«Ты забыл свое место!» — произнес грубый голос учителя, возвративший меня на землю, в буквальном смысле этого слова.
Уже третий раз за несколько минут он валит меня.
«Долго ты ещё будешь своей пятой точкой греть пол?» — его холодный, убийственный взгляд пронзал меня насквозь.
Я вытер губу рукавом, на котором остались капли крови, и глянул на него презрительно, подымаясь на ноги. Думаю, это был первый человек, которого я возненавидел в своей жизни, пусть и был ребенком. Но...
«Ровно столько, сколько понадобится, чтобы Вы снова проскрежетали зубами. Желаю дальшейшего визита к стоматологу» — он так и не смог научить меня единственному важному в этой жизни — молчать.
После этого этот учитель больше не появлялся...»
— Эй, Теос, куда идём? — вернул меня в реальность голос друга, который, подтолкнув меня плечом, встал со своего места.
— Неужели уже обеденный перерыв? — зевнул, прикрывая рот и глядя на время. Уже прошло две пары, а казалось, словно я тут целую вечность торчу. — А пойдём на крышу?
— Но вход туда запрещен, — возразил мой друг чисто для вида. Оно и понятно: он знал, что для меня нет ничего запрещённого.
— Масс, кончай клеить дурня. Для Бога нет ничего невозможного, — фыркнул я ему в ответ, поправляя рюкзак и подымаясь по лестнице вверх.
Мне не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать улыбку друга спиной. И я прекрасно знал, что он идёт за мной и прикрывает спину. Всегда.
Поднялся по последней лестнице, отвинчивая люк. Откинул крышку и в лицо ударил поток все ещё теплого воздуха, который заставил меня улыбнуться. Здесь Масс уже не возмущался по поводу первого выпавшего снега. Что поделать, я всегда чувствовал себя, словно в клетке. Но в такие моменты мне казалось, что кто-то из вне открыл, отправил на волю мою запертую душу, дал свободу. Дома этого не было. Почти. На крыше я всегда чувствовал себя в безопасности: мать и отец боялись высоты, а горничная туда просто не лезла. Поэтому с раннего детства — я был почти постоянно там.
— Слушай, я, конечно, понимаю. Ты счастлив и прочее. Но мне не особо нравится смотреть на тебя снизу вверх, — сморознул Масс и быстро продолжил. — Неважно, что я всегда так смотрю. Молчи. Молчи. Никаких шуток про рост. Просто подымайся.
Я лишь тихонько рассмеялся в ответ, выползая на крышу. Следом залез и Масс, потягиваясь и закрывая люк. Я посмотрел на него. С щуплого, забитого ребенка он стал... Тем, кем стал. Хотя, с нашей первой встречи он всегда давал мне отпор по язвам. Наши друзья даже хотели провести между нами Баттл. Да и комплекс роста, кажется, у него из-за меня. Ну а что поделать, если он был таким наглым и в то же время робким ребенком? Вот и получил прозвище "Гном". Со временем сменилось в "Собачка". Но все равно, повышение же. Я не считаю его ни гномом, ни собачкой, хотя в верности мне ему стоит поклониться. В нём я никогда не сомневался.
— Наконец, можно поесть, — довольно пробормотал он, усаживая свою пятую точку на крышу и доставая из рюкзака много еды. Да-а-а, он тот еще... Любитель покушать.
— Разбудишь меня, — я лег, подложив рюкзак под голову, и мирно засопел.
Обычно, сон шел сразу. И всегда почти один и тот же, дополняемый некоторыми деталями.
— Угу, как обычно, — фыркнул друг, но я уже его не слышал – был где-то в мыслях.
Странно, почему именно сегодня я вспомнил этого ненормального? У меня было несколько преподавателей по боевым искусствам, фехтованию, даже танцы были в глубоком прошлом. До сих пор помню, как смеялся Масс, когда я ему это рассказал.
«Мисс, только сегодня и только сейчас, сам Бог приглашает Вас на танец. Один танец со смертью и Вы будете поражены» — кривлялся он, неумело закладывая руку за спину и имитируя поклон, который вышел у него, мягко говоря, плохо.
Я лишь толкнул его, рассмеявшись. В этот момент он довел нашу компанию до смеха. Весь вечер не утихали кривляния и подражания великому мне. С тех самых пор меня и начали называть «Теос». «Лучший во всем. Всегда. Везде.»
Мои родители, в те редкие моменты, когда появлялись дома, всегда говорили мне одно и то же:
«Ты должен быть лучшим. Идеальным. Что бы это ни было: фехтование, бой, учеба, вокал, язык — всё должно быть наилучшим. Помни, ты — Архонт, ты — Высший, среди всего этого сброда. И необычный. Пока ты сам этого не понимаешь. Но ты — единственный. Неповторимый».
Собственно, понятно теперь, откуда во мне эта наглость и самоуверенность. Как таким не быть, когда с детства говорят, что ты — особенный? Никак.
— Теос. Теос. Вставай, уже пора на пары идти, — почувствовал я прикосновение к плечу и легко подталкивание.
— М, не. Я тут посплю, — отмахнулся, перевернувшись на другой бок.
Масс вздохнул. Впрочем, уверен, он этого ожидал. Почувствовал, как меня накрыли пиджаком, чтобы не замёрз, хотя, я не мёрзну.
— Позвоню, когда все закончится, — друг подхватил свой рюкзак и исчез внизу, смешиваясь с толпой.
Лёгкий ветерок развивал мои волосы. Я повернулся на спину и мысли вернулись к той самой девушке.
«Кто же ты такая?» — подумал, прежде чем окончательно провалиться в сон.
Продолжение~
http://proza.ru/2018/12/04/1871