Тонкопалая и тонкорукая,
сыплет в салат руколу,
словно творит таинство.
и улыбается.
Ноготочки наманикюрены,
обручальное есть, — де юре, но
он в машине её дожидается,
мерзавец её.
Бессовестный, как вся семья его,
но ласковый — творит волшебство,
поэтому можно многое
с недотрогою.
Цепляет порог платье длинное,
а в шее её лебединое,
да так, что душить хочется.
Но ещё чего!
Она через две ступеньки — к нему,
и оба они — на бентли во тьму.
А я эту руколу выкину.
Ненавижу её.
Есть пицца, сто раз перегретая,
и я — в не пойми что одетая,
я виски хочу нахерачиться.
Неудачница.