предыдущеё - http://www.proza.ru/2019/02/09/1365
Я был очень спокоен. Очень. Спокойное, почти ледяное хладнокровие владело мной.
Пятеро шли на меня, то скрываясь, то вновь появляясь среди взгорков и кустов. Я подумал, что мне сейчас придётся убивать живых людей – и ничего не почувствовал.
Значит, вот как это бывает. Не надо никого ненавидеть. Не надо никому мстить.
Просто надо спасать. Свою любимую девушку. Свой берег моря. Белый песок своего пляжа. Своё детство, свою юность. Всё, что у тебя за спиной.
Я отполз сначала вниз, потом немного правее. Там, метрах в пятнадцати, было подходящее прикрытие. Я соскользнул в эту ложбину за каменным гребнем, раздвинул кусты перед собой и пристроил винтовку так, чтобы было удобно целиться.
Взглянул вперёд. Значит, вот как это бывает. Просто идут несколько человек, не зная, что впереди, за мирной каменной грядкой, поросшей облетевшими кустами, их поджидает смерть.
Что ж, добро пожаловать, - пробормотал я, приникая к стволу трёхлинейки и примериваясь к ней, как к живому существу.
Пристрелять винтовку заранее я, конечно, не смог: это было слишком опасным. И сейчас я пытался поймать эту тонкую, но важную, почти магическую связь с оружием, когда оно, сливаясь с тобой, становится твоим продолжением и начинает чувствовать тебя и подчиняться тебе.
Я шёл через горы к большому ручью, - поплыли вдруг у меня в голове знакомые строки, - шёл неделю, шёл месяц, шёл год...
Всё так, подумал я. Шёл же я сюда зачем-то. Шёл неделю, шёл год. Шёл все двадцать два года - всю свою, пусть недлинную, пусть довольно никчемную - но всё-таки жизнь... Шёл же я зачем-то. Наверное, не только для того, чтобы обнимать и целовать самую прекрасную девушку на свете, наверное, ещё и для того, чтобы сделать что-то важное.
Например, вытащить того бойца с края пропасти...
«...донюшка, Полюшка...» - вспомнил я путаное бормотанье.
Как его там мужики называли... Андрюхой, кажется... Держись, Андрюха, ты с того света возвернулся…
Чёрт! Словно посреди вспышки, вдруг совершенно некстати встала перед моими глазами аккуратная табличка на белой двери: «Самаренко Полина Андреевна».
Картинка из чужой жизни. Или из моей?
Я вдруг почувствовал, что сейчас что-то сложится в моей разваленной голове, надо просто немножко додумать. Чуть-чуть додумать – и наконец будет смысл во всём. Только не сейчас: пятеро уже близко. Потом, позже. Когда всё кончится. А сейчас только всё начинается.
...Ходит по свету легенда о том, что счастье в том доме живёт... – безостановочно скворчало в моей голове.
Я прищурился, глядя в трещину между камнями, словно через бойницу. Силуэты приближались медленно. Ещё две минуты. Скоро я услышу их голоса.
Я передёрнул затвор и дослал первый патрон.
Пять патронов. Пять выстрелов. Пять человек. И если б не верил в легенду о том, я сидел бы один без забот...
Ещё минута. Ещё чуть ближе.
Вот теперь пора. Я даже не прикидывал расстояние. Просто шестым чувством понял: пора. Прицелился и нажал на курок.
Первый выстрел.
Звук показался оглушительным. Меня неожиданно тряхнуло так, что в первый миг я подумал, что стрелял в себя. У меня даже заныло под ложечкой. Но в следующую секунду я взял себя в руки. Всё получилось отлично. Пули завизжали вокруг меня почти мгновенно. Хлёстко защёлкало по верхушкам камней, на меня полетели осколки. Ответные выстрелы. Замечательно. Значит, я существую. Значит, всё не зря.
Значит, не зря я шёл через горы к большому ручью. Точнее, не к ручью, к морю. К морю, которое меня родило, выносило и научило быть сильным, и научило быть смелым...
Добро пожаловать к морю, - прошептал я сквозь зубы, досылая второй патрон и приникая к прикладу.
Второй выстрел. Я рывком перезарядил трёхлинейку. Мне всё ещё было с ней немного непривычно из-за массивности и веса. Но я надеялся, что всё сладится как-то.
Теперь впереди никого не было, мои противники залегли за укрытиями, хотя у них с укрытиями было похуже, чем у меня.
У меня было лучше с укрытием. У меня вообще всё было прекрасно. Мне только нужно отходить вправо. И я это сделаю.
Потому что это моя земля.
Потому что это моё море.
И это моё небо – пусть и такое странное, словно во время солнечного затмения...
...И вдруг тишина, такая оглушительная, словно ты один на всём белом свете.
И где-то, уже далеко отсюда, эту тишину слушает девушка с длинными косами и думает обо мне с тревогой. Жив ли? Почему тишина?
Сейчас для неё тишина значит только одно – меня больше нет...
Нина, я жив, - почти вслух пробормотал я. – Не плачь, я жив, верь. Я просто затих. Я жду, когда там, внизу, зашевелится что-то чёрное и отчётливое.
И я надеюсь, что это не тот солдат, которого ты собиралась спасать.
Я считаю, что это тот, что стрелял в пацана с книжками, который думал, что его позвали учиться... и в девочку, его одноклассницу... и в стариков и малышей на обрыве... и в того молодого отца, которого я выволок наверх, чудом не слетев в пропасть, и который потом, мучась от ран, вспоминал свою маленькую донюшку Полюшку... И я не знаю, месть ли это. Скорее всего – нет. Скорее всего - просто справедливость...
Я приник щекой к ложу.
Ага, вон оно. Шевельнулось внизу что-то отчётливо-чёрное, и я поймал это на мушку. Йесс! А теперь выстрел!
Не плачь, Белка. Я стреляю не в человека. Я стреляю в преступление, которое задумано на моей земле чьей-то ненавистной силой. И если человек в чёрном подтверждает эту силу – он должен быть мёртв.
И ещё один выстрел... И если б не верил в легенду о том, я сидел бы один без забот... И ответные фонтаны огня и каменной пыли. Отлично... Я нашёл этот свой дом, у которого солнце встаёт...
Я немного переждал и отполз ещё правее. Перебежал за соседний каменный гребень и выстрелил из-за него ещё раз. Почти не целясь – просто, чтобы обозначить себя. Здесь была для меня менее удобная позиция, но я не собирался тут задерживаться, мне нужно было перезарядить винтовку.
Здесь было чуть выше, чуть суше. Наверное, чуть холоднее. Я подышал на застывшие руки. Вынул из кармана обойму, отодвинул затвор, загнал большим пальцем обойму. Обойма заходила неожиданно туго, и в какой-то миг страх снова окатил меня – страх, что я не справлюсь.
- Ну, же, голубушка, – выговорил я непривычное для себя слово, надавил сильнее, зажмурившись и стараясь не волноваться – и обойма наконец поддалась и встала на место. Я коротко выдохнул, закрыл затвор с лязгом. Пристроил винтовку и прицелился в кусты, за которыми залегли враги. Выстрелил. И почти сразу – ещё раз.
Нина. Она слышит мои выстрелы. Нина, беги! И пусть тебе помогает бог, в которого я не верю.
Я ещё раз выстрелил. И отчётливо услышал, как ответили трое. Трое, не пятеро. Мне стало весело. Хотя это ничего и не значило. Но это давало надежду.
Ещё одна ложбина справа от меня – с хорошим прикрытием из камней. Она чуть ниже. Я подтянул поудобнее мешок за спиной, оттолкнулся руками и ногами и скатился в неё.
И почти сразу раздался одиночный выстрел. Справа. Вопреки ожиданию.
Я вжался в холодную листву. Каменная пыль полоснула по лбу, я судорожно зажмурился.
Справа. Неужели, окружают? Или это подоспело подкрепление? Но тогда почему только один выстрел?
Плохо было то, что я так и не смог отследить количество человек. Судя по выстрелам, трое были живы. Но значит ли это, что двое убиты?
А если они живы все? И разделились, и заходят с флангов? Тогда неминуемо должны быть выстрелы и слева...
Снова сердце холодно куснуло страхом, я сглотнул что-то вязкое, на зубах заскрипело, я сплюнул, губы были сухие. Наверное, я хочу пить, странно подумал я. Ладно, потом... Только не паниковать. Спокойно, парень. Так уже было однажды. Трое выходили навстречу, а ты был один. Твои тринадцать лет, белый песок пляжа, голубая школьная рубашка... И ты вдруг подумал, что тебя вполне могут убить здесь, на далёком пляже... Но ты сумел наступить на свой страх и пошёл им навстречу, холодный, и дерзкий, и упрямый, потому что знал, что прав...
Так что спокойно, парень. Ты же попадал в рип, и было так же опасно, и было так же страшно. Но ты выплыл из рипа, не смогло тебя унести обратное течение...
А сейчас куда тебя занесло обратное течение – так далеко от твоей жизни, что ты уже и вспомнить её не можешь... Только и вертится в твоей голове, как заведённое: Ходит по свету легенда о том... что среди седовласых высот... ходит по свету легенда о том... ходит по свету легенда...
И я всё повторял и повторял эти строчки, то про себя, но шёпотом, почти не улавливая смысла, чувствуя только стихотворный такт, и двигаясь в такт, отползая аккуратно за камни и кусты. Теперь мне было сложнее, потому что приходилось держать в поле зрения уже две огневые точки. И было опаснее.
Ещё выстрел справа. Опять злобно взвизгнуло над ухом. Да, похоже на окружение. Значит, вправо мне пути точно нет.
Вывернув шею и стараясь не задирать высоко голову, я оглянулся. Плавный подъём в этом месте был практически чист от камней. Зато кустарник был гуще. В общем, кое-какие шансы ещё были у меня, оказавшегося в одиночку перед несколькими стволами. Кое-какие...
Эх, если бы стрелок был один...
Но он был не один.
Я дослал предпоследний патрон и прицелился в ту сторону, с которой в меня стреляли в последний раз. Отсюда я был защищён слабее. Очень возможно, что патруль отлично знал местность, и решение подрезать меня с этой стороны было принято сразу... чёрт, как же глупо! Глупо, что твои враги знают твои родные места лучше, чем ты сам!..
Я выстрелил со злостью - и почти сразу снова выстрелил, в те же кусты и с той же злостью. И вжал голову в сухую, опалённую морозом, степную траву.
Тихо.
Я подождал ещё. Чёрт, тихо!
Но я знал, что это может быть просто манёвром. И в этой тишине кольцо будет сжиматься вокруг меня.
А потом меня пристрелят, как зайца.
Я ещё раз оглянулся на небольшой взгорок позади. Жалко было терять более удобное укрытие, но тишина мне сильно не нравилась.
Я максимально укрылся за камнем, нашарил в кармане третью обойму. На этот раз обойма улеглась без проблем. И мелкий страх, что оружие вдруг не будет подчиняться, ушёл, наконец, совсем.
И вот в этой спокойной уверенности нужно решаться и бросать себя к этому довольно близкому взгорочку и там пересидеть и поотстреливаться хорошенько, не подпуская к себе фрицев ни на шаг... И напиться воды, наконец...
И нельзя больше тянуть. Иначе меня убьют.
продолжение - http://www.proza.ru/2019/03/09/998