Здравствуй, Таня!
Не удивляйся официальности этой шутки (письмо напечатано на пишущей машинке-прим.). Я просто учусь печатать, и заодно решил написать тебе письмо. Прежде всего, я хочу рассказать тебе о том, что я нашел интересного в твоем подарке. Ты знаешь, я несколько удивлен собой. Почему??? Просто я никогда не думал, что могу до такой степени увлечься простым очерком. Ведь он буквально захватил меня на долгое время. Ну это само собой, разумеется, иначе я бы не вспомнил о нем. Ты, конечно, догадалась, о чем речь. Конечно, о доме Мамонтовых, то есть, о художниках и об их друзьях. А о других книгах я вообще молчу. Пусть не будет это комплиментом, но я сам вряд ли смог бы так отыскать понравившиеся мне сборники.
Ну, а теперь о другой книге, которую я читаю. Это – Дидро. Пока я прочитал только «Монахиню», и очень увлечен этой повестью, скорее, повествованием. Почти покорен ею. Прочти ее, не пожалей времени, она задевает душу, хотя, быть может, и излишне сентиментальна.
Таня, а как тебе нравятся белые ночи? Я покорен ими, их красотой и романтичностью. Это просто какое-то чудо. Нет ночи, а сам пейзаж плывет в мареве. Сопки, покрытые снегом, утопают в голубой дымке на фоне зари, яркой и по силе и по богатству палитры…. А еще я узнал ощущение свободы после жизни под приказом… Но об этом потом.
До свидания.
Пиши, жду! И да простит меня аллах и ты за такую писанину!!!
Твой друг Сашка!
Мурманск. 14.05.
P.S. Спасибо и за поздравление и за то, что ты не забыла про мой день рождения!
Привет, Сашка! Что, говоришь, «смежную» специальность осваиваешь? И неплохо получается. Глядишь, и переквалифицируешься как-нибудь на машинистку… тьфу, «машиниста»!
А я вчера вернулась в Саратов после недельного «турне» - была дома, заезжала в Волгоград. Сейчас снова «проза жизни», вчера просто реветь хотелось, когда я очутилась у Крытого со шмотками, в толпе ожидающих какого-либо транспорта. Самые отвратительные моменты – первые часы после дома. Такое острое чувство одиночества, ощущение какой-то нелепой несправедливости… А сейчас уже «колея», ночная смена, вторая подряд (отдаю долги, наподменивалась) – не все коту масленица.
Слава богу, «Литературка» с собой, не дает углубиться в превратности своей судьбы, а точнее, наверно, в желанный и невозможный сон… А тут еще моя «печурка» капризничает, никак не поддается регулировке. Невозможное создание!
«Литературка» сегодня одарила путевыми заметками А. Вознесенского. Хотела было выписать тебе одну строфу, да решила положить в письмо всю статью. «Дай бог памяти» не забыть газету здесь.
Читаю Вознесенского и невольно вспоминается первое впечатление от встречи с книжкой, что теперь у тебя, которое вылилось в такие строчки:
Возьму, чтоб быть в ногу со временем,
но ты, Вознесенский, непонятым бременем,
непонятым бременем сверхъестественности,
сверхбудничности, сверх привычной серости…
Извини, Таня, за то, что ты получишь такое странное и неаккуратное письмо. Как ты уже, наверное, поняла, я пишу его не в один день.
Время – времечко, где тебя взять?
Что ж, продолжим писать. И все-таки жизнь интересна именно тем, что в ней чередуется и трудное и плохое, вернее, тяжелое с интересным и веселым, правда, это начинаешь понимать лишь после того, как трудное и тяжелое - позади.
Пример? Пожалуйста!
Хотя бы возьмем последнее увольнение. Я сразу пошел на пляски – больше некуда здесь одному идти. Правда, можно сходить в кино, но кино я могу посмотреть и в части, а вот потанцевать я могу лишь в ДОФе, а я люблю потанцевать, особенно с хорошей партнершей.
Короче, в ДОФе я прекрасно потанцевал, но пошел гулять один, у меня в запасе было два часа. Ну и вот, я нечаянно встретил какую-то девчонку. Она попросила ее проводить, я, конечно, согласился, отчасти оттого, что мне нечего было делать, а отчасти из-за того, что я не могу отказать в такой малости, хотя я сразу понял, что это не мой идеал (и я не ошибся). Так вот, одним из первых вопросов, которые она мне задала, был такой вопрос: «Вы зачем с нами (читай: с мурманскими девчатами) ходите? Для того, чтобы просто провести время или для того, чтобы жениться?».
Представь мое состояние после этого вопроса! Передо мной встала дилемма: либо немедленно идти с этой «подругой» в ЗАГС, либо… исчезнуть. В ЗАГС я, конечно, не пошел, незаметно исчезнуть счел неделикатным, и поэтому ответил на этот поистине дурацкий вопрос не менее глупой и основательно запутанной фразой, что-то типа: «Не знаю, все может быть», и, что самое смешное, она решила, что я хожу с мыслью жениться на первой встречной северянке (хотя, клянусь аллахом, такой вывод было сделать очень трудно), это я понял из ее дальнейшего поведения!!! Ну, а я постарался не разубеждать ее в этом решении, а просто поскорее проводить ее от «греха» подальше. Мне просто стало противно от этой глупости, вызванной решением поскорее найти себе мужа, ничем иным я не могу объяснить ее мысли.
Потом мне, конечно, стало смешно, я никогда не думал, что мне могут встретиться такие смешные люди, правда, я пока еще далек от мысли, что все девушки и женщины такие, но понял, что они не редкость в сем мире. Вот так-то, все познается на практике.
А сейчас экспромт:
Север не терпит фальши!
Он, как кислотная смесь –
Покажет, что ты – обманщик,
Если в тебе это есть.
На севере плохо и грустно
Тем, кто живет без друзей,
У кого на душе пусто
Ледяною равниной всей.
Но тебе здесь понравится, верю,
Ведь здесь интересно жить.
И других здесь можно проверить,
И с мечтою здесь надо дружить.
Пора спать, ведь сейчас уже три часа, не пишу «ночи» лишь потому, что ее украло солнце.
Здравствуй. Сашка! У меня ночная – второй час. Ровный гул приборов, сонные физиономии, у самой глаза слипаются – потому письмо может быть не очень оптимистическим. прошу прощения заранее. Хотя в ответ на твои письма, полные жизнелюбия, просто стыдно писать «постные». Да вообще – то что я расхныкалась? Ведь я и не собиралась писать что-то нудное. Вот она, наверное, чисто женская потребность поплакаться в чью-то жилетку, хотя и без оснований. Да, ведь ты вроде склонен обвинять нашу половину в более существенных недостатках. Я имею в виду тот случай, о котором ты рассказал в последнем письме.
Мне об этом было смешно и неловко читать. Право же, стыдно порой принадлежать к той части человечества, к которой относятся и такие «коровы». Но мне кажется, что и у тебя бывает не меньше оснований краснеть за свою высокоразвитую половину. Мне кажется, что мир ярче, чем по полам, делится - по уму. И забывать об этом – значит, невольно, делать шаг к той, неприглядной его части.
Небольшой перерыв – четвертый час, приближается рассвет. Синеет небо, облака принимают смутные, темные очертания и там, где скоро взойдет солнце, сквозь синеву уже просачивается слабо-розовая заря. Начинаются два часа чудесных превращений, сто сказочных минут, и каждая будет неповторимой картиной и неповторимой музыкой. И завершится все торжественным гимном, когда солнце, жмурясь, поднимется из-за горизонта и протянет земле тысячи золотых лучей. Я буду в этот момент на пенном аппарате – самом высоком сооружении здесь. Я каждый раз там встречаю восход.
Ах, Сашка, в такие мгновения я принимаю жизнь целиком, со всеми ее высокими и низкими проявлениями. Я понимаю, что все наши муки – это ничтожная плата за это чудо – что мы живем на земле.
Жаль, что у меня сейчас такая тяжелая голова, и я не смогу поделиться с тобой теми мыслями, ощущениями, что приносит мне время. Мне только кажется, что они все ближе к истине, потому что приходит ощущение ясности и покоя, ощущение своего места…
Ну вот и взошло солнце.
С добрым утром, Сашка!
Пусть день принесет тебе радостный кусочек жизни…
16.6.72. Таня.
Guten Abend, libe Freulin!
Worum guten Abend?
Да потому, что сейчас у вас ночь, у вас уже половина первого ночи, а я, лежа в кровати, решил написать тебе письмо, благо, свет из иллюминатора вполне достаточен, чтобы писать без дополнительного освещения.
Почему я решил тебе написать? Конечно, потому, что получил от тебя письмо и решил с тобой поспорить, а мысли у меня обычно собираются к вечеру. Днем я могу просто что-либо отметить или в голове промелькнет что-либо очень яркое из каких-то глубин памяти или мышления и сразу же заслоняется действительностью, а ведь она (действительность) не всегда поэтична. А вечерами перед сном мне удается помечтать, собраться с мыслями или просто мысленно поспорить с самим собой – довольно интересное занятие, между прочим. Ведь сам себя обычно знаешь лучше других (правда, я готов подозревать, что ты знаешь меня лучше, чем я сам, впрочем, как и мать, но вас нет рядом). Ответ тебе я отложил на более спокойное вечернее время. Вот это вступление, так я, судя по вступлению, письмо напишу только к подъему, ну, ничего, зато тогда и тебе придется читать до утра. Шучу, конечно.
Но серьезно, я намерен написать многое (если, конечно, получится). Я уже отвык писать тебе обычные письма: то получается исповедь, то монолог, а то вдруг целая «поэма», так что и это будет необычное письмо; скорее всего, это будет диалог.
Диалог меня с кем-то более рациональным (быть может, в этом «некто» будет что-то и от тебя и немного от меня другого).
Я: Ну, здравствуй, мой вечный противник! Опять будешь меня обвинять в том, что я не умею жить, что для меня скорее подошла бы эпоха раннего рыцарства?
Некто: Здравствуй! Я доволен, ты уже делаешь вполне логичные выводы из наших ночных разговоров, так, глядишь, когда-нибудь станешь разумным человеком, настоящим Homo sapiens.
Я: Ого, ты начинаешь меня уважать?!! Странно, что ты такой, кажется, умный, сплошной расчет, а не ум, и неправильно меня понял. Я сколько раз говорил и еще раз повторю тебе: эмоции я ставил, ставлю и буду ставить выше разума.
Некто: «Эмоции выше разума». А ты знаешь, что сделало человека из обезьяны? Надеюсь, что ты не будешь протестовать против того, что человек отличается от животных именно разумом.
Я: Не стоит путать инстинкт с эмоциями. Эмоции, это, по-моему, производные разума.
Некто: Конечно, эмоции – это производные разума. Эмоции – это осмысленные инстинкты. Заметь, инстинкты, хоть и осмысленные.
Я: Ну и ну. Этим ты еще раз подтверждаешь то мое мнение, что избыток разума приближает человека к счетно-вычислительным машинам, к роботам. Но ты попробуй свести к обычной информации, к формулам и цифрам такие эмоции, как наслаждение музыкой, хорошей книгой, пейзажем, наконец, опиши, дай конкретную формулировку любви, самой обычной любви. Хотя любовь – это самое необычное из того, что может быть у человека.
Некто: Пожалуйста, вот тебе объяснения: наслаждения человек может испытывать не только от чувства, вызванного инстинктом продолжения рода (то есть, то, что ты называешь любовью), но и от пополнения интеллекта, от объема полученной информации, а, как ты знаешь, объем усвоенной информации измеряется в битах. Чем больше информации, тем больше наслаждение, то есть, естественная реакция живого человека на удовлетворенное желание.
Я: Слушай, ты, ходячая ЭВМ, а как ты будешь классифицировать любовь к матери, к Родине?
Некто: Очень просто. Любовь к Родине это любовь к тому месту, где ты лучше себя чувствуешь, это и простая благодарность к месту, где ты появился на свет белый. Ну, а любовь к родителям – это старый инстинкт стадных животных, впрочем, и первое чувство довольно часто встречается у животных, как и дружба. Ну, как, доволен?
Я: Слушай, я лучше объяснюсь в любви собаке, чем роботу, хотя здесь нет речи ни о каких инстинктах.
Некто: Согласен. Ведь ты не сможешь сформулировать свои чувства в точную информацию, а все остальное машины не примут, ведь это нелогично.
Я: Фу-у, наконец-то ты нашел хоть один недостаток в своей любимой и незыблемой логике. Боюсь, как бы в одно прекрасное время ты не оказался в роли «Буриданова осла». Ты, конечно, знаешь эту задачу, в которой осел сдох бы с голоду, если бы был логичен. И еще. Если ты так прекрасно сформулировал все эмоции, то почему же их не смоделируют твои единомышленники?
Некто: Как это не смоделируют? Как ты считаешь, чего в стихах больше: разума или чувств?
Я: В хороших? Да хороших стихов без чувств, без эмоций не бывает, как и музыки, и картин.
Некто: А машины уже и стихи пишут и делают картины, и картины рисуют.
Я: О, аллах, спаси меня от такого. Эти электронные стихи, они ничего не выражают, эти рифмованные фразы. Таких стихоплетов и среди людей хоть пруд пруди, незачем еще создавать электронного. А гениев, настоящих поэтов со времен оных можно пересчитать и их число не выйдет из тысячи, и это из миллиардов живших и живущих людей.
Некто: Ну, а музыка? Картина?
Я: Пока я знаю лишь одно, что ЭВМ может обрабатывать музыку (замечу, чужую). Или писать «шедевры» типа какофонии (что, конечно, подойдет для поп-арта, но ничего не даст ни уму, ни сердцу). А картины. Тут сказать нечего: чертежи и фотографии против эмоциональных полотен, да над этим и муравьи смеяться будут, хотя у них нет твоего интеллекта (ого, уже пол второго, спокойной ночи, Таня, утром я надеюсь доспорить).
С добрым утром, Таня, надеюсь, оно действительно будет у тебя доброе.
Некто: ну, ладно, уговорил, будем считать, что эмоции выше разума. Но почему даже ты не живешь одними эмоциями, почему ты применяешь расчет, хотя и во вспомогательных случаях, но довольно точный.
Я: что же делать, мир стремителен и, чтобы успевать повсюду, нужно вместить себя в графики движения, ведь у меня нет ни Росинанта, ни даже самой обычной «Волги», не говоря уж о крыльях. Но что толкает меня на расчет? Опять эмоции. Ведь куда «надежней» сидеть дома и поглощать максимум информации из книг, радио и телевизора. Но ведь мне нужны острые ощущения и живые люди, а не кинотени. Я не желаю жить по расписанию (этот распорядок мне и на службе порядочно надоел). Нет, я хочу свободы. Конечно, не абсолютной, ведь ее нет и быть не может.
Некто: Но свобода это осознанная необходимость, ведь ты учил это.
Я: А я и не говорю, что я буду лезть через все законы и границы. Зачем? Ведь интересного и вокруг нас хватает. А эмоции. Эмоции без человека не бывают. Так что, где я, там и эмоции. А, тем более, если я еще сумею сохранить в себе то важное, чем интересна юность.
Некто: Тебе, кажется, Таня уже говорила, что так можно оказаться «взрослым в коротких штанишках».
Я: Хм, а шорты – вполне удобная вещь, ты, надеюсь, не против. Ну, а стала бы она меня уважать, если бы я был обычным, если бы мои суждения были стандартны, а, следовательно, и банальны?
Некто: Не знаю, но, скорее всего, да, ведь если ты станешь логичней, то станешь и умней, а, следовательно, у тебя станет шире кругозор, а это не всегда, точнее, вообще не банально.
Я: Ты что, издеваешься? Я – кладезь цифр, фактов и биографий? Сухой статистический справочник? Извини, но тогда я сам себя перестану уважать. Я не против цифр, они порой красноречивее слов, но тогда исчезну я теперешний со всеми своими увлечениями и странностями (порой переходящими в недостатки), а иногда и просто смешными выходками. Быть может, я очень много теряю, но это ради того, чтобы стать богаче, а богаче меня сделает только обилие впечатлений (это тоже, в конечном счете, зависит от эмоций), и пусть мне будет трудно, но интересно, чем легко и сухо. Безрадостный и хорошо оплачиваемый труд я вполне могу сменить на интересную бесплатную работу.
Некто: Вот выискался бессребреник. А жить, на что будешь? А потом, возможно, и семья будет, тогда как?
Я: Прожить можно и на 60 р.(Примечание: 60 рублей в то время являлось минимальной заработной платой). А потом, есть товарные станции, где деньги выплачивают сразу. Ну, а семья? Это для меня сейчас слишком отдаленное будущее (как минимум 6-7 лет). И если вы, логики, легко его программируете, то я.… Ведь для меня будущее тем и прекрасно, что оно неизвестно (заметь, не неопределенно, а неизвестно).
Некто: С тобой очень трудно спорить, мы слишком далеко друг от друга, ведь две параллельных прямых никогда не пересекутся.
Я: Так говорит логика геометрии Эвклида, но не Лобачевского. Вот как вреден недостаток воображения и фантазии, а ведь это все эмоции…
Некто: Ну, все. Я закругляюсь!
Я: Пока! До следующего свидания. Жди, когда позову (пора кончать спор, он, видимо, тебе надоел, ведь тебе все ясно, не то, что мне, в котором эмоции побеждают разум и управляют мной, а я поддаюсь им, если позволяют обстоятельства, без всякого сопротивления).
Ну, а теперь немного о себе и о Севере.
Сейчас я на камбузе, но не работаю, а стою дежурным, то есть, руковожу работой камбуза. Руководить, конечно, легче, чем работать самому, да оно так и спокойнее, а на службе спокойствие – незаменимая вещь.
На улице сейчас дождь, да такой, что в море как будто трава растет, давно такого не видал, а тем более грозы. Так хочется побродить по лужам, подставить под косые струи свою непутевую голову, пусть отмоет ее от дурных, грустных и печальных мыслей.
Чтоб было все хорошо и ясно, и чтоб обязательно побранилась мать, ведь так станет легче, когда мать беззлобно отругает тебя за какую-нибудь шалость.
Ну да ладно, потерпим еще 1,5 года.
Понимаешь, Таня, у моих писем есть один недостаток (конечно, он, быть может, не один, но заметил я только его). Какой? Я пишу письмо и хочу сразу же получить ответ, как при разговоре, а письма приходится ждать дней 10, а то и дольше …
Ну что ж, если отложить разговор на более поздний день, то это будет просто нехорошо, да и, вероятно, бесполезно для меня, и поэтому я начну. А если «мысля и придет», то бумагу найду, а она все стерпит. И начну, пожалуй, стихами из поэмы Роберта Рождественского «До твоего прихода» (я, как обычно, начинаю с того, что в данный момент наиболее важно для меня).
Теперь я знаю:
Ты
идешь по лестнице.
Вошла в подъезд.
Все остальное – ложь.
Идешь,
Как по рассыпанной
поленнице.
Как по горячим угольям
Идешь…
…
Зачем идешь?
Прощать?
Просить прощения?
Сама еще не знаешь.
Но идешь.
Я не знаю, чем привлекла меня эта поэма.
Быть может, своей чистотой и напряжением, а, быть может, она в чем-то перекликается со мной, с моими мыслями и мечтами.
А, быть может, ты захочешь прочитать всю поэму – тогда попробуй достать подшивку «Юности» за 1968 год, и в ней ты найдешь эту поэму. Или же напиши и я перепишу сразу, сейчас не хочется много писать, да и времени нет. Пишу на политзанятиях. Ну, что еще написать? Я даже не знаю. Вроде и событий много. Нет, не пишется письмо, чего-то во мне не хватает.
Мне сейчас необходима или хорошая встряска или просто перемена места….
Сказывается студенческая привычка: привык ездить на каникулы, на практику. Да и приключений хватало. Можешь меня поздравить, я уже старшина 2-й статьи.
Кончаю! Пора на вахту. Заступаю вновь дежурным по камбузу.
До свидания!
Пиши, жду.
Сашка!
На фото: "Я на тренировке по приему из эфира. Идет текст радиограммы: "... милый поздравляю жду целую тчк Валя тчк". (я, кажется, писал тебе уже об этом. Сашка.)
Продолжение http://www.proza.ru/2019/03/26/746