Люлёк мститель

               

             Возмужав, мой Люлёк стал степенным котом, так сказать, мужчиной с чувством собственного достоинства и знающим себе цену. Но в то же время остался спокойным миролюбивым и очень доброжелательным. Правда, его толерантность распространялась только на людей, с соперниками он был непримирим и неустрашим, как всякий уважающий себя самец. Моих визитёров он внимательно оглядывал, потом улучив момент, запрыгивал к человеку на колени. Это в первый раз вызывало у гостя удивление и улыбку, а у некоторых настороженность и некий испуг, который быстро сменялся улыбками: – «Люлёк!» Люлёк благосклонно принимал несколько вежливых поглаживаний и, спрыгнув, уходил по своим делам.
              Мой племянник, окончив институт и отслужив положенный год в армии, захотел работать вместе со мной, хотя и не под моим патронажем. На работу его приняли, но с общежитием предложили повременить, и я поселил его у себя, отведя ему диван. Когда он зашёл в квартиру с большой дорожной сумкой, познакомился с моей женой, Люлёк встал со своего места и вежливо наблюдал за незнакомым гостем.
              Ажиотаж встречи остыл, и Борис сел за стол, отвечая на расспросы. Люлёк на правах хозяина подошёл к нему, принюхался к обуви, и поглядев на гостя, запрыгнул к нему на колени знакомиться. Племянник сморщился от неожиданности, затем брезгливо взял кота за холку и отшвырнул его от себя, презрительно прошипев: – «Пшёл вон!» Оскорблённый кот молча снёс унижение и медленно с достоинством удалился в свой уголок. Больше они в этот день не соприкасались.
              Утром, собираясь на работу Борька полез в сою сумку за документами и вдруг взвыл плачущим голосом: – «Посмотрите, что он наделал, скотина! Гад, все документы испортил! Убью!!!» И он извлёк из сумки дорогой бумажник и продемонстрировал. Я чуть не расхохотался – бумажник и всё его содержимое, благоухая специфическим ароматом, обильно было полито мочой. Причём, обиженный кот метил именно в портмоне, так как лежащие вокруг вещи и бельё практически были не тронуты. В паспорте, корочках диплома и других документов пострадали тоже немногое – по краям страниц появились, как некое декоративное обрамление, мокрые неровные разводы, а вот деньги! Я был поражён: на цветных купюрах краска расплылась, а местами полностью растворилась! Племянник, потрясая мечеными банкнотами, стонал: – «Что я теперь с ними буду делать?!»
               Я кое как успокоил уязвлённого и расстроенного родственника, пообещав ему заменить отбракованные деньги и посоветовал ему терпеть гордого кота, который удовлетворится одноразовой акцией. На следующий день, уходя с племянником на работу, я с полудороги вернулся за забытым чертежом. Зайдя в комнату, я увидел, что кот сосредоточенно пытается пошире вскрыть сумку своего недруга. Я грозно окликнул его: – «Люлёк!!» Уличённый в неблаговидных намерениях, мой котик сжался, виновато глядя на меня и не пытаясь убежать. Я взял его на руки и строгим голосом стал его увещевать, указательным пальцем легонько постукивая по лбу.
             Борис перестал шпынять кота, а Люлёк больше никогда не интересовался никакими вещами Бориса, ни самим Борисом,  пока тот не съехал от нас в общежитие…