Дерево с глубокими корнями 6 гл

Алёна Андреевна Дунаева
ДЕРЕВО С ГЛУБОКИМИ КОРНЯМИ
АЛЁНА ДУНАЕВА

Глава 6. «Пойманный Драконом»

- Я наблюдал потерявшегося неразумного щенка, бегающего за первым не прогнавшим его встречным в надежде получить от него даже не косточку или кров, а одобрительный взгляд или жест, которым тот скажет, что ты делаешь все правильно, - говорил мой старый знакомый, а в каждом слове слышалось привычное «но». На всё, что бы я ни делала, он находил тысячу и один вариант, как могло бы получиться еще лучше и качественнее, однако все комментарии оставались не озвученными. Ведь так учил монастырь: не выдавать обретенные в стенах знания чужакам. - Теперь я вижу перед собой настоящего волка, с крепкими когтями и острыми зубами, который может постоять за себя. - Такие хвалебные послания в свой адрес можно было бы воспринять с гордостью, вот только перед ним я сидела как враг, принесший в своих когтях смерть.
Пойманный Драконом, именно так его называли в монастыре и называл себя он сам, был достаточно известной персоной. В то же время более таинственной личности я не встречала в своей слишком долгой для обычного человека жизни. Впервые мне довелось столкнуться с ним у ручья в самые морозные дни снежной зимы. Темная фигура, внезапно выросшая на другом берегу в нескольких метрах от плещущегося источника, так напугала меня, что вздрогнув, я соскользнула с камня и окунулась с головой в ледяную проточную воду. Отрезвляющий холод прогнал странное видение, или существо, скрытое с ног до головы под черной лоснящейся тканью. Невозможно было разглядеть ни фигуры, ни чего-либо еще, что могло бы определить его как человека. Поэтому я просто посчитала, что это был один из стражей стены, снова появившийся с предупреждением не ступать на запретную для меня территорию.
Но я запомнила нашу настоящую первую встречу, когда он появился передо мной не как призрак, а как вполне себе материальное явление. Это было в столовой за завтраком ранним утром, едва взошло зимнее солнце. Мы с Хуном, избавленные от строгого распорядка, которому неотступно следовали остальные обитатели территории монастыря, явились под навес с запозданием, когда большая часть столов уже была свободна. Но какое мне дело было до остальных. Пусть безрезультатно, я каждый раз высматривала знакомые черты и силуэты, в надежде хоть издалека увидеть Юаня или кого-нибудь из детей. Впервые и так долго я скучала по кому-то... Мне следовало привыкнуть уже тогда, что невнимательность может стоить мне очень дорого. Тогда это была просто потасовка и хлесткий удар по спине, от которого меня слегка пошатнуло, но боль была такой, словно кто-то прошелся по мне кнутом. Никогда не испытывала подобного. Наверное, именно такими должны были быть ощущения от плетки. Помнится, это был один из наставников, последовавший едва заметному указу молчаливого Старейшины. Монах отличался от остальных своим особым смуглым цветом кожи и длинным бамбуковым шестом, который носил с собой повсюду. Наставник не расставался с ним даже за едой.
Меня, ЛингХуна и особо резвого паренька из компании, с которой я столкнулась, выволокли из-под навеса, куда вдруг кольцом подтянулись нежелательные, на мой взгляд, зрители. Легким жестом седовласый старец вызвал из толпы послушника, и тогда началось неожиданное, что я тут же забыла о своей боли. По плотному кольцу окруживших нас обитателей сего заведения прокатилось волнение, и из толпы вышла суховатая фигура, облаченная в несколько слоев грубой серой холщевой ткани, направившись прямиком к третьему из нас - зачинщиков беспорядка.  Сказать, что я наблюдала самый захватывающий бой в жизни... значит соврать. Я не видела ничего, кроме одну за другой сменяющиеся стойки, в которых читалась невиданная жесткость. После недолгого моего пребывания в полнейшем шоке, парень оказался на земле. Вызванный послушник отступил, и, дождавшись, пока противник вернется в вертикальное положение, принял поклон от проигравшего и поклонился в ответ, соединив перед собой кулак и ладонь. Следующей в очереди стояла я.
- Мудрейший сказал, что ищущий боя должен не только наносить удары, но принимать их, - с некоторым раздражением объяснял мне единственный, кого на тот момент я могла о чем-либо спросить. - Но я был с ним не согласен. Бой должен быть среди равных по силе. А равных тебе здесь нет. - Если бы не страх внутри, я бы приняла это за похвалу, однако это был колкий комментарий в адрес моей абсолютной некомпетентности.
Даже разглядеть его не успела. Зато хорошо запомнила взгляд, которым он смотрел на меня, стремительно приближаясь. Нас отделяли несколько метров, но уже секунду спустя его кулак, сдув со лба взмокшую прядь светлых волос порывом ветра, остановился в считанных миллиметрах от моего носа. Что пронеслось в голове в тот самый миг не описать словами! Всё случилось так быстро. Я ничего не успела сообразить. Рука просто вдруг оказалась передо мной словно из ниоткуда. На мгновение по телу пробежала волна холода, сводя мышцы в жутком спазме. Казалось, организм забыл, как дышать, и вспомнил только тогда, когда понял, что ему ничего не угрожает. Чья-то ладонь, покрытая неровностями, словно чешуей, остановила руку серого послушника за запястье. С выдохом облегчения испарилось и то, что удерживало меня на ногах, и я как мешок картошки рухнула на землю. На большее сил не хватило. Человеческое существо, иначе было трудно его назвать, особенно поначалу, облаченное в черный балахон, укрывавший его от макушки до самых пят, выглядело неземным, бесформенным и могущественным, потому что с его появлением стихло всё, в том числе и звуки природы. Это вполне могло мне показаться, как и многое другое из пережитого, куда память внесла свои коррективы. Именно с этой встречи и начались мои настоящие мучения.
Пропев что-то на своём, призрак в черном развернулся ко мне и отчетливо произнес.
- Идём! - и я подчинилась, последовав за ним на подкашивающихся ногах. - Я сказал, что Ину следует подобрать противника более подходящего ему по силам и умениям, - немного позже объяснил он мне свой протест Старейшине. Однако после столкновения с Ином стали для меня обычным делом.
Я не видела лица спасителя. Достаточно долгое время он оставался для меня черным мифическим или сказочным существом, не из этого... по крайней мере, не из моего мира - могущественное и недосягаемое, хотя я могла дотянуться до него, вот, только руку протяни... Он тщательно скрывался ото всех, кутаясь в черноте своей накидки, а от меня прятался еще сильнее, стараясь сохранять дистанцию шагов в пять. Чтобы понять это потребовалось ещё около месяца.
В Пойманном Драконом изначально было что-то царственное, несмотря на то, что он всё время прятался за глубоким черным капюшоном и длинными рукавами. Однажды я поняла почему. До «Коридора» оставалось меньше месяца, а моя координация всё еще оставляла желать лучшего, или усиленные тренировки слишком влияли на отвыкшие от подобного рода нагрузок мышцы. Могла спотыкнуться на ровном месте, унесенная мыслями в страшные лабиринты непроходимых дебрей таинственного испытания по поимке дракона за хвост.
- Шанс покинуть монастырь обычно давался раз в год, на праздник урожая. Однако твоя уверенность в ЛингХуне заставила Старейшину назначить новое прохождение коридора на празднование Нового года.
- А если, я не смогу пройти... - уже более привыкшая к старой доброй русской речи, смелее отвечала я. Казалось, мне говорить на нем было значительно тяжелее, чем Пойманному Драконом, перенявшему сей навык от матери.
- Ты не сможешь уйти. - Увы, известно об этом мне стало слишком поздно. До торжественного дня, к которому старшие послушники готовились особенно усилено, тренируясь днями и ночами, оставалось совсем мало. - Тебя не будут обучать, потому что ты - не послушник, а значит - не сможешь улучшить навыки и никто до «коридора» тебя не допустит. Ты просто останешься здесь заложником до конца жизни... - Не устояв на своих двоих от такой новости, я едва не рухнула в сугроб, но вовремя была поймана за руку собеседником. Его пальцы были холодными, будто я схватилась не за человека, а за каменную скалу с режущими краями. Именно такими на ощупь были грубые зарубцевавшиеся шрамы, покрывающие все его тело, и именно такой в своих самых смелых мечтах и фантазиях я представляла себе чешую мифической рептилии.
- Мы должны поймать дракона за хвост, чтобы выйти отсюда. Это является доказательством того, что мы не только набрались знаний, но и научились их применять, обуздали свой нрав и обрели терпение, выносливость, воспитали не только характер, но и тело. В самый последний момент я испугался и вместо того, чтобы поймать дракона, сам оказался пойманным им.
Спустя много лет он посадил меня напротив, как старого доброго друга, дорогого гостя, прекрасно зная, с чем принесла меня недобрая, и я могла наблюдать его без прикрытия. Закатанные рукава здесь говорили не о пренебрежении, непочтении или неуважении хозяина к гостю, а скорее давали понять, что он не опасен и встречает нас со свободными от оружия руками. Сквозь тугую сеть шрамов проглядывал контур знакомого и моему телу извивающегося дракона, находящего свое упокоение в широкой работящей и вовсе не царской, коей являлась по крови, ладони.
Именно из-за Пойманного Драконом мне было сложнее поверить в то, что неизвестная сила занесла меня на много столетий назад. Его разговорный язык был слишком современным и значительно отличался от древнерусского, с которым нас кратко знакомили преподаватели литературы посредством былин и «сказок вещего Баяна».
- На этом языке говорила моя мать, - отвечал Пойманный Драконом, когда я впервые осознала что понимаю всё, что он говорил. За более, чем половину жизни, проведенную в монастыре, вдали от семьи и главного источника своих знаний иностранной речи, он не потерял этот навык и управлялся с ним достаточно ловко, чтобы иногда я, забывалась и перебарщивая с темпом, загоняла его в тупик очередным вопросом.
Картины безрадостного заточения замелькали перед глазами от внезапного откровения молодого человека, которому на ту пору было около двадцати пяти-двадцати семи лет. Еще более страшным будущее становилось от того, что в нем отсутствовал лучник и мой саженец. Я буквально ощущала, как каждая потраченная впустую секунда безжалостно отрывала корешок за корешком от самого сердца молодой росток. Ничего не оставалось. Только молить. Молить Пойманного Драконом, из последних сил взывая к его состраданию, но он безжалостно отвечал категоричным отказом.
- Нет, - вещала холодная темнота из-под капюшона, разбивая в дребезги последние надежды. - Я не могу вмешиваться, потому что ЛингХун - твой урок, а ты - его. Вы выбрали друг друга сами. Обе ваши судьбы зависят от того, сможете ли вы научиться и научить.
- Чему?! - хотела закричать я, но из горла вырвался лишь жалкий писк. Капюшон качнулся из стороны в сторону.
- Это известно только вам двоим.
Нельзя сказать, что послушник ничему меня не учил. После встречи с Ли Юанемь он выполнил мою безмолвную просьбу, с которой я преследовала его долгий месяц: помочь мне овладеть тяжелым мечем. Однако непосредственно до меча дао дела так и не дошло. Прежде мне следовало обзавестись силой, чтоб хотя бы оторвать оружие от земли. Днем Хун следил за моей так называемой подготовкой, изматывающей похлеще переезда поселения на новое место, а ночью принимался за «12-башен». До той территории, где нам позволялось находиться, звуки со стены не доходили. Их и в буферной зоне трудно было расслышать. Так мы оказались полностью лишенными малейшего шанса узнать, в верном ли направлении он движется, основываясь только на моей памяти и отвратительной технике.
Первое время я вырубалась без задних ног прямо посреди занятий Хуна. Впрочем, ему это не мешало спокойно практиковаться. До сих пор не понимаю, почему у меня не возникло вопросов по поводу его нездорового интереса к этому упражнению.
- Старейшина дал слово, что позволит ему попробовать перебраться через стену, если он сможет подготовить тебя к прохождению коридора, - ровно и безэмоционально переводил Пойманный Драконом слова постыдно склонившего голову послушника. Создавалось впечатление, что переводчика никоим образом не касалось происходящее. Но даже тогда у меня не возникло желания применить силу в том направлении, в коем её применял Шэнь, хотя я и была на гране срыва. В голове только быстрее забегали мысли, словно перекликаясь друг с другом в поисках подходящей идеи. Но драгоценное время было упущено. На мой взгляд.
То ли эти самые мысли не давали мне покоя, заставляя нервы натянуться до предела, то ли вокруг всё стало предельно враждебным, ровно отражая мой собственный настрой по отношению ко всему. Сон снова начал пропадать. Однако вовсе не из-за кошмаров. Проснуться от дурных снов самостоятельно уже было мне не под силу. Каждую ночь меня будило что-то. То это был холод от недо закрытых дверей, то клич от выполняемых снаружи упражнений готовившихся к коридору послушников, то намеренные подшучивания соседей по «казарме». В скором времени даже мои обычные тренировки стали невыносимыми. Поэтому, когда Хун начал пропадать ночами неизвестно куда, рассудок окончательно покинул меня и я, впервые не сдержавшись, налетела на него с кулаками. Мне казалось, он не оставлял мне ни шанса на успешное прохождение коридора. Ведь никто толком не мог объяснить мне что это, и в чем именно заключалось таинственное испытание. После отбоя следующего же дня он привел меня к маленькому молитвенному домику, где в уединении до нашего прихода медитировал Пойманный Драконом. В сравнении с хибаркой главная зала, где каждое утро исправно молились послушники, с ее внутренние убранства выглядела помпезно и невероятно дорого. В уголке, возле столика со скромными подношениями тускло горело нечто, по своей технологии напоминающей масляной фонарь или лампадку. Помню, что ЛингХун долго пытался донести суть дела до переводчика. Мне же было сухо велено:
- Следуй за ним.
- А ты не идешь с нами? - испуганно остановила я Пойманного Драконом, схватившись за складку черной накидки. Капюшон привычно качнулся из стороны в сторону. - Что он сказал?
- Я не должен вмешиваться, - упорно отмалчивался таинственный друг, оставляя нас обоих на пороге молитвенного домика в полной растерянности. Не имея другого выхода, Хун просто повел меня в неизвестном направлении. Вокруг стояла кромешная тьма. Последний снег почти растаял, а всё еще оставшиеся белые холмики отражали свет полной луны. Это было последнее полнолуние перед испытанием. По убывающему белоснежному диску я отсчитывала дни до решающего судьбу стольких человек события.
Мы шли довольно долго. Сложно было даже представить себе размеры территории монастыря, если за всё время мы ни разу не приблизились к стене и не наткнулись на тени, обычно оповещавших нас о непосредственной близости к запретной части. Если бы послушник фактически не ткнул меня носом в хлипкий циновочный настил, скрывавший подъем на небольшой земляной холм, я бы его и не заметила. Это оказалась дверь. Она скорее была чисто символической. Вряд ли такое прикрытие могло сдержать хоть кого-нибудь. Однако неплохо скрывало за собой удивительное пространство, границы которого я не смогла оценить даже после того, как Хун зажег несколько факелов от ожидавшей нас там лампадки и осветил свободное пространство погреба. Как и границ территории монастыря, не было видно конца и края пугающего сооружения, заполненного плотно стоявшими друг к другу мукчжонгами - деревянными куклами, на которых обычно отрабатывали удары послушники. В нашем тренировочном зале у Федора Сергеевича был только один такой манекен и тот стоял скорее для любования, чем для работы, потому что он был единственный и держался практически «на честном слове».
- Коридор, - произнес Хун, кивая на лес деревянных из кукол. Трудно было представить, что скрывалось за столь безобидным видом. Едва ли не на пальцах спросив послушника, не тот ли это самый коридор, который я должна буду пройти, получила вполне однозначный кивок. На мой взгляд, тратить еще хоть минуту без дела было глупым расточительством, и я рванула вперед. Но мне не удалость сделать и шагу между кукол. Невидимый удар под ребра выбил меня в кромешную темноту.
- У тебя есть голова на плечах и иногда ее полезно использовать по назначению, - всё также равнодушно говорил Пойманный Драконом, скармливая мне какие-то малоприятные на вкус коренья и отвары трав. Сломанное ребро еще долго давало о себе вспомнить, особенно в плохую погоду. Разумеется, помимо него было много травм, доставляющих мне дискомфорт, но эту я слышала и чувствовала отчетливее. Она напоминала мне о том, чего мне не следовало забывать. И это не только о чудотворных растениях, поставивших меня на ноги уже через считанные дни.  Каждый раз, чувствуя боль, я снова возвращалась в то время в монастыре, когда была беспомощной и не могла удержать в руках даже собственную судьбу. На протяжении долгих лет я ежесекундно напоминала себе об этом, не позволяя себе отступить ни на шаг.
Время таяло на глазах. Я еще опиралась на корягу при ходьбе, однако попросила ЛингХуна снова отвести меня к коридору и оставить там. Как объяснил Пойманный Драконом, каждый имеет свой уникальный путь прохождения этого испытания, потому что не может существовать два абсолютно одинаковых взгляда на одну и ту же вещь. Мне оставалось не так много времени, чтобы понять смысл его слов.
Я ходила вдоль первого ряда подвижных кукол и всматривалась в грубый древесный рисунок, словно перетекающий от одного мукчжонга к другому. Необходимо было что-то решать.
- Куклы устроены таким образом, что любое действие из вне порождает ответное, усиленное особым внутренним механизмом, - сообщил мне Пойманный Драконом, протягивая чашку с очередным травяным отваром, который должен был способствовать моему выздоровлению. Отсутствие решений не давало мне отвести от толпы деревянных воинов взгляда. Казалось еще секунда и ответ будет найден, но за каждой из них тянулась очередная секунда, превращающаяся в минуты, часы, дни, которых становилось всё меньше и меньше.
- Каждое действие рождает противодействие, - понимающе кивнула я в ответ, уже не замечая неприятной горечи еще теплого напитка. И всё же это была редкостная гадость, которую я с неохотой вливала в себя. - Но ведь невозможно пройти через них, не задев ни одного! - Долго поразмышляв в тишине над моим негодованием, собеседник поднялся на ноги. В полумраке горящего факела, даже не видя лица, чувствовалось сомнение в правильности его решения. Я хотела подняться следом и уже потянулась за своей корягой, однако он опередил меня. Из-под черной ткани показалась шероховатая рука. Свет от языков пламени только сильнее подчеркивал изъяны его кожи, превращая ее в моем воображении в настоящую чешую дракона, объемную и слегка мерцающую. Мой лекарь взял палку и невесомым жестом велел мне наблюдать за ней, что я и сделала. Он безжалостно отправил предмет в самую гущу безголовых кукол. Моя временная, но верная опора пролетела над несколькими деревянными мукчжонгами, гулко стукнувшись об их ровные макушки, утонула в темноте, из которой через секунду, словно цунами, понеслась в нашу сторону волна хлестких ударов. Я впервые видела, как шевелилась темнота. Считанное мгновение... Почувствовала, как ужас сковал меня по рукам и ногам. Я не успела испугаться, как куклы первого ряда резко крутанулись и выбросили к нашим ногам жалкие щепки - всё, что осталось от моей помощницы. В горле пересохло, заставляя залпом осушить чашку. - ...Фига се... поперхнулось я, представляя себя на месте той палки. Ребро жалобно заныло, напоминая о пережитом одном единственном ударе. Словно с чувством выполненного долга, Пойманный Драконом вновь наполнил мою чашу, напоминая о том, что отвар следует допить до конца, и более не сказав ни слова, удалился.
Пройти коридор для меня было задачей нереальной. Ни при каких обстоятельствах, ни с какими навыками... Это было не реально...
Та ночь тянулась очень долго. Я снова не могла заснуть, и даже не потому, что было больно, или особенно холодно, или снаружи кто-то усиленно оттачивал свои навыки, или рядом опять не было того, на кого я могла опереться, того, кто так предательски вонзил мне нож в спину, обрекая навсегда быть запертой в этом монастыре. И где его только носило?! В голове с каждой новой мыслью разгоралось всё большее и всепоглощающее пламя злости и обиды. Ухудшало ситуацию то, что я нигде не могла найти своего обидчика. Негодование росло с каждым новым вздохом, впускающим в мои легкие морозный воздух. За что?... Если еще прошедшим днем я верила, что смогу найти выход и преодолеть этот злосчастный коридор, теперь последняя надежда покинула меня, оставляя один единственный вопрос: За что?
Я нашла его в главной зале. Случайно. Мимо нее пролегал мой путь к Юаню. Измотав себя поисками предателя, полночи прочесывая закоулки монастыря, я пришла к единственному выводу, который вполне устраивал меня на тот момент: какой мне смысл продолжать своё существование? Я не знала языка, не имела ни малейшего разумного представления где нахожусь, не могла вернуться в свой привычный мир, даже не знала, возможно ли это вообще, хоть когда-нибудь... я хотела только одного, чтобы этот мучительный кошмар поскорее закончился, хотела поскорее проснуться... или заснуть навсегда. Это был мой последний шанс увидеть тех, кто был мне дорог. Понимала, что меня к ним не допустят, однако не попробовать я не могла. Это также был шанс всё закончить как можно скорее.
И вот, проходя мимо залы, где всегда горел свет, в ночной тиши я услышала звуки тыквы. Кто-то негромко отбивал на ней монотонный гипнотический ритм. Счет времени я потеряла после отбоя, но даже так я могла понять, что уже слишком поздно для молитвы. Старшие в монастыре слишком щепетильно относились к внутреннему расписанию, чтобы его нарушать, а послушники слишком мерзли, чтобы оставаться без движения больше пары минут. Как не странно, я уже догадывалась, кого увижу в зале, переступая ее порог. Нельзя сказать, что руки не чесались задушить этого горе-учителя на месте. Скорее наоборот. Вот только времени теперь у меня было много, и я готова была уступить обидчику часик другой на молитву перед кончиной. Его или моей... По плану до утра дожить должен был кто-то один.
Устроившись у дверей поудобнее, я стала выжидать. Уверена, что Хун знал о моем присутствии и догадывался о причинах такого неожиданного появления и все же виду не подавал, продолжая сидеть перед большой статуей Будды и отбивать ритм, распевая что-то себе под нос.
Удары лишний раз напоминали о быстро таявшем времени, и я сама не заметила, как в собственных мыслях начала откручивать его назад. Словно заново пережила дни скитания с детьми в лесу, страшные последствия встреч с Шэнем, жизнь в кочующем поселении, где я впервые почувствовала себя членом большой, не побоюсь этого слова, семьи, которой у меня никогда не было и уже не будет... окровавленный берег и первая встреча с Юанем...  Как не странно этот момент словно разделял мою жизнь на «до» и «после» даже в воспоминаниях. Все что предшествовало этому знакомству, вдруг стало малозначительным. Разум продолжал отматывать события все дальше и дальше, оставляя турнир далеко... впереди. Всплыли даже такие мелочи, о которых я не вспомнила бы, спроси меня об этом напрямую. И вот уже пожилой дунганец не казался мне таким, уж, странным, и «двенадцать башен» выглядели понятнее, роднее...
До того сна я успела позабыть, как сильно скучала по Федору Сергеевичу, по его ворчанию, нравоучениям, по его присутствию... Ведь он был в каждом событии, который я помнила об интернате, детском доме. Там, в том прошлом - он был моей семьей, пусть и не гласно.
- В этом конг-фу существует тридцать шесть ступеней, - с видом грозного генерала говорил он пятилетнему ребенку, расхаживая по маленькой коморке-кабинету назад и вперед. - Для прохождения каждой ступени тебе необходимо освоить определенное количество полноценных упражнений. Есть еще комплексы, которые осваиваются не сразу, а на протяжении нескольких ступеней... - Я не понимала ни слова, но безоговорочно верила. Раз взрослый сказал, что мне это надо, значит, я обязательно должна это сделать.
- Я пройду всё до тридцать шестой ступени! - с воодушевлением вскочил ребенок, всеми силами стараясь удержать на себе такое пристальное внимание пока еще малознакомого, но первого взрослого, который отнесся к ней всерьез.
- Не пройдешь, - резко остудил мужчина мой пыл. - Потому что в этой школе конг-фу тридцать шестая ступень - первая ступень, двенадцатая башня - первая башня... - Я даже не помнила, что он так часто упоминал об это странном упражнении до встречи с дунганцем спустя много-много лет.
Кто-то не сильно толкнул меня в плечо. Поначалу я не обратила внимания на это ощущение, но почти сразу оно повторилось, отдаваясь в голове одной и той же фразой «двенадцатая башня - первая башня...» Чье-то явное воздействие не вписывалось в рамки воспоминания. Я открыла глаза. Воспоминания угасали с улетучивающимся сном. Но я не должна была позволить погаснуть этим четырем словам. Вокруг было холодно и всё еще мрачно, хотя свет от факелов вытеснял ночную темноту. Ноги затекли от долгого неподвижного сидения на полу у входа в большую залу, заполнявшуюся послушниками. Над моей головой стоял смуглый учитель. А я всё повторяла никому непонятное «двенадцатая башня - первая башня...» Не найдя глазами ЛингХуна несколько раз предприняла попытку подняться. Затекшие ноги позволили мне сделать это только раз на четвертый.
- Двенадцатая башня - первая башня... - бубнила я себе под нос, повторяя свой ночной маршрут в обратном порядке, пробираясь всё глубже и глубже в монастыре. - Двенадцатая башня - первая башня... - Повторяла снова и снова, тарабаня в дверь жилища Пойманного Драконом. Судя по тому, как быстро мне открыли, он уже не спал, но моего бормотания понял не сразу. Никто, кроме него не мог мне помочь в тот момент. Только он мог отыскать в непроглядных дебрях моего горе-учителя и перевести весь тот бред, которым казалась моя невнятная речь. - Один раз, - чуть ли не молила его я, наконец, осознав, почему так отчаянно хочу поделиться, возможно, спасительным фактом с тем, кто казалось бы обрек меня на пожизненное тюремное заключение без шанса выйти досрочно. - Пожалуйста, помоги только один раз! Больше я тебя не побеспокою... только раз...
Пойманный Драконом долго молчал, неподвижно возвышаясь надо мной, сидящей перед ним на коленях. Сама понимаю, как глупо выглядела, и всё же не могла по-другому. Хун был не из тех людей, кто стал бы рисковать ради какого-то пустяка, особенно чьей-то жизнью. Может, я знала его мало и не достаточно хорошо, однако в памяти всплывал вечер, который явно грозил для него большой трагедией. Даже имея представление, чем его приход может обернуться, он пришел ради упражнения, которое, как оказалось, он учил в неверном порядке. Он рисковал не моей жизнью, ей рискнула я по своему незнанию. Это было мое наказание за то, что вмешалась туда, куда не следовало. Первый раз за мое вмешательство своими жизнями поплатились приютившие меня кочевники. Теперь настала моя очередь отвечать за свои поступки.
- Почему ты помогаешь ему? - когда я уже не ожидала услышать от Пойманного Драконом никакого ответа, из-под капюшона донесся живой голос. Впервые я услышала в нем нотки жизни. Говоривший не понимал моего внезапного отчаянного стремления помочь тому, к кому еще недавно утратила всякое доверие. Тогда я не знала, как это объяснить. Впрочем, безмолвного ответа, отразившегося на моём лице, ему было достаточно.
- Хотелось, чтобы хоть у кого-то из нас двоих появился шанс покинуть монастырь, - ответила я ему спустя много лет, уже не преданно глядя в глаза спасителя, а стыдливо отводя взгляд, не зная как спрятаться от его приветливости и радушия, с которым он принимал меня, невзирая на то, с чем я так внезапно снова появилась в его жизни.
- Покинуть монастырь могли только те, кто обуздал свое тело и разум, кто не развеет по ветру тщательно охраняемые наставниками знания, - смело рассказывал хозяин дома, потягивая травяной отвар из простенькой глиняной посуды, словно сделанной неумелыми детскими ручками. Несмотря на шрамы, он казался мне даже большим человеком, чем я... Добрый отец, муж, мудрый правитель, который фактически с основания поставил на ноги целый город. Глава, преданный народу. Таким я его и запомнила. - На самом деле, покинуть стены обители мог каждый. Ему отрезали язык, чтобы он не смог никому рассказать о том, что видел, и опускали на все четыре стороны. Если бы не ты, ЛингХуна в ту ночь ждала бы участь изгнанника. Он был полон сомнений, что не сможет отплатить тебе за твою помощь. Хун много знал, но не мог применить знания на практике, что лишь доказывали его многочисленные неудачные попытки пройти коридор...
Пойманный Драконом вел меня по лабиринтам дремлющих зимним сном зарослей. Мой переводчик превосходно ориентировался в монастыре даже в кромешной тьме, без вспомогательных источников света. Я спотыкаясь, то и дело поскальзываясь на промерзлой земле неотступно следовала за ним. Задача, надо сказать, была не из легких, и всё-таки я справилась. Вскоре сквозь ветки голых деревьев ощутилось движение. Узнав в паузах и шорохах знакомый, почти родной ритм, ноги понесли меня вперед спутника.
Надо сказать, хоть наше появление и стало для послушника неожиданным, он встретил нас достаточно холодно. Не дожидаясь Пойманного Драконом, я принялась живо жестикулировать в попытке изобразить суть озарившей меня мысли. Разумеется, ничего из этого не вышло. Даже после слов моего переводчика, в воздухе долго висела не ясность. Тогда я впервые заметила, как Хун поклонился при встрече с моим спутником. Не сложив перед собой ладонь и кулак, как это было принято в монастыре, а как жители поселения приветствовали Юаня.
Ничего не понимая из их диалога, я нервно ерзала, глядя то на одного, то на другого. Складывалось ощущение, что прошла целая вечность, прежде чем Хун, одарив меня странным непонятным мне взглядом, вернулся к протоптанной за ночь тропинке. Пойманный Драконом не сказал ни слова.
Молча наблюдала за тем, как силуэт, облаченный в серое одеяние практически растворяется в темноте, превращаясь в призрака. Застыв где-то неподалеку, светлое пятно встрепенулось, вытянулось, как струна. Я вздрогнула вместе с ним. Воздух пронзил хлесткий удар, такой же, как на соревнованиях наполнял помещение от резких движений спортсменов, облаченных в шелковые одеяния. Специфические хлопки ткани совсем другой грубой фактуры, на удивление почти не отличались от тех дорогих одежд, которые были мне не по карману. Призрак двигался, рассекая мрак. Я вслушивалась в завораживающие звуки и по телу пробегали мурашки, заставляя волосы вставать дыбом. Это был тот самый ритм! Немного заторможенный, кое-где были более затянуты паузы между переходами от одного комплекса позиций к другому, и всё же это был тот самый порядок. С каждым новым шагом движения ЛингХуна становились увереннее, словно он сам чувствовал, что теперь движется в верном направлении и буквально сливается воедино со звуками из памяти.
Я впервые увидела в глазах послушника надежду. Сквозь пот и отдышку он заулыбался и, не удержавшись, расхохотался. Его смех заразил и меня. Теперь я была уверена, что сделала всё от меня зависящее, чтобы хоть один из нас смог покинуть это место. Мне стало безумно интересно, радуется ли вместе с нами мой спутник и помощник, однако обернувшись, не увидела его. Пойманный Драконом удалился незаметно и безмолвно, выполнив то, о чем я его так слезно просила, будто говоря тем самым: «Больше ни о чем меня не проси». Даже спустя долгое время он помнил это, и сколько бы я не умоляла его еще раз выполнить мою просьбу, он оставался при своём:
- Одну твою просьбу я уже выполнил, теперь выполни и ты мою.



Продолжение следует...
(Глава 7. "Коридор" http://www.proza.ru/2019/05/02/1320)