Прачки. Глава 11

Жамиля Унянина
Софья Павловна проснулась очень рано. Ей не хотелось вылезать из теплой постели, словно, это могло как-то быстрее приблизить час расставания с сыном. Она полежала еще немного, прислушиваясь к тишине квартиры, но кроме тиканья часов ничего не услышала. Сын спокойно спал в соседней комнате.
Все утро Софья Павловна тихо сновала из кухни в комнату, готовила завтрак и, встрепенувшись, шла проверять, все ли положила сыну в вещмешок. Когда она уже хотела идти будить Виталия, он сам вышел из спальни и поздоровался с матерью.
– Доброе утро, мамочка.
– Здравствуй, сынок.
Завтрак прошел в непривычном молчании. Каждый думал о своем.
Софье Павловне все время хотелось дать какие-нибудь наставления, в конце концов, она же мать, но женщина понимала, что взрослому сыну они уже ни к чему. Ничего не придумав такого, что бы не огорчить его, она тихо прошептала:
– Сынок, Виталий, ты мне пиши чаще. Я ведь буду переживать сильно, ты меня знаешь.
– Мамочка, ну не нервничай так, я ведь пока на учебу, а на фронт не сразу отправят. А там может и война кончится.
 – Дай-то бог, Виталик. Я тебя одна поднимала и не для войны растила.
Софья Павловна вытерла слезы, так предательски катившиеся из глаз. Ведь сколько твердила себе, что нельзя плакать, что провожать будет сына спокойной, чтобы и ему было не так тяжело.
Виталий посмотрел на мать с нежностью, он очень любил ее и понимал как она   страдает. Мама вырастила его одна, всю душу в него вложила, никогда не кричала, всегда старалась объяснять ему доходчиво: что хорошо, а что плохо, и он с благодарностью относился к ней за это.

Родителей своих Софья Павловна не помнила, а вернее и не знала. Ее вырастила бабушка Агнесса Романовна, строгая женщина, у которой все было разложено по полочкам и в жизни, и в быту. Спрашивать, где мама и папа было нельзя и это было раз и навсегда оговорено. Иногда Соне казалось, что их и не было никогда, но на столе стояла фотокарточка в картонной рамке: красивая молодая пара, скромно улыбающаяся миру. Значит, все-таки родители были, но почему о них нельзя было говорить, девочка не понимала. Со временем Соня привыкла к этому и смирилась. Только однажды, когда она стала уже девушкой и надо сказать с твердым характером, в споре с бабушкой никак не хотела уступать, отстаивая свою точку зрения. Бабушка не выдержав, гневно сверкнула глазами, и в сердцах выпалила:
– Вся в мать! Та тоже хотела мир перестроить, царя для этого ей надо было уничтожить, а теперь даже не знаю где и похоронена.
Агнесса Романовна поняла, что в запале сказала лишнее и раскрыла тайну, которую хранила столько лет, рухнула на кровать и разрыдалась. Больше на эту тему она никогда не разговаривала с внучкой и грубо обрывала все ее вопросы.

Бабушка всю свою жизнь преподавала в женской гимназии  русскую словесность.
Вот она-то и стала человеком, заложившим в свою внучку любовь к чтению, литературе и русскому языку. Соня, будучи совсем молоденькой девушкой, считала, что замуж она никогда не выйдет, не потому что была не хороша собой, напротив, она была достаточно красива и аккуратно сложена. Просто ей никто не нравился, а связывать свою судьбу с кем-либо, лишь бы, не остаться одной, не хотелось. До сих пор на ее пути не встречались такие же интересные молодые люди. И, когда она познакомилась в гостях у бабушкиной подруги с приехавшим из Сибири родственником, очень веселым и остроумным Вадимом, она тут же в него влюбилась. Они сидели рядом за столом и разговаривали так, как будто всю жизнь были знакомы, столько общих тем нашлось для общения, что у Софьи от радости голова пошла кругом: вот человек, которого она ждала всю жизнь. После этого вечера они еще несколько раз встречались на званых ужинах, пока Вадим не уехал в свой город Новосибирск.
Вадим был старше Софьи на десять лет, он преподавал в институте, был женат и от этого брака у него был восьмилетний сын. На момент знакомства, как Вадим уверял девушку, он развелся, и осталось утрясти небольшие мелочи. Эти мелочи утрясались почти год. Потом он снова приехал в Москву, и они быстро расписались, а так как Агнесса Романовна была против этого брака, венчания не было. Вадим сразу не понравился бабушке, она пыталась отговорить внучку от неоправданного шага, тем более, что наступили тяжелые и смутные предшествующие революции времена, и уезжать в неизвестность, она считала верхом безрассудства.  Но переубедить девушку было уже невозможно, Софье давно уже хотелось вырваться из-под бабушкиной опеки, она собрала в саквояж свои немногочисленные пожитки и с легким сердцем уехала с Вадимом.

В Новосибирске у мужа был дом, в котором он жил со своими престарелыми родителями. В семье ее приняли настороженно, и как Софья ни старалась растопить этот лед недоверия, не смогла. Отношение Вадима к ней менялось с каждым днем, видимо, сказывалось влияние матери. А тут еще проявилась новая напасть, Вадим оказался очень ревнивым и скандальным, и все выходы в городской свет кончались дома придирками и сценами ревности. Софья со своим независимым характером воспринимала все это очень болезненно, ведь поводов к ревности она не давала. В первое время она что-то пыталась доказывать мужу, но все было бесполезно. Через несколько месяцев такой жизни, Софья поняла, насколько она ошиблась в этом человеке, и решительно потребовала развода. К ее удивлению Вадим очень легко согласился. После развода Софья, к великой радости бабушки, вернулась в Москву.
Агнесса  Романовна, взглянув на бледную и изможденную внучку, сразу же поняла, что та беременна. Несколько заданных вопросов, утвердили ее в своей догадке. Софья даже не догадывалась о своем положении, потому что бабушка никогда не разговаривала с ней на такие темы, а все свои недомогания молодая женщина списывала на ту нервотрепку, которая была в ее жизни.
Эта новость ее ошеломила, но мысль о том, чтобы избавиться от ребенка, Агнесса Романовна отвергла сразу.
– Ребенок, это дар божий. Не плачь, Соня, будешь рожать, мы справимся, – успокоила ее бабушка. – Жизнь на этом не заканчивается, дружок, а только начинается, уверяю тебя.
Вот так и появился на свет Виталий. Софья замуж больше не вышла, а бабушка умерла, когда правнуку исполнилось десять лет. К тому времени она уже твердо стояла на ногах и работала в школе преподавателем русского языка и литературы.
Виталик рос послушным мальчиком, и с ним никогда не было проблем, так что Софья была довольна своей судьбой. Бывший муж с тех пор никогда не появлялся в их жизни, и она ничего о нем не знала.
После окончания школы Виталия призвали на службу в Красную Армию. Вернувшись, он решил поступать в МВТУ имени Баумана на машиностроительный факультет, но случилось непредвиденное обстоятельство. Накануне вступительных экзаменов Виталий заболел воспалением легких.  Пришлось вместо учебы после выздоровления устраиваться на работу в слесарную мастерскую недалеко от дома. Проработав почти год, он понял, что уже не сможет сидеть на шее у матери, будет учиться только заочно. Но война поменяла все планы.
С первых же дней он втайне от матери оббивал пороги военкоматов. Но из-за последствий болезни его не пропускала врачебная комиссия. Прошел еще почти год пока, наконец, его не направили в Рязанское артиллерийское училище, которое к тому времени эвакуировали куда-то в район Алма-Аты.
Виталий вернулся домой из военкомата в приподнятом настроении, но не знал, как сообщить об этом матери. Как он и предполагал, Софья Павловна была оглушена такой новостью.
– Сынок, это же край света! Как же я теперь буду без тебя.
Она давно подозревала, что сын рвется на фронт, но узнав, куда отправляют сына,  в глубине души, несмотря на то, что им придется расстаться, радовалась, что ее сынок будет подальше от войны, хоть на какой-то срок.
День пролетел быстро, и когда подошел час выходить из дома, Виталий решительно произнес:
– Мама, ты не ходи меня провожать. Поезд будет ночью, может еще и задержится отправление. Да и мне будет легче, если мы простимся дома.
Софья Павловна ожидала чего-то такого, поэтому обреченно согласилась.
– Как скажешь, сынок.
В душе у нее творилось что-то невообразимое, она с трудом сдерживала рыдания и пыталась улыбаться. Когда за сыном закрылась дверь, Софья Павловна прошла в спальню сына, сняла висевшую на спинке стула рубашку, и разразилась теперь уже ничем неудержимыми слезами.


Продолжение: http://www.proza.ru/2018/12/19/1536