опусканиями.
Самая высокая надпойменная терраса, бакинская. Ее верхний уровень, залегает в Волго-окском междуречье на высотах от 120, до 200 метров над уровнем моря. Ниже, на высотах от 46 до 68 метров располагается хвалынская терраса. Вдоль берегов морей, и далее по рекам вглубь материка прослеживается терраса высокой поймы, образование которой связывают с новокаспийской трансгрессией. Заметим, что геологи до сих пор не дали вразумительного ответа на такой простой вопрос – почему западные берега рек, высокие, а восточные низинные. Попытки объяснить этот явление вращением планеты все же выглядит слишком надуманным.
На природные условия рассматриваемого региона огромную роль играет работа теплого течения Гольфстрим, имеющего начало в Мексиканском заливе, пересекающее Атлантический океан с юго-запада на северо-восток, и достигающий островов Новой Земли. Роль Гольфстрима выражается в, так называемом, западном перемещении циклонических воздушных масс, несущих влагу и тепло, с запада на восток. По степени влияния этого течения на климат постледниковья вообще всей Европы, выделяют шесть климатических эпох: с IX до VIII тысячелетие до н.э – арктическую, с VIII по VI тысячелетие до н.э – бореальную, с VI по IV тысячелетие до н.э – атлантическую, с IV до II тысячелетие до н.э – суббореальную, с II тысячелетия до н.э по современность – субатлантическую, а начавшуюся с I тысячелетия нашей эры – современную.
Каждая из климатических эпох характеризуется распространенностью на территории региона растительных зон, таких как арктическая пустыня, тундра, лесотундра, тайга, зона смешанных лесов, и, наконец, зона широколиственных лесов. При потеплениях климата растительные зоны смешались к северу. При похолодании – к югу. Так в арктическую эпоху зона арктических пустынь распространялась до верховий Дона, а уже в атлантическую эпоху смешанные леса вышли на берега Северного океана, вытеснив зоны арктических пустынь и тундры на полярные острова. В дальнейшем, в суббореальную эпоху, при похолодании, вновь сформировались зона тундры и лесотундры.
Когда арктический климат сменился бореальным, освободившиеся ото льда пространства покрылись лесами. Северный олень отступил на север, пещерные медведи, мамонты и шерстистые носороги стали вымирать.
Основу возникших смешанных лесов составили сосна с включением дуба. В подлеске были распространены береза, ольха, осина, липа, лещина и т.д. Береговые террасы и поймы, умеренно увлажненные, представляли собой открытые пространства, занятые луговой растительностью, с образованием пышного красочного ковра с характерным видовым многообразием трав, включающими в себя бобовые, злаки, разнотравье.
Обратим внимание, что деградация вечной мерзлоты, проходила быстро в долинах рек, и медленно на водоразделах. Соответственно, до своего полного протаивания, во многих, как правило, заболоченных водоразделах возникали бугры пучения слоев торфа с сухой поверхностью. Подобные бугры, поросшие лиственницей и елью, широко развиты и сейчас– в современной тундровой и лесотундровой растительных зонах.
Леса стали местом обитания крупные травоядные животные: лося, благородного оленя, европейской косули и дикого кабана. На опушках и лугах жили туры и дикая лошадь. Из хищников распространились бурый медведь, волк, рысь. А вместе с ними грызуны – белки, мыши, лемминги и мелкие хищники – хори, куницы, лисицы. Описываемый край стал настоящим царством птиц. Из хищных здесь отмечают соколов-сапсанов, кречетов, ястребов, сов, филинов. Из водоплавающих – многообразных уток, а так же гусей, лебедей, казарок. Боровые птицы были представлены глухарями, тетеревами, куропатками, рябчиками. Воды рек были богаты такими видами рыб, как европейский лосось, семга, сиги, осетровые, корюшка.
В современный этап, лесоводами отмечается общая деградация темнохвойных еловых лесов, выражаемая превышением в ежегодном балансе живой массы отпада и опада над ее приростом. Это явление требует тщательного изучения, так как может привести к тяжелым последствиям – огромные пространства могут остаться без леса.
В целом природные условия являются тем фоном, на котором местопребывание человека превращается во времени в месторазвитие его труда и быта, а так же миропонимания его природного окружения.
2. Этапы заселения Северо-востока Русской равнины.
По характеру остатков предметов труда и быта человека постледниковье подразделяется на мезолит, энеолит, век бронзы, век железа, современность.
Жизнь человек в арктическое и бореальное время, то есть в IX – VI тысячелетиях до н.э. предопределялось освобождением Русской равнины ото льда. Это было время, замечает академик Б.А. Рыбаков в своей работе «Язычество древних славян» (2001 г..), «когда к кромке уходящего к северу тающего ледника, подальше от вязкой, размокшей почвы юга, уходили грузные мамонты и носороги, вслед за ними устремлялись и привыкшие охотиться на них люди». Но, при этом он делает замечание, что если для Западной Европы исчезновение ледника означало освобождение лишь сравнительно небольшой полосы (Северная Англия, Нидерланды, Дания, Скандинавия), то на Русской равнине новые земли открывались на 2000 км к северу, от верхнего течения Дона до Ледовитого океана. Тем самым ученый четко отмечает вектор заселения Северо-востока Русской равнины – с юга на север, с верхнего Придонья, через Волго-окское междуречье, в бассейн Сухоны и Северной Двины.
Тем самым наш взгляд останавливается на верхнем Придонье, как некого исходного центра, из которого пошла миграция людей на Север. Здесь, в современной Воронежской области, в частности, у села Костенки, сосредоточена масса стоянок древнего человека, жившего, в том числе, и в финальный период верхнего палеолита в 20-ом и 22-ом тысячелетиях до н.э., и как предполагают некоторые археологи (И.В. Федюнин, 2010) в мезолите.
Усиливает такой взгляд открытия сделанные, бурно развивающейся в последние два десятилетия ДНК-генеологией, согласно которой предполагается, что именно в 20-ом, 22-ом тысячелетиях произошла мутация генома человека, породившая галогруппу R1a, условно называемой «славянской». Ибо, согласно многочисленным исследованиям люди с этой галогруппой составляют абсолютное большинство населения Восточной и Северо-восточной Европы. Для современных русских это около 70% общей численности.
В 1903 году видный индийский исследователь Б. Г. Тилак опубликовал книгу «Арктическая родина в Ведах», где основываясь на изучении легенд, собранных в древнейших в человеческой памяти сводах, типа Ригведы и Махабхараты, описывает явления, наблюдаемые людьми лишь в полярных и приполярных областях нашей земли. В частности, северное сияние, долгий полярный день, долгая полярная ночь и так далее. Уже в наше время, в 1998-ом году, Н.Р. Гусева, опираясь на выводы Тилака и очевидную близость санскрита, научного языка Индии, с русским народным языком, сделала вывод, что оба народа, индийские арии и русские в древности составляли, общность, и лишь последующая миграция части населения Русской равнины на юг их разделила.
Последовательница Гусевой С.В. Жарникова в 2003-ем году в своей работе «Реки — хранилища памяти» указывает: «Вглядитесь внимательно в карту севера Восточной Европы, в названия рек, озер, населенных пунктов. Все эти названия сохраняются только в том случае, если остаются люди, которые помнят их. В противном случае приходит новое население и называет все по-новому».
В развитие взгляда Жарниковой, вспомним, что еще академик А .И. Соболевский в своей работе «Названия рек и озер Русского Севера», (1927 г.) обратил внимание, как он выразился, на «скифские» (читай индоевропейские) названия рек Русской равнины, до него огульно воспринимаемые как финно-угорские. В результате произведенных в последнее время (2005 г.) подсчетов Лариной Е.А., Пискаревым и В.А., Тимощук А.С. в статье «К вопросу об арийских корнях славян» указано, что около 40% названий рек территории Северо-востока Русской равнины имеют индоевропейское происхождение.
Среди этих названий особое внимание обращает на себя «плотная» приуроченность к рассматриваемому региону названия рек, имеющих окончание НА. Это, прежде всего, реки 1-го и 2-го порядка: Двина, Мезень (Мезена) Сухона, Кубена, Тиксна, Лизна, Шексна, Десна, Дон (Дона) Проня (Прона) Уж слишком они напоминают прилагательные в той сокращенной форме, которая имеет широкое распространение в современном русском языке. Так, мы говорим очаровательная девица, обширная страна, но… девица очаровательна, страна обширна. Отсюда, возможно, Двина – дивная река, Сухона – сухонная (тоскливая по Далю), Кубена – кубенная река (от слова куба, кубышка), Десна – десная река (правая по Далю) и т.д.
В смежных регионах подобные названия отсутствуют.
Происхождение названий этих рек большинство исследователей, в частности Кузнецов А.В. в его работе «Дославянские топонимы Тотэмского края» (2007 г.) относят к финальной стадии мезолита, то есть к выше указанному временному периоду, к VI тысячелетию до н.э. Академик Б.А. Рыбаков, в указанной выше работе, исследуя элементы русского язычества ритуального характера, выраженные в предметах народного быта, пришел к выводу, что они являются общими для всей территории между Псковом, Архангельском и Тамбовом. К этим предметам необходимо отнести: свадебное убранство невесты, подзоры, покрывала, полотенца, прялки, многие сосуды, детали внешнего интерьера – наличники и коньки крыши и многое другое. На них, в виде вышивки, резьбы и красочной росписи, присутствуют мотивы (сватичные, меандровые, ромбо-точечные узоры, тема небесных оленей), которые, на основании археологических материалов, прослеживаются через ряд промежуточных этапов к эпохе мезолита (к VI – IX тысячелетиям д.н.э).
Европейская историческая наука, а вслед ей российская официальная академическая, решительно отвергают подобные взгляды. По их «просвещенному» мнению, она противоречит финно-угорской теории, у истоков которой стоят небезызвестные Бауэр, Миллер и их популизатор Карамзин. Суть означенной теории в том, что первонасельниками Северо-востока Европы являются финны и угры. Русские же не могут считаться коренным народом этого края, ибо они славяне – вятичи, радимичи, кривичи, пришедшие с Придунавья в IX веке н.э., вытеснившие и ассимилировавшие местное население – мерю, мордву, мурому, мещеру и т.д. Ведь так записано православными монахами в Летописях, созданных, кстати, в XII-XVI веках н.э.
В обоснование подобного взгляда, как правило, приводятся собранные и предвзято осмысленные многие названия рек и озер. Однако, по выше приведенным расчетам, лишь половина от общего количества водотоков, имеют, такое, якобы, финно-угорское название. Все они относятся к 3-му и 4-му порядку. Время их происхождения исследователи определяется как первое тысячелетие до н.э. и первая половина первого тысячелетия н.э. Ряд исследователей, например тот же Кузнецов А.В. в выше указанной работе, полагают, что в этих названиях, как правило, индоевропейский корень и финно-угорское окончание. Однако, есть основание полагать, что многие из них, не имея четкого значения в угро-финских языках, слишком простонародны, принадлежат, согласно Далю, «живому русскому народному языку», вероятно основательно подзабытому. Они достаточно далеки от принятой в настоящий момент современной лексики. Взять, например, названия городов, возникших на месте древних поселений, Москва, Вологда, Кострома, Рязань, Курск, Тамбов, и так далее. В подтверждение этого взгляда укажем, что один из древнейших памятников русской литературы «Слово о полку Игореве» требует в настоящий момент если и не перевода, то массу пояснений.
Но российский официоз, под давлением европейцев и РПЦ, свой взгляд на происхождение русского народа обосновывает, якобы, отсутствием подтверждений выше описанных взглядов во вскрытых археологических культурах на описываемой территории.
Хотя проблема заключается в другом – что и как искать, и как найденное осмысливать. В своих работах 1961 года и далее, посвященных истории советской археологии, крупнейший советский археолог А.А. Формозов, показал те уродливые условия, в которых развивалась тогдашняя археология и вообще историческая наука. В них содержалась жестокая критика тех негативных явлений, которые зародились тогда и существуют поныне. Это групповщина и диктат «официально» принятой точки зрения. Любое отклонения от нее преследуются, как субъективное и предвзятое, а то и как «националистическое».
Так, сам Формозов, в своей капитальной работе «Проблемы этнокультурной истории каменного века на территории европейской части СССР» (1977 г.). проследил последовательность развития человеческой этнокультуры от верхнего мезолита до эпохи бронзы. По его мнению, Бутовская культура, являющееся фоновой для мезолита Волго-Окского. междуречья без видимых перерывов предшествует Верхневолжской и Льяловской мезолитическим культурам (VI – IV тысячелетия д.н.э.), на базе которых возникает неолитическая Волосовская археологическая культура (III—II тысячелетие до н. э.). охватывающая Московскую, Нижегородскую, Новгородскую, Вологодскую, Владимирскую, Ивановскую, Костромскую, Рязанскую, Самарскую, Саратовскую, Тверскую, Ярославскую области России. Такое ступенчатое развитие одного и того же народа на протяжении тысячелетий однозначно приводит к мысли об автохтонности того населения, которое ныне именуется русскими.
Таким образом, можно предполагать, что складывающиеся в ходе мезолитической и последующих эпох отдельные мелкие родовые общины, за счет взаимосвязей, укрупнялись и перерастали в соседские общины, занимавшиеся хозяйственным обустройством всей занимаемой территории, которые затем образовались в более крупные объединения с выработкой общего языка и культуры.
За свои научные взгляды Александр Александрович подвергся со стороны «официальной» науки остракизму, переходящему в откровенную травлю. Не избежал, в той или иной степени, подобной судьбы даже такой ученый, как академик Рыбаков.
По данным археологии первая война в Восточной Европе зафиксирована во 2-й половине третьего тысячелетия до н.э. в эпоху «культуры боевых топоров и шнуровой керамики». Археологи этой эпохой объединяют неолитические археологические культуры лесной полосы Европы от среднего течения Волги до Рейна. К ним относят Среднеднепровскую культуру Украины, культуру ладьевидных топоров Северной Германии, культуру Злота Польши и ряд других. Они характеризуются общим для них распространением каменных полированных топоров, керамики в виде кубков и амфор с отпечатками шнура, а так же одинаковым погребальным обрядом. Все это предполагает их общее происхождение. Обращает внимание, что поселения того времени были огорожены частоколом, что говорит о временах не очень спокойных для жизни людей. Учёные связывают распространение этой культуры с созданием индоевропейской общности славян, балтов и германцев, вероятнее всего, известным путем – «огнем и мечом».
К «культуре боевых топоров и шнуровой керамики» относят и выделенную в Волго-Окском междуречье Фатьяновскую культуру. Однако, между выше перечисленными культурами и Фатьяновской культурой имеется существенное различие. Поселений носителей ее, собственно поселений, не найдено. Вероятно, за отсутствием таковых. Необходимо учитывать, что одновременно с фатьяновскими памятниками в нашем междуречье существовала Льяловская и Волосовская культуры, унаследовавшие многие черты предшествующих эпох мезолита, Верхневолжской и Бутовской культур. Формозов А.А. (1959 г.) указывает, что среди подъемного материала, при раскопах стоянок Льяловской культуры, часто встречаются и «фатьяновские» предметы – каменные полированные топоры и керамика. Шпаковский В. и Фадеева О. в своей работе «Генезис военного дела у племен Волго-Окского междуречья в эпоху бронзы) рассказывают о военных столкновениях того времени. О чем свидетельствуют «воинские могильники» такие как стоянка, Николо-Перевоз (Московская область), Болшеневский могильник и целый ряд других.
Здесь погребены десятки мужчин европеоидного облика. Причина смерти общая – пролом черепа тупым твердым предметом. Таким образом, получается, что сотни захватчиков нашли в нашей земле свою могилу. Это был, вероятнее всего, первый, на нашей земле, но далеко не последний, Drang nach Osten. Ибо сам факт образования огнем и мечем, в тот момент индоевропейской общности, позволяет утверждать, что это были разноязыкие группы бывших охотников, не пожелавшие осесть на землю и заниматься таким скучным делом, как земледелие и скотоводство. Они выплеснули свою пассионарность, подобно много поздним норманнам, в более прибыльное, но опасное предприятие – грабеж. В Европе у них все получилось. Им удалось объединить все североевропейские народы и составить единую историко-культурную общность.
Предположительно, об этих событиях рассказано в германском эпосе «Старшая Эдда». В ней описывается война асов, предков германцев, со своими восточными соседями ванами, нашими предками. Война шла долго и закончилась победой ванов. Ваны, как и их далекие потомки в 1945 году, захватили столицу асов Асгард и здесь продиктовали им мир. Такова легенда.
К концу атлантической эпохи, началу суббореальной, III – II тысячелетия до н.э., в связи с похолоданием климата, фиксируется определенный отток населения из Волго-окского междуречья, бассейнов Сухоны и Северной Двины на юг, по Дону, в восточное Причерноморье. Авеста и Ригведа прекрасно живописуют этот процесс. Там, на нижнем Дону, поток переселенцев разделился на восточный и западный. Люди, составившие восточный поток переселенцев, назвавшие себя ариями, то есть, яркими, жаркими, ушли далее через Кавказ в Иран и в Индию. Люди, составившие западный поток, назвав себя славянами, что означает славные, ушли в Придунавье. Между обоими самоназваниями, яркие и славные, очевидна общая смысловая нагрузка.
Но, необходимо отметить, значительная часть людей Волго-окского междуречья осталась на месте, составив коренное население центральной и северной России.
У истоков угро-финской теории, как не покажется кому-то странным, стояла русская православная церковь, жаждущая утвердить свою особую «цивизаторскую» роль среди «диких» народов населяющих просторы России. Как известно, Русь крестили, приглашенные из Константинополя, греки, для которых были одинаково чужды все населяющие страну народности. Они считали, если человек стал православным, то он будет называться славянином, русским. А все остальное население есть чудь, дикие варвары, оказывающее сопротивление христианизации. А так как это сопротивление оказывало практически все население региона, то летописцам пришлось «посадить» в своих писаниях в Ростов, имеющего истинно проторусское название, мерю, а в Белоозеро весь. Для обоснования своей трактовки этнической ситуации, они привлекли и широко известную спекулятивную работу гота Иордана, которого академик Рыбаков недаром назвал «придворным и весьма льстивым историком готских королей». В этом, с позволения сказать, «источнике», впервые в истории, как первонасельники края упоминаются племена мордвы и мери.
Заметим, что когда мы говорим о каких-то племенах, необходимо понимать, что в достаточно суровых условиях Северо-востока Русской равнины, описываемые племена могли исчисляться не какими-то «толпами» людей, а всего максимум десятками. Таковыми были, в частности племена летописных славян: вятичей, радимичей, кривичей. О коренном же проторусском населении, естественно, молчок. Для церковников они отсутствовали, от слова вообще. Однако, в некоторых летописях, мимоходом, делается попытка объяснить возникновение слова чудь. Чудь, то есть чудные, имеющие обычаи и привычки отличные от славян, но понимающие славянский язык. Эту мысль, так же мимоходом, подметил в своих трудах и наш классический историк Соловьев.
Так все же, кто такие угры и финны. Согласно ДНК-генеологии, они появились в Юго-восточной Азии еще в IV тысячелетии до н.э. Отсюда их выдавили на север народности хань (будущие китайцы).
Предположительно, на некоторое время народности давшие начало, так называемой манжурской языковой группе, обосновались в центральной и восточной Сибири, где положили начало эвенкам и юкагирам. При этом значительная их часть переместилась на запад в Западную Сибирь, где начали складываться известные нам народности – в тундровой части ненцы, в лесотундре ханты, а в лесной части манси.
В результате современных археологических работ выяснилось, что южнее расселения манси, в эпоху конца климатического оптимума и начала близкого к современности суббореального периода, на Южном Урале и прилегающих территориях Западной Сибири проживали народности индоиранской языковой группы, носителей галогрупп R1а и R1b, получившие общее название андроновцы. Они имели даже протогорода, один из которых, Аркаим, сейчас хорошо изучен.
Так уж в виде пояснения, укажем, что вклад андроновцев в мировую цивилизацию до сих пор по-настоящему не оценен. Ибо, как показали современные исследования Южного Урала, благодаря андроновцам, и их деятельности в области металлургии, этот район оказывается своеобразной базой всего «бронзового» века Евразии. Здесь располагаются единственно разрабатываемые в то время месторождения меди. Здесь же изготавливалась большая часть тех бронзовых изделий, которые ученые находят на Ближнем Востоке и в восточном Средиземноморье, а так же в Восточной Европе.
Предки современных манси, вооружившись оружием и орудиями труда андроновцев, перевалили в середине второго тысячелетия до н.э. Северный Урал и пришли в Прикамье. Здесь и сформировались современные народности – коми (зыряне), пермь, марийцы, мордва. Далее же, угро-финская экспансия в западном направлении в целом прекратилась. Лишь некоторым небольшим группам удалось проникнуть вглубь Волго-окского междуречья, главным образом, по долине реки Ока. Это были мурома, мещера, меря и так далее.
В середине первого тысячелетия до н.э., отделившиеся от основного угро-финского массива, самодийцы, предки ненцев и селькупов, со своими стадами оленей, перевалили Полярный Урал по долине реки Собь и расселились по тундре нижнего течения Печоры.
Далее, согласно уже самодийским легендам, «аргишем», то есть маршрутом кочевания, они, предки саамов, пришли в мезенскую тундру, а оттуда, зимой по льду, пересекли «горло» Белого моря. Так они оказались на Кольском полуострове, а далее в Финляндии, Эстонии и северной Норвегии.
Предки же карелов, веси, ижоры и других угро-финских народностей Северо-запада России, прошли небольшими группами по малонаселенным берегам Белого моря к нынешнему их месту пребывания.
Таким образом, само расселение угро-финских народностей на Русской равнине четко указывает на существование, как минимум, с IV тысячелетия до н.э. мощного проторусского этнического массива.
Подытожим все сказанное.
1. Наши далекие предки, назовем их проторусскими, носители галогруппы R1a, со времен мезолита являются первонасельниками Волго-окского междуречья, верхнего Придонья, бассейнов рек Сухона и Северная Двина.
2. Летописные угро-финны, носители галогруппы N1c1, пришедшие в этот район в конце I-го тысячелетия до н.э. встретились с уже сложившимся проторусским этническим массивом. Поэтому они расселились на границах этого массива, лишь единичными группами проникнув вглубь его, не оказав большого влияния, вследствие своей малочисленности, на местное проторусское население.
3. Исследователи русского народного мировосприятия постоянно допускали одну и ту же ошибку. Они считали русских славянами, что в общем случае не соответствует действительности. Летописные славяне, пришедшие в этот район в конце I-го тысячелетия н.э. – вятичи, радимичи, кривичи, являвшимися теми же носителями галогруппы R1a, просто растворились в местном населении.
Отказ признавать указанные выше факты, это уже проблема самой официальной науки.
3. Формирование русского древнего благочестия.
В арктический период, когда началось первоначальное заселение территории освободившейся от ледника, наши пращуры выбирали для мест своего длительного поселения торфяные бугры пучения. В этот момент это были наиболее сухие участки освоенного края.
В общем случае мезолит характеризуется следующим образом. Бурные изменения в природе, как показывают исследования, привели к тому, что коллективные способы загонной охоты стали уступать индивидуальным. Соответственно, изменилось оружие и его функции, широкое распространение получило метательное оружие и прежде всего лук со стрелами. Практически сразу, после первичного ознакомления с территорией проживания, в регионе стали возникать охотничьи и рыболовные угодья, требующие соответствующего обустройства, а именно – троп-путиков, лабазов с запасами охотничьего или рыболовного снаряжения, мест вынужденного ночлега и прочее.
Одновременно возникли благоприятные• условия для одомашнивания диких животных и развития скотоводства. В это время были приручены козы, овцы, свиньи, а потом настала очередь и крупного рогатого скота. Собирательство, как форма организации хозяйства, становилось все более высокоорганизованным, и от него стали постепенно переходить к искусственному возделыванию наиболее важных злаков, к предогородничеству и предземледелию. Важное место в формирующемся хозяйстве заняло выращивание, обработка льна и, соответственно, ткачество. Так находки прялок зафиксированы еще в Волосовской археологической культуре.
Особое место в указанных процессах заняло быстрое и широкое распространение составных каменных орудий. Режущей частью этих орудий становятся ножевидные пластины, которые почти полностью вытесняют остальные изделия из камня. Эти пластины представляли собой изделия правильной формы шириной от 2—3 мм до 1,5см, с очень ровными и острыми гранями. Такие грани получались в результате скалывания пластин с карандашевидных нуклеусов. Полученные таким способом ножевидные пластины вставлялись затем в костяную или деревянную оправу, к которой приклеивались асфальтом или костяным клеем и использовались в качестве ножей и резцов. Помимо ножевидных пластин в продольные прорези оправ из кости и дерева человек начал вставлять и более мелкие (1—2 см длиной) кремневые треугольники, ромбы, трапеции, сегменты — микролиты. Так изготовлялись копья, стрелы, дротики и другое оружие.
Микролиты и микролитическая техника неизмеримо сократили время и труд на изготовление орудий, явились основой для создания новых видов вооружения, способствовали значительному повышению производительных сил. Однако, наряду с существованием микролитов в конце мезолитической эпохи, в связи с продвижением, человека на север, вновь появляются грубо оббитые рубящие орудия (макролиты) — топоры, тесла, кирки, столь необходимые в тамошних суровых условиях. Подобные орудия из кремня и рога найдены, например на р. Оке, в поселении на бугре Един Бор, а так же на мезолитических стоянках Верхней Волги, на Десне и Двине.
Однако, тщательное изучение археологами Русского Севера выявило, что еще в конце третьего, в начале второго тысячелетия, в Тотэмском крае, нынешней Вологодчины, согласно работам, выше названного, археолога Кузнецова, уже освоили выплавку железа из болотных руд. Действительно, запасов в этом крае материала для получения качественного древесного угля, березы и ольхи, хоть отбавляй, так же как и болотной руды. Нужна была только смекалка.
Оказалось, что, у тогдашнего русского человека смекалки было достаточно. В результате археологических раскопок объектов начала второго тысячелетия до н.э. плавильни железа были выявлены в районах, прилегающих к Новгороду, Пскову, Владимиру, Ярославлю, Смоленску, Рязани, Мурому, Туле.
Многотысячелетняя жизнь на одном месте, среди родной природы, вырабатывала в людях высшие по человеческим меркам черты характера: преимущество силы духа над физической силой, мужество, неприхотливость, упорство в достижении целей, чувство долга перед близкими, доброту и благородство к слабому и беззащитному, взаимовыручку, то, что называют чувством локтя, что порой переходило в жертвенность. В менталитете русского человека прочно утвердился принцип, удачно сформулированный впоследствии великим Суворовым: «сам погибай, но товарища выручай».
Другими словами возникло то, что называют сейчас традиционным обществом. Это общество строилось на классических семейно-соседских отношениях людей. Такое общество представляет собой большую нормальную семью, где дети и старики, а так же другие, кто неспособен к активному производительному труду, находятся в равном положении с остальными его трудоспособными членами. К ним проявляется не милость, не милосердие, а внимание и участие. В таком обществе, в общем случае, считают «едоков», оставляя без внимания их трудовой вклад.
Проиллюстрирую это на примере деревни, откуда я сам родом. Находилась эта деревня в труднодоступном лесном массиве. О ней в свое время в округе шла молва, что это такая глухомань, что там «тележного скрипа боятся, пенькам богу молятся, веревкой хлеб режут». На протяжении, как минимум, пятисот лет, если не больше, в деревне жили две семьи. В незапамятные времена там появились третья семья, вроде бы со стороны. Но деревенское общество приняло ее как родных. Как сеяли вместе овес, ячмень и гречиху, так и сеяли аж до двадцатого столетия. Как ранее пасли совместно придомовую скотину в придеревенских перелесках, так делали и жале. Как слагали совместно плотницкие бригады для подработок на стороне, так и деялось всегда. Приработки всегда делились на всех. А старикам и многодетным выделялось помощь в первую очередь. В деревне имелась крупорушка, приобретенная на совместно нажитое. Зимой валялись валенки, обувая по необходимости своих, а уж потом, излишки отдавались на сторону. О пьянстве и ругани с матерщиной никто и не слышал. Люди друг к другу относились с уважением, называя по имени и отчеству. А это, хотя и дальнее, но Подмосковье. Но, такой же уклад был характерен и для большей части жителей центральной и северной части Русской равнины.
В русской народной жизни первое место всегда занимал образ Матери, Матери-Природы, Земли-кормилицы, которая давала материальные блага только, если была предварительно оплодотворена соответствующим Трудом «до кровавого пота». С появление православия этот образ слился с образом богородицы. Не католической девой Марией, как настаивают церковники, а именно богородицей, Матерью заступницей. Еще в начале XX века русский пахарь, рыбак, охотник, приступая к своему делу, осенял себя словами: «Да помоги мне пресвятая матушка-богородица».
Во всех русских общинах существовал культ первопредка, изначально в каждой общине свой. Его почитали сосредоточением всех положительных черт характера. На людей с подобными чертами не молились, а ими гордились, и их ставили в пример молодежи, воспевая в песнях и рассказах. Быть их потомками была большая честь. По прошествии времени, вследствие коммуникаций, первопредки всех русских родов слились в единое целое, как первопредка всего русского или, точнее, проторусского народа – Род. Это было вполне монотеистическое миросозерцание. Да, существовали рядом с ним лешие, домовые, водяные и прочая нечисть, а так же вещие и волхвы. Но, это уже из области суеверий.
Славяне же, пришедшие из Придунавья, вследствие контактов с античным многобожием, принесли его с собой. Это многобожие, в совершенно различных конструкциях, от Святовида до Перуна, стало навязываться всему сложившемуся населению, пытаясь оттеснить в тень древнерусского покровителя. Именно это преследовал князь Владимир своей языческой реформой. Но реформа провалилась. Русский народ в своей массе не воспринял княжеского бога громовержца Перуна своим. Только после этого пришлось срочно выбирать что-то новое. Было выбрано православие.
Но это уже другая история.