От автора: 18+.
Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу.
Краткое содержание предыдущих глав:
Георгий, молодой вдовец, приехал в родной городок врачом травматологом и согласился стать крестным отцом своей очень-очень дальней родственницы Ксении. Одной из обязанностей крестного стало патриархальное, по-христиански строгое воспитание девушки. С этой обязанностью он справился. Он и не заметил, как крестница из девочки стала превращаться в прекрасную девушку, и ее отношение к крестному стало иным...
***
"Все, что ни происходит, всегда так, как нужно, и только к лучшему".
Михаил Булгаков
***
В воздухе начала чувствоваться весна. Выглянули первые лучи солнца, запахло талым снегом. А сегодня, выйдя рано из дома, Ксения увидела, что яркое зарево на востоке осветило все в фиолетово-красные цвета. Рассвет оказался уже не зимним, он улыбнулся девушке всеми оттенками красноты, от розового до багряного и малинового.
"Вот к вечеру моя попа станет таким же, как этот рассвет! – подумала она и на всякий случай перекрестилась, – да хранит меня Ксения Блаженная и матерь Божья пресвятая Богородица!"
Кроваво-красный рассвет, взирал на крестившуюся Ксению без какого-либо интереса. Маленький городок просыпался.
После занятий в школе пейзаж ранней весны в пасмурный день не добавил девушке настроения: казалось, всё вокруг стало серым под угрюмо нависшим свинцовым небом.
"Весну принято любить, а мне по весне приходиться мучиться! Сегодня придется решиться на то, что мне, грешнице, совсем не хочется! – после школы Ксения зашла помолиться в церковь. – Не хочу! Но я это сделаю, хотя будет больно! Очень больно!»
Девушка поставила свечу перед любимой иконой.
– Бог и святые меня хранят, но я сама сделаю выбор, и от выбора выбора зависит вся моя жизнь, но и по попе получу не откладывая! Розги в сенях оставлю! – В понедельник Ксения шла к крестному в гости очень печальная, молитва в храме не помогла. – Но я сама, сама на это должна решиться! А вдруг?"
– Что случилось? – после последнего разговора с крестницей Георгий и не думал, что Ксения всерьез собралась выйти за него замуж. Он считал, что это подростковые гормоны и издержки полового созревания.
– Что, опять двойка?
– Нет, в школе все хорошо! – крестница сняла куртку и разулась в сенях, вошла и перекрестилась на иконы. – Но, каюсь, грешна! Очень грешна!
Щеки у девушки порозовели, а голос дрожал.
В домике Георгия было тепло, но Ксении дрожала, как от холода.
– Ну, согрешила, так покайся! – Георгий строго посмотрел на нее. – А потом будем чай пить!
– Попробую! – Девушка перекрестилась на иконы в углу и подошла поближе к камину длительного горения. – Помнишь наш недавний разговор? Я не только для учебы твой компьютер использовала. Погуглила, что может делать девушка с парнем до свадьбы без потери девственности. Я теперь много чего умею... Теоретически! Тебе со мной скучно не будет! Только не гони меня, пожалуйста!
– Ты понимаешь, что за это тебя ждет?
"Нарвалась! Обратной дороги нет!" – Ксения, потупив взор, стала теребить кончик на своей косе.
Георгию было видно, что ей тяжело решиться на продолжение разговора.
– А чего тут не понять? Согрешила крестная дочка! Розги из сеней принести или ремнем обойдемся? Только, пожалуйста, не отказывай мне хотя бы в праве на скамью лечь! – Ксения потянула через голову платье. – Может, ты рано или поздно можешь полюбить такую вот наивную девочку?
Резинка с косы упала на пол, но, ни Ксения, ни ее крестный не обратили на это внимания.
– У наивных девочек, которые научились выбривать себе грешные места, есть одно очень плохое свойство: они болтливы, и никакой секрет дольше пяти минут держать не могут!
Георгий поймал себя на мысли: так Ксения никогда не раздевалась перед ним для порки. Только в прошлую субботу она очень стеснялась, дрожала. А сейчас... Сейчас она вела себя по-другому! И волосы на лобке сбрила!
– Поэтому я тебе сейчас ничего говорить не буду, мы обновим массажный стол, что кум Кирилл смастерил. И попадет тебе сурово не за мысли о замужестве, они естественны в твоем возрасте, а за использование компьютера не по назначению!
Он подумал, что крестница раздевалась так, как делала это покойная жена в их первые общие ночи.
– А это зачем? – Не поняла Ксения, увидев большой раскладной "чемодан", обитый дерматином.
– Он, как видишь, легко раскладывается! – Он разложил стол и поставил его на ножки. – Кум Кирилл хороший мастер!
– Типа скамейки, только шире и выше! – Вздохнула Ксения, поняв его назначение.
И снова он испытал наваждение с приступом теплоты сердце, но погнал от себя подальше, ибо так крестные отцы с крестницами себя не ведут.
– Сейчас ноги на ширину плеч и обопроись на стол локтями! – Георгий достал из ящика крем "Финалгон" и показал его крестнице. – "Капсикама" у меня нет, закончился, но и этим даже лучше будет!
Нежные и чистые груди крестницы, увенчанные темными сосками,что она не так давно стыдливо прикрывала, ложась животом на скамью для порки, приподнялись, стали упругими, будто налились соком.
Поняв, что Георгий втирает мазь "Финалгон" в бедра и ягодицы, она стала молиться Ксении Блаженной о ниспослании ей мужества.
– О, святая угодница Божия блаженная Ксения! Призри милостиво твоим оком на меня, рабу Божью Ксению, и просящую у тебя помощи и заступления. Простри ко Господу Богу нашему свои молитвы и испроси моей душе оставление прегрешений. пошли мне мужества и смирения!
– Ты уже сейчас поймешь, что это за крем! Господь и Ксения блаженная услышали твою молитву, и от розог тебя на сегодня освободили! Но не освободили от наказания!
Услышав молитву, Георгий решил, что будет наказывать строго, но не в полную силу. Остальную строгость доберет "Финалгон".
– А порка обязательно будет? – Ксения чувствовала, чувствуя, как от крема начинает припекать, поняла, что запас мужества приходит к концу. – Я же покаялась! А попу уже припекает!
– Наказание будет обязательно! – Втирая крем, он смотрел, как обнаженная девушка покорно ждет печальной участи.
Ксения поняла, что достанется на этот раз всерьез, как нашкодившей девочке, хоть и почти взрослой, но решила даже в этой ситуации хоть что-то выиграть.
– А ты же говорил, что порешь меня любя! – Ксения чувствовала горячие руки воспитателя на своих бедрах, как кусает и жжет крем.
– Любя – не значит: "не строго"! Разумная строгость в воспитании девушек просто необходима! – Георгий почувствовал, как от крема бедра и ягодицы девушки теплеют.
– А помолиться перед иконами позволишь? Ее пробила лёгкая дрожь, и горячая волна смущения от собственной наготы, предвкушения боли и того, что ее накажет любимый мужчина, захлестнула всё существо юной женщины.
– Помолиться обязательно позволю! На столе это не очень удобно! А крем должен начать действовать!
"Я сейчас поджарюсь!" – Сейчас Ксения, не понимая, что с ней происходит, снова почувствовала себя маленькой девочкой, которой очень не хотелось под ремень, а святые за нее вряд ли заступятся.
– Для начала надо убедить тебя не лазить по Интернету, где ни попадя, узнавать то, что тебе еще рано, и не болтать о чем не надо! А теперь можешь помолиться, а потом занавесь иконы и ложись!
– Моя попа уже красная! – И Ксения, стоя на коленях и крестясь перед иконами, по-детски покраснела, как маков цвет.
– Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить наказание. Дай мне всецело предаться воле твоей святой. На всякий час сего дня во всём наставь и поддержи меня, научи принять их со спокойною душою и твёрдым убеждением, что на всё святая воля твоя. Господи, пошли крестному толику милосердия! Молясь на коленях согрешении и милосердии, крестница почувствовала, что вот-вот расплачется, настолько сильные чувства обуревали её, крем уже давал жару, а до порки оставались минуты.
"А если это не подростковая выходка, если она меня реально любит? А собрался сурово наказать!" – Георгий, любуясь молящейся Ксенией, думал, что может быть, Бог послал ему после страданий и тоски по безвременно ушедшей жене, толику счастья и вот оно, это голенькое счастье искренне молится на коленях перед иконами на коврике, а он просто не видит райской птички, что прилетела в его дом?
Глядя на девушку с растрепавшейся снизу косой, что вовремя молитвы о ниспослании толики милосердия за свои грехи, Георгию показалось, что она как будто светится изнутри!
– Господи, прости меня грешную! – Девушка крестилась перед иконами.
Несмотря на молитвы, запас смелости куда-то улетучился окончательно, а возмездие за грехи все оттягивалось.
– И пошли мне мужества перенести наказание с достоинством и смирением!
– А теперь можно залезать? – Ксения встала, перекрестилась еще раз, поцеловала нательный крестик, и задернула занавеску перед иконами.
Она опустила глаза, ресницы стыдливо вспорхнули над покрасневшими щёчками.
Внезапно устыдившись, она по-детски прикрыла груди руками. Но теперь стоять перед крестным голой было не только стыдно, но и чуть-чуть сладко. Такое сладкое ощущение испытывают девушки, согласившиеся раздеться для невинных ласк со своим парнем, но ждала ее отнюдь не ласка! Грешное тело предало свою хозяйку: между ног потеплело.
– Еще нет, красавица! Застели стол одеялом, а сверху простыней.
"Вот сейчас, – он смотрел то, как крестница застилает стол, – может быть, я делаю самую большую ошибку в своей жизни! – в нем боролся воспитатель и мужчина. – Она покаялась, ты собрался дурь ремешком выбить, а если нет? Если она тебя любит? Тогда я полный идиот!"
– А теперь возьми диванную подушку: ляжешь на нее животом. И полотенце возьми, сложишь его и постелешь под лицо.
"Как говорил Иисус Христос: «Из сердца исходят промышления злая, и сквeрнят человека» Таким и рождаются греховные мысли, которые перетекают в греховные действия! – Он чувствовал тепло нежного тела крестницы, его запах. – А не совершаю ли я сейчас грех перед Господом? Нет! Не совершаю! Каждый грех берет свое начало лишь со «злых помыслов», а зла я Ксюшеньке не желаю!"
– Значит, я все-таки красавица? Ты только скажи, я тебе хоть немного нравлюсь? – Ксения чувствовала нерешительность воспитателя, перекрестилась и вытянулась на застеленной столешнице и схватилась руками за ножки стола.
– Господи, укрепи меня грешную, помоги вынести заслуженное наказание с кротостью и смирением!
– Ты понимаешь, за что тебя я накажу?
– Понимаю! – На ее прекрасные глаза навернулись слезы. – Грех на мне!
Она лежала, трепеща от охватившего жара и от предвкушения того, что вот-вот произойдет.
"Перед тобой лежит девушка, которая помогает тебе по хозяйству и всего-навсего мечтает стать счастливой, подарить тебе нежность и ласку! – после крема Георгий мыл руки у рукомойника. – Она готова принять от тебя все, а ты ее собрался бить! А ведь может быть, вот оно, счастье твое лежит на столе! В крестном отце боролись мужчина и воспитатель. – А если она больше не придет?"
На этот раз воспитатель взял верх.
"Я должен выполнить обязанности крестного отца!" – решил он, перекрестившись и складывая ремень вдвое.
– Повинную попу розга не сечет!– Георгий погладил девушку по черным волосам, поцеловал в попу и впечатал ремень в ягодицы еще до того, как Ксения поняла, куда ее поцеловали.
Ксения приняла первый удар без единого стона, только слегка вздрогнув. Крёстный размахнулся и нанес второй удар чуть выше вспухшей полоски.
– МММ! – Ксения нашла силы подавить крик, солёные капли потекли по разгорячённым щёчкам на полотенце, но она вцепилась в него зубами. Теперь она издавала только нечленораздельное мычание.
– Как говорили в древности, ремень бьет, но кости не ломает!
Секунду спустя девушке показалось, что огонь словно прожег ее насквозь.
– Ремень прекрасно «дисциплинирует», – он снова впечатал петлю ремня в нежное тело.
Девушка дернулась. Крем уже жарил в полную силу. Георгий дал время Ксении отдышаться, зная, по собственному опыту, что чем больше интервал, тем сильнее боль.
От нового удара Ксения дернулась, приподняла голову и посмотрела на крёстного.
Ее сердце бешено стучало, бедра сводило судорогой, а из глаз текли слезы. Сейчас ее тело жило только болью.
— Пять… Шесть… Семь… — Он старался не бить по одному и тому же месту и регулярно обходил вокруг стола, распределяя удары поровну между половинками.
Георгий, посчитав, что слегка перестарался, дал девушке короткую передышку, и еще раз напомнил, что компьютер – не игрушка, но наваждение обрушилось на него с новой силой. С каждым ударом "воспитатель" уступал первенство мужчине.
Глядя на Ксению, безропотно принимающую суровое наказание, в его исстрадавшейся душе появилось и стало расти что-то светлое, доброе, казалось, навсегда позабытое.
И чтобы гнать это наваждение, он стал бить сильнее, чем собирался: досталось и бедрам и попе грешницы.
"Больше нет сил терпеть! Еще немного – и закричу! – Ксения, мычала, сжимая зубами полотенце. – Чертов крем! Сгорю!»
Попа, казалось, превратилась в пылающий шар, который вот-вот лопнет.
— Пожалуй, хватит! – Отсчитав три десятка ударов, Георгий остановил наказание.
Грешной Ксюше досталось не очень долго но, больно. Настолько больно, что она грызла зубами полотенце, в которое продолжали течь ее слезы.
"Ты доволен? – Спросил сам себя Георгий, чувствуя неправоту. – На ягодицах и верхней части бедер не осталось ни одного белого участка кожи! Чисто помидор! Но и синяков нет!"
К концу порки Ксюша уже не помнила точно: целовал он в попу или нет.
– А теперь за кротость и смирение от меня маленькая награда! – Георгий подумал, что оставлять грешную Ксению наедине с пережитой болью не следует, и достал из шкафа бутылку водки и детский крем. – Покаянием и наказанием ты честно заслужила отпущение грехов! А теперь просто доверься мне! Расслабься! Лежи спокойно и не бойся ничего! Сделаю тебе массаж оздоровительный... Я тоже, много чего умею! И посмотрю, как долго массаж останется секретом. В зависимости от этого и решу дальше, что делать!
"Помогла мне Пресвятая Богородица!" - Ксения женским сердцем поняла, что искренними молитвами и поведением она добилась того, что мужчина уступил воспитателю, и больше он ее мучить не будет.
И она послушалась и действительно расслабилась, отдаваясь его рукам.
"Господи, молимся Тебе, творцу нашему, создателю неба и земли, всего видимого и невидимого. Пошли мне сил помогать и оздоравливать. Направь руки мои врачевать и исцелять. Исполни меня волей Твоей и любовью к ближнему. Помоги сделать Ксении лучше, чем было ранее. Исцели тело и разум ее по милосердию Твоему. Наполни сердце его любовью и благодатью. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь".
Георгий, произнеся молитву, перекрестился, протер наказанную попу водкой, стал делать массаж с детским кремом, но не только измученных бедер и ягодиц, что он не раз делал после порки прутьями, но и всего тела, решив так искупить свой грех и излишнюю строгость.
"Наполни сердце мое любовью и благодатью. Во имя Отца и Сына и Святого Духа!" – Вспомнив этот кусочек из молитвы Георгия, она чуть вздрогнула, когда руки крестного коснулись её спины. Капельки слез бриллиантами еще висели на длинных трепещущих ресницах, но крестница уже не плакала.
Через минуту боль стала отпускать, и постепенно сходить на «нет», меняясь на ровное тепло и на что-то неизведанное и необъяснимо прекрасное, что только может дать девушке любимый, хоть и очень строгий мужчина.
"Реально стало лучше, чем под ремешком! Девственности не отдам!" – Ласкающие прикосновения заставляли позабыть обо всём на свете сильные руки крепко, но очень нежно скользили по ней, заставляя измученное тело расслабляться и замирать в предвкушении чего-то запретного, но очень-очень желанного. Никогда еще к Ксении так мужчина не прикасался, тем более к непоказуемому месту. Даже в бане ей терли спину мочалкой, а не голой рукой.
– А теперь, юная грешница, раздвинь ноги и получи немного из того, чему в школе не учат! – Крестный ощутил росу, сочившуюся из потаенного местечка. – Я много чего умею!
"Грех-то какой! И я сама ему это позволяю! – Девушка, поняла, что о таком массаже она в интернете не читала. – А зачем было меня так сильно бить?"
Острая боль от ремня ушла, жар на попе передел в тепло, постепенно приходило новое чувство, к покаянию и искуплению грехов не имевшее никакого отношения. Просто она стала таять от этих бесстыдных, но уж очень приятных прикосновений. Таять в прямом смысле, ощущая жар от крема и собственную влагу между ног.
"С капсикамом такого не было! Но и спину он мне не массировал... И ноги! – Это было так необычно и так сладко, что она не сдержалась и стала тихо постанывать от непонятного удовольствия. – А я ему все-таки нравлюсь, и не как крестная дочь!"
Почувствовав его руку между бедер, которым сегодня тоже досталось, девушка и хотела сдвинуть ноги.
– Ножки слегка раздвинь! – Крестный, правильно поняв появление сырости, ласково поддразнивая, просто погладил ее там. – И ничего не бойся!
– А я и не боюсь!
В этот момент Георгий испытал то тепло у сердца, которая не описывается словами, близость не телесную, а ту что рождается на уровне духа, души и тела. Прикасаясь к Ксении он дарил не боль, а нежность - части своего сердца, это переживание особых мгновений светлой радости и теплоты. Когда он коснулся ягодиц и потаенного местечка, тело Кении в очередной раз предало свою хозяйку, она стала дышать немного прерывисто, и мозг потребовал: "хочу за Георгия замуж!"
Жар и боль в надранных половинках и бедрах стали соперничать с томительным наслаждением. И борьба между ними поглотила её полностью. Георгий ласково провёл пальцами между слегка раздвинутых бёдер. Там оказалось влага, выдавшая воспитателю маленькую тайну Ксении.
Тонкие пальчики девушки вцепились в столешницу, ее подхватил вихрь ощущений, по силе близко не напоминавших те, что она получала, лаская себя под одеялом. Она запрокинула голову. Растрепавшиеся волосы длинными волнами разметались по белоснежной простыне.
– А теперь, грешница, перевернись на спину! – Крестный ласково шлепнул ее по попе.
"Боже, что он со мной делает? И я ему это позволяю! И мне это нравится... – пронеслось в голове Ксении. – Ну, зачем он выпорол меня так больно? Мог бы просто ласково отшлепать!"
Георгий положил руки ей на груди.
Затвердевшие девичьи груди легли в ладони. Нежная кожа крестницы была такой гладкой, что Георгию захотелось прочувствовать каждый миллиметр.
Он стал нежно массировать живот и груди, от чего девушка тихо застонала, чуть прогнулась в спине и прикрыла глаза, возбуждалась ещё сильнее. Крестница стала тяжело и часто дышать, груди вздымалась под руками.
– Нет! – Попыталась сдвинуть бедра, протестный стон вырвался у неё.
– Лежи смирно, и раздвинь ножки! – Он не позволил девушке проявить остатки скромности. – Иначе снова возьму ремень!
Ксения решила, почувствовав его руку внизу живота, что так нельзя и так не должно быть! Разум и тело не соглашались друг с другом.
"Я же сама этого хотела! – Девушка пошевелилась, и подумала, что сегодня она слишком много позволила, и крестный папа слишком много себе позволил, но продолжения порки совсем не хотелось. – Но зачем было бить так сильно? Даже в бане я не позволяла себя там помылить! Захочет, я все ему дам! Нет, сегодня не дам! Слишком сильно отлупил! Вот не дам, и все тут!"
Дыхание сбилось, протяжный стон слетел с её губ, вырываясь против воли, и она шире раздвинула ноги. От ласковых прикосновений груди налились, крестница уже готова расплавиться от этой ласки и была готова сорваться в пропасть, откуда возврата уже нет.
"Дам!" – Девушка, решив, что крестному можно все, выгнулась и приподнялась навстречу сильным и ласковым рукам. В этот момент ей захотелось, чтобы он дотронулся до неё везде, чтобы его пальцы властно и нежно сжимали, скользили, поглаживали везде, где он хочет.
Между тем, продолжая гладить груди одной рукой, крестный подушечкой пальца второй руки чуть нажал на чувствительную точку между Ксениных ног, и девичье тело напряглось, словно тетива лука. Там от крема и водки было сильное жжение, как будто туда попал перец, и вдруг это жжение превратилось в горячую и сладкую волну.
Ей показалось, что над столом она взлетела.
– Скажи, ты меня простил? – Ксения, не сразу пришла в чувство после минутки неземного блаженства и смогла разговаривать.
От перепуганной девочки, что не так давно стеснялась раздеваться перед крестным, не осталось и следа.
– Конечно, простил! Зачем же я тебе массаж делал!?
Девушка решила, что ласки не шли ни в какое сравнение с тем, что она сама делала с собой, лежа в постели, когда тетя Вера с мужем начинали сладко храпеть, а раз так, значит, он ее любит, и она на правильном пути.
– А поцеловать, раз простил? – Нашла в себе силы спросить Ксения, блаженная смущённая улыбка загорелась на пухлых губках. – Попу до сих пор печет!
Её желания сейчас были противоречивы.
– Посмотрим на твое поведение и болтливость! – Крестный поцеловал ее в щеку. – Девственницей ты на стол легла, девственницей и встала. Но болтливых девственниц, который гуглят, что ни попадя, в другой раз ждут мокрые просоленные розги! А попу еще пропечет!
– Крестный, я хочу быть только твоей! И пусть это грех! – Ксения улыбнулась уголками губ, и потерла наказанное место. – Я ведь его только что искупила? Ты меня тем же ремнем, что и свою жену?
– Да, Ксюшенька! – Он погладил ее по растрепавшимся волосам.– Тем самым! И я на тебя больше не сержусь! Но, сама понимаешь, я должен был тебя наказать! Я ведь несу за тебя ответственность перед Богом, людьми и собственной совестью!
– Я знаю, про долг крестного! – Ксения, подумав, что Ксюшенькой сразу после порки он не называл ни разу.
Он собрал растрепавшиеся черные волосы, резинкой в хвост и ласково погладил крестницу по спине и красным, как помидор, ягодицам.
"Это сколько я на этом столе пролежала?" – Бросив взгляд в окно, она поняла, что солнце садится, и пора идти домой, а вставать уходить совсем не хотелось.
– Крестный, вот честно, не такая уж я маленькая! Мне семнадцать лет через два месяца исполнится. А в плане хранения тайн могу сказать, что в школе нам рассказывали про ювенальную юстицию. – Она встала со стола не так, как встают со скамьи наказанные девочки, а как встают с постели женщины, которые получили маленькую толику счастья, но не столько, сколько им хотелось. – И школьный психолог не раз подкатывалась к нам, чтобы мы выдали своих строгих воспитателей. А выводы делай сам, умею я тайны хранить или нет!
Теперь она не прикрывала ничего, давая крестному возможность полюбоваться собой, но после взгляда в угол, где висели занавешенные иконы, на нее накатила волна стыда, не за свою наготу, а за свои грешные переживания и ощущения во время массажа.
– Пожалуйста, отвернись! – Попросила она, понимая, что первую маленькую женскую победу она одержала. – Мне пора одеться и домой! Только косу заплету.
Она перед зеркалом расчесалась и стала заплетать волосы в косу.
– А если я хочу посмотреть, как ты одеваешься? – Георгий подумал, что она больше не походила на маленькую перепуганную девочку, что стесняется раздеваться и замиранием сердца ждет порки. Перед ним стояла не девочка подросток, а юная девушка, нежная, прекрасная и чувственная. Он вдруг осознал, что боится её потерять.
– Тогда смотри! Я сегодня и так много тебе и себе позволила! – Девушка кончик косы стянула резиночкой. – Но чисто из уважения ко мне...
"Какой же откровенный у нее взгляд! Взгляд стыда и жгучего желания. Желания обладать и принадлежать одновременно! А я козел!"
– А ты на меня не сердишься? – Георгий отвернулся.
– Конечно, сержусь! Зачем же так больно? Но по домострою ты всегда сможешь взять ремень, когда захочешь, или когда я его заслужу! А Бог простит!
– Завтра я на работе. – Георгий налил Ксении чаю. – Послезавтра придешь?
– Конечно, приду, если ты этого хочешь! – Девушка пила чай, торжествуя в душе победу.
– Тетя Вера пирога обещала, я тебе принесу! А прутья в сенях лежат, да и у тебя самого во дворе растут!
– Надеюсь, за день у тебя не наберется столько грехов, чтобы искупать их на лавочке или на столе! Просто... – Георгий вдруг почувствовал, что слова застревают у него в горле. – Просто я буду очень рад видеть тебя у себя в гостях! Кекс с изюмом испеку!
"Господи Боже мой, Ты знаешь, что для меня спасительно, помоги мне, – Георгий молился после ухода Ксении так, как учила его мама. – И не попусти мне грешить пред Тобою и погибнуть во грехах моих, ибо я грешен и немощен; не предай меня врагам моим, яко к Тебе прибегаю, избави меня, Господи, ибо Ты моя крепость и упование мое и Тебе слава и благодарение во веки. Аминь!"
После молитвы ему стало легче, но ощущение того, что он поступил несправедливо и натворил глупостей осталось.
"Похоже, я победила, хоть и отведала ремня не по-детски! Он меня не отверг, не выгнал, а сделал массаж и сам в гости позвал! Я теперь принадлежу ему! Какое это счастье быть любимой и как обидно, что он выпорол меня очень больно, хотя и вполне заслужено… И этот крем "Финалгон" такой кусачий! До сих пор попа горит! А массаж... – Ксения, вспомнив о том, что было после порки, трехкратно перекрестилась уже на улице. – Господи, прости мя. грешную! И ныне, и присно, и вовеки веков... Аминь!"
Боль ушла еще во время массажа, но попа до позднего вечера напоминала о себе горячим теплом.
Ночью ей снилось, что крестные родители, узнав про ее выходку и массаж, натопили баньку, но вместо веника приготовили крапиву и розги. При этом собрались ее перед поркой намылить.
– Приснится же такое... – Девушка, проснувшись, не сразу поняла, что это сон.
Утром синяков на попе не было.
– Вчера думала, что неделю не сяду!– Ксения осмотрела себя в зеркале. – Похоже выпорол реально любя! После папиного ремня или тети Веры по три дня синяки на проходили! Значит, завтра я приду к нему в гости с пирогом, может массаж без порки сделает?
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/26/2217