- Если ты устала, можно отложить прогулку по местам боевой славы.
- Что?
Я повернулась от окна к нему - и обожглась о его чисто выбритое лицо.
Знакомое и незнакомое. Больше незнакомое.
Больше похож на Милкиного Костика, на наших московских студентов, чем на того, кого я помнила. Аккуратно причёсанный, учтивый молодой человек. Хорошо одетый: ладно сидящая, модная куртка полураспахнута, виден светлый свитер с красивым узором... И что самое неприятное – вдруг что-то напомнило мне Олега...
Хорошо хоть он не в рубашке с галстуком пришёл, этого я бы уже не вынесла.
Я отвела глаза.
И пахнет от него хорошей туалетной водой... А раньше пахло морем, горячим песком... И улыбка эта вежливая не его. А как он хохотал летом - во всё горло, блестя белыми зубами... И не был он учтивым и вежливым, был он дурашливым, весёлым... нахальным. И робким... и нежным... и опять нахальным...
- Если ты устала, - повторил он мягко, – мы поедем домой. А погуляем завтра. А сейчас ты отдохнёшь с дороги.
Я оцепенела. Домой? Конечно, для него это называется «домой». Дома хорошо и уютно. А я? А мне? Будет всё чужое - дом, стены, запахи... Как я там буду с ним, почти чужим? Нет, пережить-то можно. Именно - пережить. Но я-то ждала другого - ликования, головокружения, счастья... Где же всё это?..
Я тяжело вздохнула.
- У меня дома ёлочка стоит, - сказал князь, заговорщицки понизив голос. – Ты такой никогда не видела. Специально для тебя нарядил. Долго думал, что ты захочешь увидеть на ёлке, а потом вспомнил, как ты рассказывала про свой детский Новый год. Так что... тебя ждёт сюрприз...
Я дежурно улыбнулась. Ёлочка, это хорошо. Но она далека, словно на краю земли. И сама я, как на краю земли.
Я собралась с силами, подняла на него несчастные глаза. Он сосредоточенно смотрел вниз и покусывал губы. Тоже не знал, что делать. Надо как-то вылезать из этой дыры. А Милка что бы сделала? Она бы точно не молчала, трещала бы без умолку, рассказывала бы, как встретила Новый год...
- Как ты встретил Новый год? – спросила я, и мне самой стало противно от своего голоса, насквозь фальшивого.
- Хорошо. Чуть не проспал, - усмехнулся князь. – Это был третий день свадьбы. Или четвёртый. Или ещё какой-то. Народ сбился со счёту.
Он шутит. Пытается шутить. Мне не смешно. Но я вежливо улыбаюсь и киваю.
- А ты?
- А я?.. – я подбираюсь и делаю нечеловеческие усилия, чтобы быть оживлённой. – Я встретила с родителями, потому что... я же уезжала... хотелось с ними побыть напоследок...
Господи, ну и тон. Как у школьницы, отвечающей урок. Я принуждённо улыбнулась.
- Мы проводили старый год, встретили новый, послушали куранты, и я сразу побежала к Милке - у неё была вся наша компания, у нас была премьера песни...
- Премьера песни? – заинтересованно переспросил он.
- Да, в нашем кругу бывают такие события, - кивнула я, цепляясь, как за спасение, за свою привычную жизнь. - Наша подруга Нэля, бывшая одноклассница, пишет песни. Ещё со школы. Знаешь, она в старших классах сочинила гимн школы. Мы пели его на выпускном... И потом его пели следующие выпускники, уже после нас, и до сих пор поют...
Да, вот так надо. Трещать без умолку. Не останавливаясь. Смотреть внутрь себя, в свои воспоминания. Тогда можно не видеть ни аккуратной причёски, ни незнакомого свитера. Ни этой застывшей улыбки.
- Нэля – дирижёр, работает в нашей музыкальной школе. А её парень сочиняет музыку, - продолжала я почти с натуральным оживлением. - В общем, случилась новая песня у них, и мы приурочили её выход к Новому году. Когда я прибежала с шампанским и мандаринами, все уже сидели на полу при свечах и ждали меня. Нэлька рассказала историю песни, как она сочиняла текст, что у неё получалось, что не получалось и как ей мешал кот...
Я улыбнулась, вспоминая нашу шарагу, смех, вопли, Нэльку в длинном фольклорном сарафане, с кучей медных колец на руках и в ушах... Милку в своём противорадиационном комбинезоне, который тут же все окрестили скафандром... Мне стало легко, я даже осмелилась взглянуть на князя, - он внимательно слушал.
- А Димка рассказывал, как сочинялась музыка, - продолжала я совсем уже уверенно, - как они спорили из-за каждой ноты, и ругались, и друг с другом не разговаривали по три дня – в общем... весело... А потом они спели. А потом они спели на бис, а мы подпевали... А потом мы придумывали название. А вариантов было только два – «Адекватность» и «Неадекватность»*. И вот мы спорили-спорили, хохотали-хохотали... У каждого была своя версия названия. И каждый должен был свою версию защитить, и поэтому у каждого была своя речь - и одновременно это был тост, ужасно смешно всё было... В общем, мы пели эту песню весь новый год – знаешь, её просто невозможно не петь - и дома под гитару, и на улице пели потом, когда пошли гулять... орали всем хором в десять человек: «Где же ты, моя адекватность?! Где же ты?! Где ты?!» А народу на улицах было полно, все из домов повысыпали под городскую ёлку, и нам кричали отовсюду «Я здесь! Здесь!» В общем, кругом была сплошная неадекватность...
Голос мой потеплел, пока я рассказывала, я увлеклась – и словно впала опять в совсем недавнее своё прошлое, где мне было хорошо, тепло и уютно, в эту комнату, где я сидела с друзьями, такими родными и близкими, и была окрылённой предвкушением встречи... Разве я думала, что всё получится вот так...
- Интересно... – сказал князь – Я столько всего ещё о тебе не знаю. Хорошая песня? – спросил он заинтересованно.
- Песня...
Я задумалась.
Тому князю, которого я знала, я конечно, рассказала бы не так. Я рассказала бы, что эта песня была про меня. Как я это сразу поняла, как сразу увидела это, с первой ноты, с первого слова...
Нет, Нэлька, конечно, сочиняла о себе. И это было и заметно, и очевидно. Во-первых, маленький оркестр – это её оркестр, который она создала, во-вторых, конечно, там явные намёки на взаимоотношения, и, скорее всего, они из-за этого и ругались с Димкой.
Но песня была и про меня. Про меня, какой я стала после того, как вернулась с моря... После того, как встретила его...
Я раскрасила все стены в своём маленьком фургоне...*
Это же я, это я была... Это мой мир сжался до размеров маленького фургона, до размеров той избушки, того пляжного домика, где мы обняли друг друга... И я мысленно туда всё время возвращалась, я там жила каждый день, и была там хозяйкой, и раскрашивала в нём стены по своему усмотрению, чтобы вместе с нами в нём жило счастье...
Я раскрасила все стены
В своём маленьком фургоне...
Я хотела перемены...
- Споёшь мне её?
Споёшь... Да я только и делала, что пела её всё время с того момента, как услышала. Все эти три дня нового года я её пела-напевала, чувствуя, что меня поднимает с земли моя неадекватность...
Ты ушёл, а я осталась
В разукрашенных объятьях,
Я купила себе платье,
Я менялась...
Это же про меня было... Это же я осталась одна, это же я менялась так, что не узнавала сама себя, это я покупала всякие глупости для путешествия...
И когда я вместе со всеми болталась по новогодней ночи, и потом, дома, когда ложилась спать под утро, и потом, в автобусе до вокзала, и потом в электричке до Москвы, и потом в поезде, всю долгую дорогу - целых два дня и две ночи - всё это время в ушах у меня звучало:
Я раскрасила все стены в моём маленьком фургоне я хотела перемены...
Я засыпала под стук колёс, я просыпалась под стук колёс, и вместе со мной засыпало и просыпалось:
Может глупо и приятно
Безрассудно и свободно
Быть такой неадекватной...
Под лопатками щекотно...
И под лопатками было щекотно, и мои воздушные шары поднимались в солнечном сплетении, и поднимали меня, и раскачивали над землёй...
Да, я всё это рассказала бы тому князю... А этому?.. А этому не могу. И даже не знаю, смогу ли...
Ну, и где же ты, моя адекватность? Где же ты? Где ты?
Нет её...
* в тексте использована песня "Адекватность" на стихи Эльвиры Шамиловой
Послушать песню в исполнении группы "Colombos Studio" можно здесь
https://soundcloud.com/colombosstudio/adequacy-adekvatnost
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/04/14/1421