В беседе с Дмитрием Перетолчиным "философ, учёный-естествоиспытатель" Вадим Ловчиков задает вопросы.
Многие ржут.
А, ведь, пытливый ум дитяти - фонарик, освещающий пыльные закутки "обрезования".
"Почемуки" - это бывшие почемучки.
Не дождавшись внятных ответов в детстве, они выросли,
возмужали и отвечают сами на мучающие их вопросы.
***
Внимательно посмотрите на маятник.
У него есть длина нити и масса гири.
От массы частота колебаний не зависит. Тут главное длина нити.
Но, в формуле частоты маятника присутствует ускорение свободного падения - 9,8 м/сек*сек.
А это значит, что маятник качается на Земле, а не на Луне - там иное g!
Хорошо. На Луне маятник медленнее качается. Раз в шесть, кажется?
Частота - категория времени.
Запомним.
А на что влияет масса подвешенной гири?
На длительность колебаний маятника.
На число его качаний до полной остановки.
Масса тоже стала частью времени наряду с высотой.
Выбег, число событий до восстановления равновесия покажет точно силу заряда на нарушение этого равновесия.
Кажется Вадим негодовал и по поводу заряда.
Чем более затрачена работа на "поднять гирю", тем дольше идут часы с кукушкой.
Но работа на Луне легче в шесть раз: ведь, там гравитация меньше.
Стало быть, там маятник совершит в шесть раз меньше колебаний по количеству, но каждое будет медленнее в шесть раз при прочих равных условиях.
На что тратится работа, затраченная поднимателем гирек?
Она превращается в информацию для хозяина часов, который их сделал или купил.
На трение. На изгиб опоры маятника. На кружение стрелок и шестеренок.
На трение об атмосферу. И только электрические колебания свободны от этих многих неприятностей. Возможно потому, что электрическая цепь - искусственная планета.
А что же такое заряд? Энергия поднятой гири. Замах кулака. Сжатая пружина.
Задранный маятник.
Сколько и чего он сделает зависит от нас.
"Забил заряд я в пушку туго!"))
И не заморачивайтесь многомерными чудесами.
Тут и в трехмерном мире закачаешься!
А возвращаться к истокам неизбежно придется!
«То, что я понял, прекрасно. Из этого я заключаю, что остальное, чего я не понял, тоже прекрасно». Сократ