ГЛАВА 21
Я брела в густом молочном тумане, не осознавая куда и для чего иду.
Я была не одна: мимо меня шныряли какие-то безликие фигуры, иногда сталкиваясь со мной. Все вокруг было таким зыбким и ненадежным, что мне страшно хотелось нащупать что-либо твердое, прочное и монументальное. Но все, что в тумане казалось твердью, при касании, расплывалось и таяло.
От холода и тоски ныли кости.
Неожиданно я больно ударилась обо что-то холодное и шершавое. Тараща глаза, я силилась рассмотреть то, что было передо мной. Это была кладбищенская ограда. Я шарила по ней руками, пытаясь найти проход. Мне не удавалось. Ободрав ладони, я выбилась из сил.
Вдруг, где-то вдали с гулким звоном ударил колокол.
Я села в постели и попыталась открыть глаза. Сфокусировав зрение на часах, я поняла, что проспала три часа. Смысла засыпать вновь не было, поэтому я начала сползать с кровати, нащупывая ногой тапочки.
Подняв шторы, я не увидела в окне ничего кроме белой пелены. Словно продолжение сна…
Отрыв в шкафу черные блузку и юбку (их я надевала на похороны отца), я решила скоротать оставшееся время за чашкой кофе.
По дороге на кладбище я заскочила в цветочный магазин и купила скромный букет желтых альстромерий. Туман был таким плотным и белым, что, казалось, он начнет оставлять следы на черной одежде.
Когда я подошла к кладбищу, какой-то господин в очках уже произносил траурную речь. Как полагается, он говорил о том, каким исключительным и редким человеком была миссис Корнфлауэр, как много испытаний выпало на ее долю, сколько они с мужем сделали для фонда и как рано покинули сей бренный мир.
Я поняла, что люди, присутствовавшие на церемонии, были, в основном, представителями фонда. Молодая девушка с заплаканными глазами держала в руках венок. На траурной ленте, обрамлявшей его, было написано: «дорогой маме от дочери».
Я вся была как на иголках. Пришла ли Мэйси? Если она здесь, то как я ее узнаю? Я надеялась лишь на внутреннюю интуицию или на знак.
Люди шли беспрерывным потоком, подходили к гробу, прощались с усопшей и возлагали цветы. Я присоединилась к остальным.
Белое лицо миссис Корнфлауэр было почти не различимо в тумане. Я подошла ближе и положила свой букет. Стараясь не задерживать процессию, я отошла в строну и встала рядом с полноватой женщиной, в которой узнала консьержку:
- Бедняжка совершенно была не в себе последнее время… - женщина явно обращалась ко мне.
- Что Вы имеете в виду?
- С головой у нее совсем было плохо. Это она после похорон мужа съехала с катушек.
- Как это «съехала с катушек»?
- А вот так. Я-то знаю что говорю. Она мне не раз жаловалась. Приходит как-то утром вся бледная и говорит: «Миссис Тиззл, кто из наших жильцов держит кошек?», а я ей: «Помилуйте, да нет ни у кого в нашем доме кошек! На втором этаже семейная пара держит двух такс, на четвертом старый слепой полковник живет с собакой-поводырем породы лабрадор, а на шестом пожилой господин, бывший член парламента завел себе двух какаду». Должна Вам сказать, милочка, что эти какаду ужасно горластые птахи! И орут и орут целый день напролет! Так что соседи на шестом постоянно жалуются. Я вот на днях ему говорю: «Завели бы соловья. Он бы хоть пел, а от этих горлопанов какой прок?», а он мне: «А от Вас какой прок?». Представляете?! Это он мне! Да на мне весь дом держится! Хам! Форменный хам!
- Так что же миссис Корнфлауэр?
- А, ну так вот. Приходит, значит, она вся бледная…
- Вы это уже говорили.
- Ну да, ну да. И говорит, значит, что, мол, без четверти пять поутру в ее квартире раздается голос: «Отдай то, что тебе не принадлежит!». Еще она сказала, что голос этот был такой отчетливый. Я спросила не приснилось ли ей. Она стала меня уверять, что вовсе не спала и, сильно испугавшись, стала искать газами по комнате того, кому, собственно, принадлежал голос, и не увидела никого, кроме жуткой кошки с единственным сверкающим глазом. Еще она сказала, будто бы кошка эта страшно осклабилась на нее и прошипела: «Пожалеешь, старая ведьма!». Ну как Вам нравится? Совсем тронулась. А сутки спустя, произошло вообще вопиющее! Среди ночи, часу эдак во втором, ни с того ни с сего раздался страшный крик и несся он из квартиры миссис Корнфлауэр. Соседи всполошились, предположив, что кого-то убивают. Я разбудила мужа и мы пришли к ней под дверь и стали звонить. То, что мы услышали, заставило нас испытать шок! Миссис Корнфлауэр (и я уверена, что это была она) произнесла: "Убирайтесь из моей квартиры и из моей головы!" Мы уже хотели вызвать либо полицию либо скорую, но приступ безумия видимо прошел сам по себе, так как стало совсем тихо. Мы постояли еще некоторое время, а потом ушли. И что вы думаете? На следующий день миссис Корнфлауэр выходит из квартиры с темными кругами под глазами в какой-то отрешенности. Я ей "добрый день, как Вы себя чувствуете, что у Вас произошло прошлой ночью?", а она посмотрела на меня таким пронзительным и таким беспомощным взглядом и сказала: "В этом доме больше жить нельзя. Его наводнили шорохи и голоса. Они не дают уснуть". Я спрашиваю: "Какие голоса?" Она как-то подобралась вся, сконфузилась, будто устыдилась собственных слов, отвела глаза и промолвила: "Пустяки. Забудьте".
- Так Вы говорите, голос сказал: «Отдай то, что тебе не принадлежит»?
- Ну да, что-то в этом роде. Это я первая подняла тревогу, когда в течение двух дней не увидела в ее окнах света, а форточка, меж тем, была открыта! Этого она себе никогда не позволяла, выходя из дома. Я несколько раз звонила в дверь, но безрезультатно. Тогда я и сообщила в полицию. Они связались с Грэйс и оказалось, что дочь тоже сильно обеспокоена, поскольку не могла дозвониться до матери.
Женщина отвлекла меня от потока людей, подходящих к гробу. Раздосадованная тем, что могла упустить что-то важное, я снова вцепилась взглядом в толпу и вдруг увидела худощавую пожилую даму невысокого роста.
Что заставило меня обратить внимание именно на нее? Я даже сразу и не сообразила.
Цветы.
Ну конечно же! Пожилая леди держала букет васильков.
На фоне напыщенных букетов и венков они выглядели трогательными и хрупкими. Наклонившись над усопшей и поцеловав ее в лоб, она положила свой скромный букет и быстро отошла.
Вот. Вот тот знак, которого я все время ждала. Несомненно это была Мэйси. Я стала наблюдать за ней. Она не плакала, лишь комкала носовой платок в руках и худенькие плечи ее то и дело вздрагивали.
Вдруг к Мэйси (а я практически была уверена, что это она) подошла высокая и очень яркая дама примерно ее лет. Они какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом обнялись.
Церемония закончилась. Погребение состоялось. Народ стал расходиться. Я не заметила как Мэйси и ее спутница исчезли.
Идя домой, я думала, что мне необходимо встретиться с ней. Если я что-нибудь понимаю в человеческой психологии, то Мэйси наверняка захочет побывать на могиле подруги одна. Без посторонних глаз.
А значит, я завтра пойду на кладбище.
Снова.
ГЛАВА 22: http://www.proza.ru/2019/04/11/1186
НАЧАЛО: http://www.proza.ru/2019/04/03/1637