Глава 78
Взглянув утром на себя в зеркало, Сергей ужаснулся. Глубокие багровые царапины исполосовали, обезобразили всё лицо, скрыть их было невозможно. С таким лицом вообще на улицу выйти стыдно, не говоря о том, чтобы идти на работу, целыми днями общаться с массой людей. Позвонил в поликлинику, после долгих уговоров выпросил неделю бесплатного отпуска. Авось за неделю сойдёт с лица всё это безобразие.
А Света была довольна: проспавшись, собиралась на работу, ходила по квартире весёлая, даже мурлыкала что-то себе под нос. По всему было видно, что не чувствует себя виноватой. Нисколько!
Именно это и возмутило до глубины души, стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. На этот раз не было ни ссор, ни скандалов. Просто собрал в чемодан все её вещи, и когда вечером пришла с работы, спокойно сказал:
- Всё, Света, закончилась наша с тобой семейная жизнь. Вот твои вещи, я куплю тебе билет на поезд и провожу. Устал, хватит.
Она ошеломлённо посмотрела на него, прошла в комнату, села в кресло. Сергей разложил раскладушку и улёгся спать, Света, не раздеваясь и не разбирая постели, прилегла на вчера ещё общую, диван-кровать. Утром так же молча ушла на работу. На следующий день уехала в Одессу, оставив на работе заявление об увольнении.
В доме наступила благодатная тишина. Все старались ходить чуть ли не на цыпочках, говорили шёпотом, словно боялись привлечь, разбудить что-то невидимое и злое, которое будто могло притаиться в тёмных углах квартиры.
Сергей подал на развод, и через положенное по закону время брак был расторгнут.
Ещё раз Света напомнила о себе, позвонив из Одессы. Трубку взяла Лиза.
- Здравствуйте. Это звонит Света. Мне надо приехать, чтобы оформить увольнение и получить трудовую книжку. Могу я остановиться у вас на день - два? В гостиницах никогда не бывает свободных мест.
- Конечно, приходи, - согласилась с готовностью. - Поживёшь, сколько надо.
Встретили бывшую невестку доброжелательно. Зачем вспоминать плохое? Что было, то прошло.
Когда, закончив свои дела, она собралась уезжать, Алексей даже сам вызвался, и отвёз её машиной в соседний город на станцию, купил билет на скорый поезд до Одессы. Света уехала, теперь уже навсегда.
Ближе к весне, когда отступили холода и всё живое готовилось к обновлению, Сергей решил одеть новую, купленную зимой по большому знакомству, красивую дорогую кожаную куртку. Кожаные куртки были очень модны, и он давно мечтал купить именно такую, не дешёвую подделку, а настоящую, фирменную.
Лиза достала её из шифоньера, с гордостью смотрела на сына - красивого и статного, облачающегося в модную дорогую вещь. И вдруг замерла, ахнула. Спинка куртки вдоль и поперёк была изрезана чем-то, вероятно, лезвием. Такие же порезы и спереди, и на рукавах.
Новую вещь оставалось только выбросить.
Это была последняя месть Светланы.
Глава 79
В стране уже давно веял ветер перемен. Один за другим уходили из жизни правители-старцы, высидевшие, выждавшие своей очереди «порулить» на высоком троне, но уже не имевшие для этого ни здоровья, ни сил, ни таланта идти в ногу со временем.
Народ, долгие годы терпеливо сносивший невразумительное шамкающее пересказывание одних и тех же, ничего не выражавших фраз, с надеждой и энтузиазмом впитывал в себя каждое слово пришедшего к власти молодого, красноречивого, многообещавшего правителя, популярно и внятно изобличавшего бесперспективность и порочность всего, что было раньше, и страстно призывавшего начать коренную ломку, перестройку, в результате которой все честные, трудолюбивые, добросовестные люди станут сказочно богатыми и счастливыми.
Большинство людей считали себя именно такими: честными и трудолюбивыми, и потому с готовностью поддерживали идею перестройки, совсем не задумываясь и не вникая в сущность таких понятий как приватизация, инвестиции, капитал, дивиденды, ваучеры, банкротство.
Новый необычный лексикон гипнотизировал людей, они послушно проглатывали все эти консенсусы, плюрализмы, альтернативы и прочие диковины.
Абсолютное большинство в стране было за перестройку. Всем надоела уравниловка, рутина, хронические дефициты. Хотелось поскорее сломать, уничтожить и заменить механизм, заржавевший и расшатавшийся за долгие годы управления старцами.
И только очень немногие пытались разобраться, получить ответ на главный вопрос: где программа, по которой будет осуществляться эта самая перестройка? Где тот итог, к которому она приведёт, и что конкретно будет иметь честный, трудолюбивый рабочий или инженер, учитель или врач, учёный или колхозник, шахтёр?
Но одинокие трезвые голоса тонули в победоносном рёве толпы, устремившейся вперёд, готовой ломать, крушить всё подряд ради обещанного призрачного рая.
Всем хотелось поскорей стать богатыми и счастливыми, они слушать не хотели тех немногих, которые предвидели, знали и предупреждали о том, чем может обернуться стихийная, неуправляемая перестройка для трудолюбивых, законопослушных, честных людей, не привыкших, не умевших, и в силу своей порядочности не позволявших себе воровать и обманывать.
Но дверь в новую жизнь была уже приоткрыта, и туда стремительно ворвался холодный и свирепый ветер перемен, подхвативший и понёсший невесть куда всё, что попадалось на его пути. Стихия захватила в свои руки бразды правления огромной страной.
Казавшийся прочным, надёжным и незыблемым экономический строй затрещал по всем швам и стал быстро разваливаться, погребая под своими обломками судьбы тех самых - честных и трудолюбивых.
Люди впервые столкнулись с такими явлениями, как инфляция, девальвация, безработица, проституция, беспризорность, безденежье, обман и нищета.
Появился новый слой общества, со странным названием - бомжи.
Это был шок! Народ растерянно оглядывался вокруг, стоя среди хаоса и развалин.
Но обещанный рай всё ещё сверкал, переливался призрачными манящими огнями, звал и увлекал. И люди, привыкшие верить власти, всё ещё на что-то надеялись, считая происходящее с ними явлением временным и скороминущим. Они даже не спешили забирать в сберкассах свои трудовые сбережения, накопленные по копеечке за долгие годы трудовой жизни.
Эти свои скудные «капиталы» люди собирали долгие годы, по чуть-чуть, экономя и отказывая себе во многом. Они были психологически не готовы просто так взять и потратить свои деньги. «Пусть надёжно хранятся в сберкассе, - думали наивные вкладчики, - будет на что детям похоронить нас достойно, поставить хороший памятник».
Лозунг «Храните деньги в сберегательных кассах» оказался удивительно веским и живучим.
Люди, ориентирующиеся, хоть немного, в международных финансовых премудростях, скупали доллары, которые востроглазые жуликоватые молодчики начали нелегально, оглядываясь по сторонам, продавать из-под полы.
Но большинство трудового народа никогда и в глаза не видели этого самого доллара, не верили ему и боялись. Кроме того, участились случаи, когда за свои кровные люди получали так называемую «куклу» - пачку нарезанной в размер чистой бумаги, сверху и снизу прикрытую настоящими долларами и умело всученную доверчивому обывателю шайкой валютчиков-обменщиков, поднаторевшей на аферах.
Потихоньку в недрах экономики стала зарождаться, крепнуть и набирать силу инфляция. Она росла и ширилась, ветвясь и раздаваясь во все стороны, захватывая всё жизненное пространство огромной державы. Цены росли, люди бастовали, требуя повышать зарплату. И её повышали. Это провоцировало новый виток повышения цен - цепная реакция набирала силу.
Начался процесс отоваривания денег - скупали всё подряд.
Скоро заходить в магазины стало страшновато: пустые полки зияли открытыми глубокими ртами, словно хотели ухватить случайно забредшего покупателя и уложить его, как товар, в свою темнеющую отчаянием пустоту.
Чтобы как-то ограничить спрос, ввели купоны, своего рода разрешения на покупку. Их выдавали в кассах предприятий вместе с зарплатой, и теперь купить что-либо можно было, отсчитав вместе с деньгами такое же количество купонов. Сначала их выдавали соответственно зарплате, затем купонов стали выдавать меньше. Этим нововведением были заморожены не только все прежние сбережения людей, но и часть реально получаемой зарплаты. Даже на рынках без купонов не торговали.
Инфляция росла, наличных официальных денег не хватало, печатные станки, штамповавшие купюры, работали день и ночь. Вскоре буханка хлеба стала стоить тысячи рублей. Но инфляция неслась галопом, и за буханку хлеба уже надо было платить миллионы рублей.
«Вот мы и стали миллионерами», горько шутил народ.
На предприятиях начались сбои, затрещала по всем швам отлаженная, годами работавшая чётко, как часы, плановая система. Один за другим останавливались заводы, фабрики, не было оборотных средств на зарплату, оплату сырья, материалов, энергоресурсов.
В то же время склады предприятий оказались затоваренными готовой продукцией, которую заказчики не в состоянии были выкупить.
Угрюмые, отчаявшиеся люди обращались в суды с исками к предприятиям о выплате причитающейся зарплаты, суды выносили решения в пользу работников, но от этого ничего не менялось. Предприятиям-банкротам расплачиваться было нечем.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2019/01/31/769