(предыдущее http://www.proza.ru/2018/11/13/829)
Мы прожили вместе до самой её смерти, но никому не рассказывали при каких обстоятельствах я сделал ей предложение, стоя на подоконнике и готовый броситься вниз головой.
У нас было всякое. Когда люди, совершенно разные в большинстве своём, долго живут вместе и притираются, то не раз случается, что коса находит на камень. В подобных случаях, даже когда я знал, что прав, но это её огорчало, я вспоминал тот миг, когда она предложила прыгнуть вместе, и уступал. Потому что такую женщину нельзя не уважать.
Лика любила меня, в том нет сомнения. Позже и я, по-настоящему, влюбился в свою жену. Мы прожили счастливую жизнь. В её отношении ко мне я нередко улавливал нотки старшей сестры, ведь разница между нами в возрасте была, примерно, та же, что у меня с Ией, только в другую сторону. Никто не догадывался о подлинном возрасте Лики. Все считали: это я значительно старше, что меня забавляло, а её радовало. «Наследственность! – улыбаясь, говорила она мне, - Маме тоже никто никогда не давал её лет. Дай бог, и тебе не придётся стыдиться, что женился на старушке». И убегала, потому что я с якобы грозным лицом начинал за ней охотиться, чтобы наказать за плохие слова о моей любимой женщине.
Конечно, со временем у неё отросли волосы, что шло ей несравненно больше, чем бобрик, но прозвище: Ёжик я за ней оставил. Тем более, что когда надо – она умела быть колючей. Но ёжики умеют быть и очень милыми.
Однажды, вспоминая тот день, Лика призналась:
- Я очень испугалась за тебя. Так испугалась, что до меня не дошло, что ты подлетел к окну, а не подбежал… Одна мысль была в голове – остановить тебя или уйти с тобой. А ты бы разбился или полетел?
Может быть, и зря, но мне почудился в этом вопросе подтекст: уж не обманывал ли безо всякого риска для себя?
И я ответил честно.
- В тот момент я был в таком отчаянии и возмущении, что больше ни о чём не думал. В голове была одна мысль – о смерти. Понимаешь, мне не удалось сделать счастливым не одного близкого человека… Проклятье какое-то!
Лика нежно поцеловала меня в ответ.
Не раз потом вспоминая и внутренне вновь переживая то событие, я не находил ответ на вопрос: разбился ли бы я, коль летаю, но главное – удержал ли бы в полёте и спас её, оступись она там? Какой замысел был у могов, на что они в тот момент ставили?
На этом я предложил бы тем, кто предпочитает счастливые концы, завершить чтение. Недаром сказки, что в книжках, что на экране, кончаются свадьбой, где хмельной мёд течёт по усам, а дальше новобрачные отправляются жить-поживать, добро наживать, кредиты брать, да ипотеку отдавать.
Но для тех, кто не верит в сказки, история будет иметь продолжение, и пусть они пеняют на себя, если не остановятся здесь.
Впрочем, таких вряд ли будет много, если вспомнить слова поэта: «Я сам обманываться рад». Да и вовремя остановиться – это тоже искусство.
Итак, я сделал Лике предложение. А разве можно было его не сделать при таких делах? Нет, Лика была достойна и куда лучшего, чем я, вот только… кто я теперь перед Ией? Последняя сволочь? Ведь для меня она не умерла, а я изменил ей.
Если б Ия узнала, что я женюсь на её маме, то…
Дальше я не решаюсь даже додумать.
От этих мыслей тем более не скрыться, что в Лике я постоянно узнаю Ию.
Если последние события – дело рук могов, то игра ими проведена виртуозно. Седой, а это – его почерк, убил Ию, подтолкнув её к роковому решению, его партнёр, исполняющий здесь роль добренького, мог в маске, спасая партию, подсунул мне вместо неё – после моих эротических грёз с Ией – почти её копию. Представляю, как они потешались надо мной! В итоге я оказался в ловушке, и вынужден был кинуться к окну, чтобы в ней остаться…
Ребята знали своё дело. Комбинация – высший класс. Будь я не экс-ангелом, а могом, и не касайся она меня лично, мог бы только поаплодировать.
Я подумал, что в терминологии игры в пинг-понг (в который когда-то довелось учиться играть) – Седой играет нападающего, а его собрат – защитника. А это – две совершенно разные тактики.
Хотя Маске, уводя от самоубийства на набережной, пришлось мне подставить девушку, в которой уже была заложена возможность будущей трагедии. Если я не вытерплю её этой особенности. Интересно, кто из них на что ставил в этой ситуации?
Ставка могов на то, что я никому не расскажу об их проделках – стопроцентно верна. Кто мне поверит? В результате подобных откровений у меня есть лишь шанс снова угодить в «жёлтый дом», где, возможно, закончили свои дни немало жертв подобных «игр».
И тут я вспомнил, что цель их партии – не убить меня, а доказать, либо нет, что не то, что в обычных людях, а и в потомках ангелов ничего от их пращуров не осталось.
Но тогда… задача Седого довести меня до самоубийства, чтобы я не стал, как все!
Эта мысль меня привела в ступор. Получается, «добренький» в маске, недаром ему нельзя показывать лицо, спасает меня из корысти, которая состоит в моей деградации. Значит, он намеренно выбрал девушку с «лягушачьей шкурой»…
И он пока выигрывает. Я собираюсь из лучших чувств, разумеется, любыми средствами обеспечить новую семью и ребёнка. Как низко я паду, на что пойду ради этого – вот следующие из этого вопросы, вот на что они станут ставить.
Что ж, тогда мне потребуются новые способности. Кто знает, чего от меня захочет отец Мика?
Седой проиграл вчистую эту часть партии. Что он придумает в будущем?
Конечно, эти мысли пришли мне в голову позже, а в тот момент я успокаивал Лику, потом освобождал от верхней одежды, завозил в комнату её чемодан. Потом освобождал от нижней одежды и мы любили друг друга, а когда лежали расслабленные, то размышляли о нашем будущем. Потом Лика вспомнила, что я даже не завтракал, вскочила и побежала, в чём мать родила, на кухню. Мне было строжайше приказано отдыхать, чтоб сберечь силы на более приятное…
Ели мы в комнате. Она поминутно, то несколько затуманеным взором смотрела на меня, то прижималась ко мне, а то спрашивала: «Ты не уйдёшь от меня? Скажи…»
«Вот женщины! – думал я, - Сама недавно уходила, не уговорить было остаться, а теперь спрашивает…»
И отвечал:
- Нет, Ёжик, что б ты не вытворяла, чтобы меня выжить – тебе это не удастся.
Она улыбалась, нежно целовала меня, а через несколько минут опять спрашивала то же самое.
- Ёж твою медь! – изобразил я наконец праведный гнев, хотя глаза улыбались.
- Мне так приятно это слышать, - оправдываясь, сказала она, и добавила молящее, - Ну, повтори ещё раз… Понимаешь, со мной не будет легко. Меня надо очень любить, чтобы вытерпеть. У Ии был лёгкий характер, с ней ты наверняка не ссорился. Увы, кроме одного раза… Ей не повезло с генетикой, тебе известной. В остальном у неё была достойная жизнь, её любили. Я – не такая. Стану обижаться, хлопать дверью, уходить гулять в любое время дня и ночи, чтобы выпустить пар, провоцировать тебя, чтоб оставил – проверяя. Тебе придётся просить меня вернуться, искать меня в парке… Со временем я стану тебе больше доверять и не буду убегать далеко, стараясь, чтобы ты меня лёгко нашёл. Ведь я люблю тебя и, на самом деле, не хочу расставаться, милый. Но находи меня обязательно, иначе я умру.
Видишь, как со мной будет непросто? Ты, правда, не уйдёшь от меня, любимый?
В ответ, вздохнув, я прижался к ней – последнему, что меня здесь удерживало.
А она продолжила:
- Меня никто не любил в семье. Да и семьи-то не было. Мать бросила на бабушку, та ворчала на «нагуленное отродье от святого духа», отца я не знала. Поэтому и обрадовалась пораньше выскочить замуж, чтоб удрать из дома. А Петя утверждал, что без ума от меня. Тогда, наверно, не врал.
Я – недолюбленный ребёнок. Сколько таких людей встречается в жизни, делающих поэтому других несчастными…
Брак у меня, ты знаешь, тоже не получился. Растила дочь, стараясь дарить ей своё тепло, но и с ней оказалась беда: сначала её отклонение и отчаяние по этому поводу, потом уход к тебе, сумасшествие, смерть…
Когда Ия покончила с собой, я совсем смысла дальше жить не видела. Осталось лишь отомстить тебе, потому руки на себя не наложила. Как говорится, не было бы счастья, если б несчастье не помогло.
- Бедный Ёжик… - обнял я её, прижимая голову к моей груди, - горе моё, и счастье моё.
Я гладил её руку и наткнулся на рубец у запястья.
- Что это?
Она опустила глаза. Затем неохотно проговорила:
- Это я вены резала, когда узнала про его первую измену… Спасли. Он испугался, молил простить, что больше никогда… мол, мама – мой двойник, иначе бы ни за что…
- Боже мой, - поражённо выдохнул я, целуя рубец, - боже мой…
Нет, оставить Лику или изменить ей – нельзя. Попробуй сделать её счастливой, Виталь. Даже несмотря на её сопротивление.
Вечером того же дня позвонил Мик.
- Здравствуйте, мастер Вит! Это – Георгий, – услышал я, издав смешок.
- Отец потребовал называть вас только так, - объяснил он.
Договорились, что завтра он за мной заедет и отвезёт на встречу Гурамом Тариэловичем.
Пока мы говорили, Лика следила за моим выражением лица.
Когда я положил трубку и улыбнулся ей, то встретил удивлённый взгляд.
- А ты можешь быть властным… - задумчиво произнесла она.
- Да? – поднял я удивлённо брови и почему-то сказал:
- Знаешь, я не верю ни в бога, ни в чёрта, но завтра встречаюсь с дьяволом.
Лика смотрела на меня, ожидая продолжения.
- Речь пойдёт о том, за сколько продам свою душу, - улыбнулся я.
- За виллу и яхту? – вспомнила она недавние мои слова.
- За наше счастье и благополучие, - ответил я.
- Но разве ты – не ангел? – спросила она, - Меня только ангел способен вынести.
- Давно не ангел, Ёжик, - вздохнул я, - С тех пор, как убил Ию…
Я опустил глаза.
Лика взяла меня за руку и покачала головой.
- Ты сделал это невольно, не желая того… Она так измучилась, что хотела умереть.
Я взглянул на неё. Она, не выдержав моего взгляда, отвела глаза.
- Кому от этого легче? – сказал я.
Она промолчала.
- Что скажешь? – спросил я её, - Идти на встречу?
- Решай сам. Вот только далеко не каждому есть что продать, и не у каждого хотят купить душу.
Я задумался над её словами. Она права. Поэтому продаваться задёшево не стоило.
- Но речь же в ресторане как будто шла о лечении и предсказаниях богатеям? – сказала она.
- Боюсь, этим дело не ограничится. Слишком уж меня обхаживают.
- Вит, но ты видишь людей насквозь. Если появится опасность – поймёшь. Кстати, ты так странно ответил на то, почему не желаешь знать свою судьбу… Объяснишь ещё для особо одарённых?
- Лик, когда у меня появились эти способности, настал день, в который я с самого утра знал до мелочей, что произойдёт до вечера. Это оказалось невозможно вынести. Мне захотелось или вытворить что-то наперекор этому знанию или перестать это знать. Я выбрал последнее. Наше бытие, не столь богатое настоящими событиями, выглядит совсем убого, когда расписано по минутам во всех деталях. Жить становится совсем неинтересно. Если чем-то и ценно наше существование, так это своей непредсказуемостью, неожиданными поворотами судьбы. Расскажи мне кто в юности мою невероятную жизнь, я бы решил, что предсказатель безумен или пьян. Но всё это случилось. Одно наше с тобой знакомство чего стоит!
- Да уж… - согласилась она, - Я шла убить тебя, а чем всё обернулось…
- А я думал, что имею дело с Ией, а встретил Ёжика.
Лика прижалась ко мне. Я её поцеловал и со светлой грустью подумал, как был прав Элюар, любимый иин поэт:
«Есть добрый закон у людей:
Делать свет из речной воды,
Из мечтаний - земную явь,
Из заклятых врагов – друзей».
- Послушай, - сказала Лика, - я готова ехать с тобой, любимый.
Я помотал головой.
- Нет. Да и он не согласится разговаривать при свидетеле. Но, спасибо, Ежи. Буду и так тебя называть, на польский лад.
- Тогда я постараюсь хотя бы запомнить марку и номер машины.
- Лучше, чтоб они не видели этого. Можешь из лестничного окна незаметно глянуть.
- Оттуда номер не разглядишь.
- У меня есть театральный бинокль.
- Отлично! Давай его, я схожу, настрою сразу, чтоб увидеть оттуда.
Я понимал, что это ничему не поможет. Что она сделает: случись там со мной плохое? Но это ей нужно было, чтобы не ждать меня только в бессильном страхе.
Однако я недооценил Лику.
Когда вернулся из своей комнаты с биноклем, она протянула мне телефон.
Я непонимающе посмотрел.
- Я отлючала звук и вибрацию на ночь и забыла включить.
- Да, - согласился я, - вибраций и звуков у нас и без него хватало.
Лика улыбнулась и шлёпнула меня пониже спины.
- Я – о другом…
- И кто он? – изобразил я ревность.
- Иван Пихто, - недовольно ответила она, - Стань серьёзнее! Речь, возможно, идёт о твоей жизни и моей. Потому что без тебя – это не жизнь.
- Извини.
- Здесь, - показала она на мобильник, - непринятые звонки. От Матильды и Валерии. Я думала спрятаться от них. Не думаю, что поймут нашу пару. Тем более, что они – твои бывшие… и к Ие хорошо относились, по-своему. Но…
Тут она замялась.
Я, ожидая продолжения, успокоил Лику:
- Они теперь любовницы и на мужчин не претендуют.
Лика только головой покачала.
- У Валерии, ты сам говорил, есть папа из органов. И от неё не спрячешься. Но, может, и твой бандит его поостережётся? И это подарит тебе жизнь.
Теперь я удивлённо молчал. Лика была умна и готова за меня идти до конца.
- Ежи, - наконец, сказал я, - а ты – голова!
- Конечно, не факт, что лериному папе это будет нужно, и не исключено, что бандит куда могущественнее его… - продолжила она рассуждать, - Впрочем, есть ещё одно препятствие.
- Какое?
- Лера с подругой, скорее всего, не примет наш союз. Трудно такое понять, не испытав.
Мне пришлось с этим согласиться.
- Они, либо сочтут, что я, наплевав на память дочери, охмурила тебя, либо сочтут тебя мерзавцем, который воспользовался моим плохим состоянием и тем, что пришла с тобой рассчитаться. Но обычно женщины, судя по себе, во всём обвиняют женщину. Это я окажусь для них хищницей, а ты – жертвой.
- А если я расскажу им, как всё было? – спросил я.
- Бесполезно. Они посчитают это твоей версией, внушённой мной.
- Н-да… сложно иметь дело с женщинами.
- Сложно, - согласилась она, - Но мы – украшение жизни. Придётся менять симку для телефона. Хотя, говорят, базой данных на диске торгуют в метро. Ходят по вагонам и предлагают за какие-то сто рублей.
- Лера не ездит в метро, - возразил я, - У неё машина и она подвозит на работу Тильду.
- Её папе не нужно покупать эту базу, - резонно ответила она.
- Давай, я всё же попробую, - попросил я, - Не поймут и осудят, так хоть отстанут. Встречусь с ними без тебя. Они всё равно меня считают не вполне нормальным.
- Тогда тем более обвинят меня. Совратила, мол, недееспособного парня.
- Здрасьте! Тильда не знамо насколько была старше, когда соблазняла меня.
- Да, она меня старше, - согласилась Лика, - Но я намного моложе выгляжу, и этого она мне не простит.
Что я мог на это сказать?
- Хочешь, пойдём на воздух, погуляем, - предложил я, - Вдруг там в голову что-то придёт.
- Пойдём. Слушай… адрес этот они знают. А ключей у них быть не может?
Я задумался и не исключил такой возможности.
- Куда бежать? – со страдальческим выражением лица обратилась ко мне Лика.
- Ответь им неопределённым сообщением, что на время уедешь, а вернувшись, найдёшь их сама. И будем осторожнее. Другого варианта я пока не вижу.
- Ты мудр, как удод, - восхищённо сказала Лика, и ответила на мой удивлённый взгляд:
- Так говорили индейцы, желая присвоить собеседнику высшую степень мудрости.
Потом она вздохнула:
- Ещё с Петром разводиться. Давай, чтоб мне меньше общаться с ним, наймём адвоката?
- Конечно, - согласился я.
- Пётр тоже не должен знать, что мы вместе, - предупредила Лика.
- Хорошо, - кивнул я и спросил:
- А мы-то хоть должны это знать, раз всем вокруг нельзя?
Взгляд её, обращённый на меня, слегка затуманился, и она прошептала:
- Иди ко мне, любимый. Я хочу тебя…
Никуда в тот вечер мы не пошли.
(а затем http://www.proza.ru/2018/11/13/952)