Последний день перед рождеством прошел - наступила зимняя ясная, молчаливо величавая и торжественная ночь. И было в этой долгожданной очаровательной ночи что-то таинственное, загадочное и вместе с тем жутковатое. Что-то вызревало в этой ночи! Но что именно - об этом никто особо не заморачивался!
Два соседа из одного малороссийского хутора, что находится недалеко от славного города Харькива, верстах в пятистах, может чуть ближе (только не пытайте нас - в какой именно стороне - все равно не скажем), сидели за дубовым столом в большой пустой хате.
Сидели два не старых еще казака - дочки давно выросли и разбежались по чужим хуторам и даже городам, увеличивая с каждым годом их население и достаток, а жены вдруг вспомнили свою давно прошедшую молодость (три десятка лет прошло с тех пор) и начали выкобеливаться, как будто им по 16 лет - надели полушубки шерстью наружу, размазали свои упитанные хари разными красками, а некоторые сокровища типа Солохи, Шармай или Гасько за неимением красок, а может из желания выделиться, густо натерли щеки печной сажей - и рванули, словно тройка гнедых, куда ноги несут!
Только их и видели. Лишь на той стороне деревни, где смутно белели огоньки хат, вскоре послышался их стройный и пока еще трезвый хор голосов - наверняка осаждают новую хату дьяка Осипа Никифорыча, в которой дня три назад была большая попойка, так что терновки, вишневки и просто водки там должно быть еще много.
А уж сала в четыре с половиной пальца толщиной, расчудесного чеснока и малосольных нежинских огурчиков - такого добра там всегда хватало, зайди в любое время года, в любом часу дня и ночи, потому как дьяк был человеком добрым, радушным, всегда готовым прийти на помощь и не мог отказать бедным хуторянам в слове утешительном, которое, как всем казакам давно и хорошо известно, усваивалось прихожанами только при определенной дозе лекарства.
- Слышь, Степан, - произнес один из хуторян, - вот вроде все у нас есть. А все одно ощущение такое, как будто чего-то не хватает!
- Чего тебе, бугай, еще надо?! - Отвечал ему сосед, наливая из графина в стаканы водку. - Выпить есть что, сало, картоха и огурчики есть.
- Медаль хочу! - Вдруг выпалил Степан. - Вон посмотри по телевизору - они друг другу на шею цепи с золота вешают уже! И как только шея терпит и ряха не треснет!
- А тебе, значит, медаль нужна? На Грудь? - Мыкола ехидно посмотрел. - Зачем тебе медаль? "И на груди его могучей одна медаль висела кучей!"
Помолчали немного, потом снова выпили.
Каждый думал о своем.
- Ты ж не дворник Тихон из Старгорода.
Это ему медаль была нужна. Для представительства!
- А я тоже хочу! - Упрямо бубнит свое сосед. - Я когда в армии служил, знаешь сколько у меня значков было? Больше всех в роте! Я ж сержантом був!
- Медаль партизана была?
- Не, такой не было.
- А медаль Мать-героиня?
- И ее не было. Это у кавказцев или узбеков! Они, как цыгане, медали всякие вешают на грудь. Для солидности.
- А еще пишут в АУЛ, - добавил сосед, - таки е письма - я вам не свиней караулю или генералам сапоги чищу. Я ДЕРЖУ РУКУ НА КНОПКЕ ПУСК!
- А начальство прочитает те письма на почте и говорит им потом перед строем полка:ТЫ не кнопку пуск лежишь, а свинью за хвост! И все ржут!
Выпили снова, захрустели нежинскими огурчиками.
Лица стали красными как вареные раки.
- А знаешь что?! - Вдруг сказал Степан. - Я придумал!
- И шо ты придумал?!
- Ты будешь тонуть, а я тебя буду спасать!
- А нахрена?!
- И вот те пожалте - медаль за спасение утопающих! Самая настоящая! Государственная награда. Сейчас - почет, а потом к пенсии - прибавка!
- Говоришь, что к пенсии прибавка?!
- А потом еще что-то придумаем - за спасение на пожаре медаль, говорят люди, тоже дают. И мы к пенсии оба с медалями! За это стоит еще выпить!
... На другой день вся деревня спасала обоих хуторян -
лед надломился под их мощными телами, и оба прямо
в полушубках провалились в реку.
И так как плавать умели лишь по-собачьи, то принялись так голосить, что прибежали даже люди с другого конца деревни, в том числе и умаявшиеся за ночь (наколядовавшись и наплясавшись до упаду), не старые еще жены,
сладко спавшие в числе полутора десятков молодух в новой хате дьяка...