Сокращенный авторский перевод статьи Джеймса Ву (James Wu) из портала quora digest. . Буквальный перевод названия статьи следующий: «Каковы десять главных недостатков географии Китая?». Оригинал содержит множество иллюстраций и доступен на сайте www.quora.com. На данном портале proza.ru можно ставить только один рисунок.
Предисловие переводчика. О Китае пишут много, но, как правило, достаточно поверхностно и иллюстративно. Когда там находишься, чувствуешь, что это параллельная вселенная. Архитектура, обычаи, язык, облик самих китайцев в значительной степени отличаются от привычных образов. Их налаженная и эффективная деятельность вызывают большое уважение. Для предоставления некоторой, более основательной информации мною использована разработка сингапурского исследователя Джеймса Ву. Ниже излагаются сведения о географических особенностях Китая, и делается попытка определить, как эти черты влияли на его поведение в историческом плане. (Конец предисловия переводчика).
• Плюсы географии. Сразу оговоримся, что нельзя сказать, что у Китая плохая география. Наоборот, у него достаточно много геостратегических преимуществ: пойма реки Хуанхэ, а в более широком смысле, вся восточной части Китая в совокупности невероятно подходит для сельского хозяйства; Китай в его нынешнем географическом виде в значительной степени защищен от вторжения по суше, благодаря своему контролю над буферными зонами на северо-востоке, севере, западе и северо-западе. Страна обладает богатыми природными ресурсами, имеет в 9000-километровую береговую линию, которая благоприятствует морской торговле и развитию морской мощи. Возможно, это одна из лучших географий мира. Но если речь пойдет об особенностях, то они имеют свои достоинства и не лишены определенных недостатков.
• Ограниченная область достаточных осадков. Географию Китая можно понимать как состоящую из Ханьского ядра (”собственно Китая") и оболочки из буферных регионов, которая охватывает его с севера и Запада. Это граница области Китая, которая получает необходимые 15 или более дюймов осадков в год, и, таким образом, способна поддерживать значительную сельскохозяйственную деятельность и, следовательно, кормить громадное население. На рисунке эта зона как раз и обозначена линией как область высокой урожайности сельскохозяйственных культур. Большая часть населения сосредоточена в регионах к югу от этой линии — оранжевые и коричневые зоны особо благоприятные для выращивания культур. Таким образом, линия достаточных осадков разграничивает (как это было на протяжении веков) демографическое ядро Китая, и, следовательно, его политическое ядро. Не случайно Великая Китайская стена параллельна этой линии: она лишь защищала то благоприятное, что создала природа. Это также означает, что для китайской цивилизации укорениться, обезопаситься, поселиться в виде деревень и городов за этой чертой было самой важной задачей.
• Большой массив пограничных областей. Массив стратегических буферов защищает ядро, и состоит из Тибета на Западе, Синьцзяна на северо-западе, внутренней Монголии на севере и Маньчжурии на северо-востоке. Сохранение контроля над буферными регионами было вечным геостратегическим императивом для Китая. Ядро Хань было чрезвычайно уязвимо для набегов кочевников и вторжений с равнин и степей Севера и северо-востока. Например, монголы и маньчжуры завоевывали и правили Китаем в течение длительного времени. Равнинная местность практически является приглашением для покорения кочевыми всадниками. На Западе Гималаи представляли собой непреодолимый барьер, но Северо-Западный Китай, соприкасающийся с древним Шелковым путем, был местом, где границы империи встречались с царствами Центральной Азии и влиянием исламского мира. Тибет был еще более раздражающим, потому что тибетцам было легче спуститься и напасть на китайцев, чем китайцам подняться в горы и завоевать их. В наше время, если контроль над Тибетом будет потерян китайцами, Индия сможет преодолеть Гималаи и создать базу для операций на плато. Исторически китайские династии стремились приспособить, повлиять и ассимилировать буферные регионы, используя сложную дипломатию и даннические системы, а не насильственно контролировать их (хотя иногда они это делали). Эти области считались полуинтегрированными и полуавтономными. Цель состояла в том, чтобы эти регионы, их население и политика не угрожали безопасности ядра или чтобы иностранные противники не использовали их. Расположение приграничных государств и народов всегда влияло на национальную безопасность. Сейчас КНР сильна, формально и фактически контролирует буферные регионы, так что их наличие в настоящая время не характеризует слабость страны, но может превратиться в таковую лишь при серьезном изменеиии политической обстановки.
• Этническая разобщенность. Как показано выше, население, которое населяет (и исторически населяло) буферные районы, отличается от населения ханьского ядра своей этнической принадлежностью, культурой и языками, на которых они говорят. В этом смысле они представляют собой определенную проблему с точки зрения обеспечения национального единства и ровных межэтнических и межкультурных отношений. В более поздние времена Пекин поощрял поселение ханьских китайцев в буферные регионы, чтобы размыть их демографический и этнический состав; это стало источником трений между центральным правительством и народами автономных регионов. Демографическая напряженность между центром и периферией усугубляется экономическим неравенством и неравенством в области развития, а также тем, что может рассматриваться как экономическая эксплуатация природных ресурсов регионов. Синьцзян является особенно непростой пограничной страной и это неудивительно, учитывая, что он имеет больше общего в своем культурном и религиозном составе с тюркской мусульманской Центральной Азии, чем с китайской цивилизацией Хань. Взрывоопасная смесь радикальной исламистской идеологии и локализованного этнического сепаратизма проявляется в локальных террористических актах и мятежах, которые угрожают власти центрального правительства в регионе, а также угрожают национальному единству. Пекин опасается, что пантюркские настроения в Центральной Азии распространятся на Синьцзян, а тибетские движения сопротивления за рубежом и, в частности, в Индии вызовут волнения в провинциях.
• Тибет и водная безопасность. Помимо своего геостратегического значения в качестве буфера, есть еще одна, возможно, более важная причина, по которой Китай должен контролировать Тибет. Это связано с охраной воды. Тибетское плато является источником крупных рек Китая. Вся аграрная урожайность ценра Китая полностью зависит от воды, которая приходит вниз от высокогорья. Поэтому продовольственная безопасность Китая также зависит от его контроля над Тибетом. Иностранный контроль над истоками рек Желтой и Янцзы был бы неприемлем - оккупирующая держава положила бы руку на горло китайской нации.
• Отношения Север - Юг. Исторически китайские цивилизации развивались по двум речным бассейнам: рек Хуанхэ и Янцзы. В результате различных географических и климатических различий наблюдалась тенденция к заметному расхождению в культурном и политическом характере государств, группировавшихся в разное время вокруг этих двух рек. Цивилизации Северного Китая возникли в пределах Северо-китайской равнины, плодородной аллювиальной равнины, образованной желтыми отложениями, отложенными вдоль берегов реки Хуанхэ. Долина Вэй, в частности, была питательной базой многих северных китайских династий: Чжоу, Цинь, Хань и Тан закрепляли здесь свои столицы. С точки зрения климата, равнина холодная и засушливая; слишком суровая для выращивания риса. Вместо этого выращивались такие культуры, как просо и пшеницу. Географически Северокитайская равнина, как следует из названия, относительно плоская: рельеф включает в себя пастбища и равнины, большей частью свободные от горных хребтов. При этом наземный транспорт и конная связь были быстрыми, а господство конного кавалерийского воина бесспорным. Эти условия косвенно способствовали политической централизации и эффективному управлению. На севере равнина постепенно переходила в степи и пустыни, из которых часто вторгались кочевые завоеватели. Это означало, что северным китайским цивилизациям часто приходилось вступать в противоборство с этими захватчиками, и они часто обогощались время от времени элементами культуры, технологий, навыков и кровью от этих воинствующих кочевых племен, что привело к росту воинственности в целом. На протяжении всей истории есть много примеров северных китайских династий, расширяющихся на юг (Цинь и Хань сделали это первыми) или насильственно включающих южные династии. Сам Мао следовал этой парадигме, укрепляя свою власть сначала в Маньчжурии и на севере, а затем продвигаясь на юг. Исторически Северный Китай являлся военно-политическим образованием. Напротив, южнокитайские династии возникли вдоль долины реки Янцзы и особенно в дельте реки Янцзы. Уже в весенне-осенний период такие государства, как У и Юэ, объединились вокруг Дельты, а Чу поселилось вдоль бассейна реки. С появлением морских перевозок (в отличие от сухопутной торговли) юг становится все более экономически процветающим. После завоевания джурдженями Севера династия Сун переместилась на юг и перенесла туда центр культурной, экономической и коммерческой деятельности. В то время как северные китайские государства, как правило, были традиционными сухопутными державами, южные династии, такие как Сун, больше экспериментировали с флотами и морской мощью. Таким образом, Южный Китай отождествлялся с торговлей, коммерцией, экономикой и сельским хозяйством, а не с военной деятельностью, которую порождал север. Следует также иметь в виду, что Юг гораздо более лингвистически разнообразен, чем Мандариноязычный север, и он, Юг, по-прежнему является домом для различных китайских диалектов. Стереотипы в отношении северных и южных народов и культуры сохраняются, но в значительной степени они нивелируются более широкой, всеохватывающей современной китайской национальной идентичностью.
• Внутренние области против прибрежных. Сейчас уместное рассмотреть экономические различия между внутренними и прибрежными провинциями. Побережье исторически было связано с большим богатством и торговлей из-за морской торговли, начиная с династии Южная Сун, как уже упоминалось. Но с начала 20-го века и, в частности, в конце 1970-х годов после реформ Дэна и глобализации эта тенденция стала еще более выраженной. По мере того как Китай начал все больше и больше торговать с миром, прибрежные провинции становились все более богатыми, в то время как экономика внутренних провинций оставалась бедной и продолжала полагаться на натуральное хозяйство. В начале ХХ века стали проявляться различные интересы и социально-политические ориентации прибрежных и внутренних провинций. Космополитическая прибрежная элита, получавшая прибыль от торговли, была связана с иностранными европейскими державами, и со временем влияние этого союза затмило власть центрального правительства в прибрежных провинциях. Коммунисты высмеивали Шанхай, например, как ”шлюху империализма". В итоге страна рухнула в хаос и гражданскую войну. Иностранный империализм и вторжение вынудили открыть рынки Китая и привели к процветанию, и это процветание дестабилизировало нацию. Неудивительно, что притягательность коммунистической идеологии была наиболее сильна внутри страны, поэтогму революция возникла изнутри. Решение Мао состояло в том, чтобы поднять массовую крестьянскую армию из внутренних районов, ликвидировать коллаборационистов, изгнать иностранцев и закрыть Китай для мира. Китай впал в нищенское равенство. Когда Дэн вновь открыл мировую экономику, он начал с побережья, и в частности с юга. Старая проблема вновь возникла: огромная экономическая напряженность между провинциями и разрушительное воздействие на национальное единство. Побережье интегрировано в мировую экономику и процветает; внутренние районы изолированы и бедны. Побережье имеет вес международной торговли и коммерции за ним; интерьер имеет массу китайского населения (900 миллионов против 400 миллионов на побережье). Внутренние области хотят, чтобы доходы, полученные от побережья, передавались вглубь страны; побережье намерено и дальше получать прибыль. Поэтому центральное правительство должно балансировать интересы внутренних и прибрежных провинций, распределяя плоды экономического роста возможно справедливым образом.
• Зависимость от морской торговли. Богатство всегда было определяющей характеристикой китайских цивилизаций, но исторически это было связано с огромным изобилием природных ресурсов, которыми страна была благословлена. Император Цяньлун из последней династии Цин заявил британскому посланнику: "Наша Поднебесная обладает всем в изобилии и не имеет интереса в продуктах вне пределов своих границ. Поэтому нет необходимости импортировать продукцию внешних варваров в обмен на нашу собственную продукцию." Китай на протяжении большей части своего существования был невероятно самодостаточным экономическим субъектом, и это составляло большую часть его островной внешней политики. Торговля велась с целью приобретения предметов роскоши, а не предметов первой необходимости. Его взаимодействие с остальной частью Восточной Азии, в основном, было связано с имперской дани. Однако сейчас современное китайское национальное государство глубоко интегрировано в мировую экономику и зависит от мировой торговли, в частности, продовольствием и энергией. С 1990-х годов Китай является чистым импортером зерна и нефти и в 2008 году стал чистым импортером угля. По данным Международного энергетического агентства, он станет крупнейшим в мире импортером нефти и газа. К 2040 году на Китай будет приходиться почти 30% международной торговли нефтью и почти 25% торговли сжиженным природным газом на большие расстояния. Никогда прежде процветание Китая не было так неразрывно связано с международной торговлей и так зависело от судьбы и доброй воли других стран. Экономический успех Китая обусловлен его самодостаточностью. Как показал кризис 2008 года, китайская экономика уязвима перед внешними зкономическими трудностями и реагирует на все проблемы, которые влечет за собой участие в мировой экономике. Более того, большая часть этой торговли ведется не по суше, как это традиционно было, а через океаны. Большая часть этой торговли проходит через Южно-китайское море и, в частности, Малаккский пролив, через который проходит около 25% мировой торговли. Это проблематично для страны, которая на протяжении большей части своей истории была сухопутной державой, проявляющей лишь периодический, поверхностный интерес к морской сфере. У него нет прочных, устоявшихся морских или военно-морских традиций и опыта, и для их развития требуется время. Пекин понимает, что его цепочки поставок и морские торговые и коммуникационные линии остаются уязвимыми. Расширение жизненно важных коммерческих интересов за рубежом требует соответствующего военно-морского потенциала для защиты тех интересов, которые Китай все еще развивает. В настоящее время, как бы это ни отрицалось, многие государства Восточной Азии полагаются на военное присутствие США в Азиатско-Тихоокеанском регионе для обеспечения безопасности морской торговли. Торговые пути Китая и доступ к международным рынкам и ресурсам потенциально могут быть перехвачены или нарушены США. Это императив, который, таким образом, побуждает КНР развивать внушительный флот и искать альтернативные торговые пути через свою инициативу "один пояс и один путь", чтобы диверсифицировать торговлю от этой единственной точки уязвимости — морской торговли.
• Береговая линия и Восточно-китайское море. Забота современного Китая о море выходит за рамки экономической безопасности; он также озабочен физической безопасностью центра. Береговая линия и прилегающие моря сами по себе оказались опасными географическими слабостями за последние 200 лет. До сих пор Китай всегда был Континентальной сухопутной державой по своей природе. Внимание государства было в основном сосредоточено внутри страны, на поддержании контроля над периферией, борьбе с варварскими вторжениями и удержании ядра Хань от распада. Торговля велась преимущественно по суше (торговые пути Шелкового пути, ведущие в Центральную Азию и за ее пределы в Персию и на Запад, Гранд-канал Север-Юг). Китай не нуждался во флоте. Действительно, пиратство в Восточно-Китайском море было помехой, и династия Сун действительно разработала впечатляющий флот для использования против Цзинь, но по большей части морское дело было любопытным, второстепенным, отвлечением. Не было никакого серьезного импульса использовать свою морскую мощь для взаимодействия с остальным миром, как это делали европейцы. Флоты строились во времена процветания, а затем сжигались, когда их больше нельзя было поддерживать во время междоусобиц. Для европейских держав морская сфера означала связь с внешним миром, возможность широкой торговли. Для китайцев на протяжении большей части своей истории Восточное и Южно-китайское моря были по большей части просто буферами, а не средой для взаимодействия; береговая линия была стеной. Последние два века показали ошибочность этого предположения: европейские канонерские лодки пробивались в канун 20 века на китайские рынки, захватывая контроль над портами династии Цин; позже Императорская Япония уничтожила молодой китайский флот в море и вторглась через Восточно-китайское море, захватив большие участки прибрежных провинций. Китай на горьком опыте убедился в том, что его береговая линия и прилегающие моря больше не являются безопасными пространствами. Эта физическая, военная угроза безопасности центра страны заметно уменьшилось в последние десятилетия. Вторжение в КНР, даже морским путем, практически немыслимо. Но память о Опиумных войнах и китайско-японских войнах — где вражеская морская сила вырвала контроль над соседними Восточным и Южно - Китайским морями, достигла контроля над береговой линией, вырезала огромные куски прибрежной территории вместе с важными портами и продолжила внутри страны расчленять центр страны и убивать население - все еще сохраняется. В этом контексте и следует понимать восприимчивость Китая к вторжениям и посягательствам на его окружающие моря и береговую линию со стороны
• Замкнутые цепочки островов. В стремлении Пекина развивать военно-морской потенциал он столкнулся с естественным барьером в виде первой и второй островных цепей. Побережье Китая окружено рядом архипелагов, которые могут служить для ограничения роста китайской морской державы. С чисто геостратегической точки зрения эти “островные цепи” могли бы поддерживать сеть военных баз, с которых недружественная иностранная держава (или державы) могла бы проецировать военную силу в Южно-китайское и Восточно-китайское моря, то есть создать морскую Великую стену вокруг китайской периферии. Чтобы выйти в Индийский и Тихий океаны, китайской морской державе приходится сначала проходить через эти географические барьеры. Для иностранных держав, стремящихся сдержать китайскую военно-морскую мощь, островные цепи явлились бы постоянными геостратегическими форпостами - укреплениями, охватывающими Южное и Восточно-китайское моря и западную часть Тихого океана. Между архипелагами существует множество узких проходов, или важных морских узких мест, которые во время конфронтации могут быть заблокированы иностранными державами, разрывая жизненно важные артерии китайской морской торговли. К этим узким местам относятся в первую очередь Малаккский пролив, а также Корейский пролив, Зондский пролив, Ломбокский пролив, пролив Каримата, пролив Балабак и пролив Миндоро. Эта географическая петля на шее китайской экономики стала предметом забот современных китайских руководителей. В настоящее время большинство из островных государств являются союзниками США (Япония, Южная Корея, Филиппины и Таиланд) или в дружеских отношениях с США. Америка имеет стратегические и партнерские отношения в области безопасности с Сингапуром и Тайванем, а Вьетнам в ряде вопросов сближается с Вашингтоном. Островные государства нервничают по поводу китайской напористости в международных водах. Некоторые из них уже размещают американские военные базы, хотя присутствие США в большей степени сосредоточено постоянно в Северо-Восточной Азии. Сейчас Пекин стремится нарушить слаженность азиатских альянсов США и таким образом нейтрализовать потенциально заградительные островные цепи. Будущее смотрится в тумане. Вашингтон может попытаться продолжить свою политику сдерживания Китая, перегруппировывая свои военные, экономические и дипломатические ресурсы и активы в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Государства, составляющие островные цепи, будут играть центральную роль в этом стратегическом взаимодействии.
Послесловие переводчика. Китайцам внешний полицейский в лице США совершенно не нужен. Но сингапурцы, тайцы, вьетнамцы, малазийцы, филиппинцы боятся доминирования Китая, так как все эти страны слабы по сравнению с ним. Тут есть ещё и другая сторона. Китай зависит от торговли. Они одевают и обувают весь мир и являются основными производителями бытовой техники и электроники. Но у этой громадной страны и проблемы громадные. Попробуйте прокормить и обеспечить благополучную жизнь полутора миллиардам человек! Когда граждане сыты, чувствуют улучшение жизни, проблем с управлением нет. А китайцы, в общем, сейчас сыты и очень неплохо выглядят в городах, по крайней мере. И держится это на больших доходах с мировой торговли. Они давно бы применили силу и Тайвань вернули бы под непосредственное управление, но начнется такое! В случае серьезного обострения им будет трудно поддерживать свою внешнюю торговлю и доходы сразу упадут - а дальше думайте сами. Это не шутка при таком населении. Поэтому они действуют постепенно, образно говоря, выталкивая своим громадным весом соперников, если такие находятся, с борцовского ковра.