- Зря вы, мужики, чубы рвёте, - укорил Анатолий. - Большевики и современные демократы пришли к власти под низменными разрушительными лозунгами. Только первые, выйдя из подполья, бросили в народ открыто - грабь награбленное, а вторые, прикрывшись красивыми лозунгами о демократии, шепнули своим - грабь народное, – и, достав бутылку водки с наклейкой «Уссурийская», разлил по кружкам и примирительно сказал: - Я думал, что вы вчера разрядились, а оказывается, что ещё многое недосказали друг другу.
- Потому что нарушили казацкий обычай - нормальная пьянка должна заканчиваться дракой, - шутливо сказал я, посмотрев на Степана.
- С кем драться! Я же здесь один казак! – удивился Степан.
- Для этого мероприятия и одного ершистого казака достаточно, - не согласился я и привел пример: - Поехали мы с товарищем в прошлом году на двухдневную подледную рыбалку на север области. Там жил его знакомый забайкальский казак. Он и приютил нас.
- Синие шаровары с жёлтыми лампасами? - как бы уточняя, спросил Степан.
- Показывал он такие штаны своего деда, который служил у атамана Семёнова, - подтвердил я. - За что мой товарищ шутливо называл его «недобитым семёновцем».
- А знаете, откуда пошли лампасы у казаков? – опять перебил меня Степан.
- Откуда ж нам знать. Мы не казацкого сословия, - ответил за всех Борис.
- За помощь в покорении Казани и Астрахани, Иван Грозный, награждая казаков Донскими Землями и Белым Манычем, в придачу атаманам вручил синее и красное сукно. А у казаков был обычай, по которому всё добытое должно было поделено поровну. Синего хватило на шаровары, а красного досталось по ленточке. Вот и решили они, чтобы виден был царский подарок, пришить эти красные ленточки на шаровары. А при Екатерине Второй лампасы были введены официально. У Донского Войска, Терского и Сибирского – алые, у Енисейского – красные, у Оренбургского – синие, у Уральского и Семиреченского – малиновые, а у Астраханского, Забайкальского, Амурского, Уссурийского и у Якутского казачьего полка – желтые.
- Наших больше, - шутливо перебил Анатолий Степана и, посмотрев на меня, подтолкнул к дальнейшему рассказу начатой истории:
- Ну, и…
- Первый день рыбалки был удачный, - продолжил я. - Больше десятка хороших ленков мы повыдергивали из лунок. Вечером жена хозяина сварила уху, накрыла на стол и, многозначительно посмотрев на выставленные нами бутылки спиртного, ушла на ночёвку к дочери.
Мы с товарищем сидели по одну сторону стола, а хозяин напротив нас. С разговорами «за жизть» мы просидели допоздна. Вдруг наш опьяневший гостеприимный хозяин встал и, с трудом произнеся: «Сколько не сиди, а начинать надо…», опрокинул на нас стол, облив остатками ухи. Я опешил - вели задушевный неагрессивный разговор и вдруг такое! Товарищ схватил его за грудки и получил в глаз. Они стали метелить друг друга кулаками. Я бросился их разнимать и тоже получил в глаз. С трудом мы связали разбушевавшегося хозяина, уложили его на кровать и сами уснули.
Рано утром пришла жена казака. Её связанный муж ещё храпел на всю избу. Она равнодушно посмотрела на него и отметила:
- Хорошо посидели.
- Он всегда такой буйный? – спросил я.
- У казаков обычай - без драки – пьянка никудышная...
Моя история несколько сняла напряженность, и Анатолий предложил:
- Давайте сделаем паузу, выпьем за знакомство, а потом продолжим свои разговоры «за жизть» и оценим произошедшее в стране с нашей народной кочки. За корнем надо выходить с очищенной от злобы душой.
Борис слез с нар, надел тапочки и подсел к столу. Мы выпили и, после непродолжительной паузы, Степан задумчиво сказал:
- Вот ты, Борис, охаиваешь коммунистов, а при них простому народу легче жилось. Я тогда работал шахтёром. У меня для нормальной жизни всё было: квартира, зарплата, дети были пристроены сначала в садик, потом в школу. Тогда работали профсоюзы, заботились о детях, о здоровье граждан. А если что не так то рабочий человек в поисках правды мог дойти и до райкома, а то и выше. Я чувствовал себя нужным человеком и знал, что от моего отношения к труду зависит моё благополучие. А что я сейчас имею? Мою шахту закрыли, и я оказался на улице. Ни работы, ни будущего. И кому жаловаться? Никто нас не слышит!
Поработал я у одного, так называемого предпринимателя, рабочим на стройке и ужаснулся отношением этого бизнесмена к работающим у него людям. Платил гроши, а обращался, как со своими рабами. За малейшее упущение в работе, он лишал их зарплаты или же «выпинывал» на улицу. Не выдержал я этого. Сказал ему в лицо всё, что о нем думаю, и гордо ушёл. А уйти-то было и некуда... Безработица…
- А что ты ещё хотел от современных хамоватых бизнесменов? Они же считают, что главное в жизни больше нахапать, а люди для них мусор, - подчеркнул Владимир.
- В семье не без урода, - огрызнулся Борис.
- Слишком уж их много в вашей семье, - хмыкнул Владимир…
-Прошу дать договорить, - поднял руку Степан, просительно глядя на Владимира. - Уговорил меня брат продать квартиру и переехать к нему, а деньги вложить в его хозяйство. При распаде совхоза, где брат работал, ему выделили семейный пай земли, и сейчас он раскручивает своё фермерское хозяйство. Он мужик честный и работящий. Многие, кто разумно не смог организовать своё дело, передали брату землю в аренду. Сегодня у него более пятидесяти гектаров не плохой земли. Раньше он работал механизатором. За бесценок купил списанную технику и восстановил её. Теперь у него трактор с сеялкой и плугом, комбайн.
Сначала сам трудился, а сейчас подросли сыновья. Один уже закончил сельскохозяйственный колледж и продолжает учиться сельскохозяйственным наукам. Брат никогда не брал и не берёт банковские грабительские кредиты, поэтому и выжил. Занимает у знакомых и родственников. Верит он в будущее небольших хозяйств и считает, что в диком рынке им легче выжить, так как при попустительстве государства цены на сельскохозяйственную продукцию настолько не стабильны, что удручают.
Вот в этом году был неплохой урожай зерна. Так скупают его за такие цены, что даже затраты на его производство не перекрываются. Решили пока не продавать и продержаться за счёт личного подсобного хозяйства. У него несколько коров, куры, свиньи. Есть уже и свои покупатели его натуральной продукции.
- При таком напряженном труде от зари до зари надолго вас хватит? – с ухмылкой спросил Владимир.
- Труд каторжный, - согласился Степан. – Но иначе не выжить.
- Вот именно выжить, - подчеркнул Владимир, - Страх и алчность - главные двигатели при капитализме. А при социализме приоритет был отдан крупным хозяйствам, чтобы люди жили и работали не в хуторах, а в благоустроенных поселках со всеми удобствами, чтобы трудились в радость, с нормальным рабочим днем
- Очень уж затянулась реализация вашего приоритета. Накормить народ и то не смогли, - криво улыбнулся Борис. – Особенно приложил руку к развалу селян Хрущёв. Поделив села на «перспективные» и «неперспективные» он уничтожил таких «неперспективных» сёл почти в два раза больше чем Гитлер во время войны с нами! Помешанный на коммунистической идеи - всё общее - он заставил крестьян последнюю коровёнку тащить в колхоз, обрекая их на голод.
А с Целиной что натворил! Так бездумно распахал вековую степь, что пыльные бури унесли чернозём с полей, превратив их в пустыни. В результате уже в 1963 году своего хлеба не стало. Пришлось закупать зерно за границей. Вместе с тем земля в Центральной России зарастала бурьяном. Если бы он на целинные деньги построил там дороги и дал селянам технику, удобрения, то мы сами экспортировали бы сельскую продукцию. Вот сколько бед принёс селу только один человек под «бурные и продолжительные аплодисменты» коммунистов.
И этот лидер прокукарекал с трибуны партийного съезда, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме! Он, наверное, думал, что достаточно засеять всё кукурузой, и наступит коммунизм.
Ёще в царской России умные головы изучили вопросы развития земледелия в Казахстанских степях, где испокон веков существовало животноводство, и пришли к разумному решению, что в тех суровых климатических условиях, без материально-технической базы, без дорог, не целесообразно заниматься земледелием.
- Хрущев большой вред нанёс сельскому хозяйству, - согласился Владимир. - Слишком уж он торопился с коммунизмом.
- А до моей кочки дошел и такой слух, что целина была прикрытием для строительства космодрома в Байконуре, - заинтриговал Анатолий. - Иностранные разведки долго не могли рассекретить это строительство. Наша пропаганда во всю восхваляла идею освоения целины. Под ее освоение направлялись громадные материальные ресурсы и, понятно, что космодрому они попадали в первую очередь. Может благодаря этому манёвру мы и оказались первыми в космосе?
- ГРУ всей Европы виднее, - рассмеялся Олег.
- Возможна и такая версия, - сказал я. - Хотя известно, что всё тайное со временем становиться явью. Но в данном случае - слишком чрезмерная цена была заплачена за её сохранение! Я тогда жил на целине и своими глазами видел, как вспаривали вековую степь плугами. Первые урожаи были такие, что некуда было девать зерно! Жители тогда поражались бездумному освоению земель. Надо было бы параллельно возводить элеваторы для хранения зерна, хлебоприёмные пункты в хозяйствах, снабжать их техникой и строить ремонтную базу для неё. А при том подходе большая часть урожая погибала. Зерно высыпалась прямо на землю под открытым небом. День и ночь всё трудоспособное население перелопачивало его, чтобы спасти. В урожайные годы зерно привозили прямо с полей к каждому сельскому двору и вываливали на землю.
Ошалевшие от такой государственной щедрости сельчане подумали, что и вправду наступил коммунизм. Они прятали зерно в своих закромах и не знали, куда его девать. Разводили целые стада гусей, кур, свиней! И если были бы цеха по переработке этой живности, то страна ощутила бы отдачу от целины в полной мере. Но это в первые годы. А потом, когда ветры перекачали чернозём с полей, урожаи стали настолько скудны, что в неурожайные годы не могли собрать даже посевной фонд!
- Вот она цена крикливого подхода, а не хозяйственного, увязанного с наукой, - подчеркнул Борис. - Но кто тогда посмел бы сказать Хрущёву о глупости творимого?!
- Опоздала партия с аграрной реформой, - вступил в разговор я. - Отчего и произошел социальный взрыв, приведший к перевороту. На периферии коммунисты в основном были честными. Они не отрывались от нужд народа и в силу своих возможностей и способностей всячески старались решать проблемы. Но чрезмерная централизация всей власти в стране связывала их инициативы по рукам и ногам. А все эти оболванивающие партучёбы уводили от истинного положения дел.
Я тоже жил с зашторенными глазами до тех пор, пока не побывал по туристической путёвке - по пять дней в четырёх европейских столицах стран соцсодружества: Варшаве, Берлине, Праге и в Будапеште. Это было в 1986 году – через два месяца после взрыва атомного реактора на Чернобыльской АЭС. Не партия открыла мне масштабы этой катастрофы, а поляки! И им досталось! Оказывается, полячки в массовом порядке делали аборты, чтобы не нарожать уродов. Полякам не рекомендовалось пить молоко от своих буренок, собирать грибы и ягоды. Какими же благодушными дурочками мы выглядели, когда убеждали их, что опасность от взрыва реактора
преувеличена. Что эти меры излишние и что они поддались пропаганде сил враждебных социализму!
- А сколько своих людей было погублено, из-за трусости руководителей сказать народу правду о последствиях взрыва?! - возмутился Борис.
- Поразило и то, что во всех этих странах полки ломились от продуктов, в то время как за килограммом колбасы перед отъездом в турпоездку я выстоял в Москве длинную очередь, - продолжил я. - В Будапеште один экономист-международник попытался раскрыть мне глаза на происходящее у нас в стране. Впервые от него я услышал термин «нефтедоллар». Он пытался вдолбить в мою коммунистическую голову мысль, что относительное благополучие в нашей стране зиждется на хорошей цене на нефть, но она может резко упасть в цене и тогда нашу экономику ждёт крах. И что только децентрализация экономики, строительство рынка продовольственных товаров сможет спасти нашу страну.
В Венгрии, оказывается, они уже тогда его создавали. Например, рабочие кроме работы на государственных предприятиях, если им позволяли условия, могли вступать в различные кооперативы. Он привёл мне в пример организацию труда в кооперативе по выращиванию свиней. Вступившим в кооператив на льготных условиях продавали поросят, снабжали кормом, обеспечивали ветеринарное обслуживание свиней, потом реализовали мясную продукцию и делились с прибылью. Цены на мясную продукцию были выше государственных, но зато мясо было в магазинах в свободной продаже и ни каких очередей. И чем его больше производили, тем ниже становилась цена.
- Вот это цивилизованный подход! – воскликнул Степан. - А у нас - развалили хозяйства, а организовать их по новому не кому было. Те же хозяйства, кто не поддался развалу, а, разделившись, продолжали работать, как и прежде вместе, выиграли. Особенно те, кто до развала успели у себя создать многоотраслевое хозяйство: мельницы, хлебопекарни, мясные и молочные цеха.
- Такие хозяйства и в наших суровых климатических условиях лучше выживают, но их не много, - согласился я. – А развалились убыточные хозяйства, в которых работали из-под палки. Как-то я встретил знакомого директора такого хозяйства, расположенного в припограничной зоне с Китаем, и спросил: «Как дела?» он обречено махнул рукой и пожался мне:
«У нас условий для молочного производства нет. Коровник стоит на подпорках, котельная еле дышит, в сильные морозы коровы примерзают в стойлах, а мне доводят планы по молоку! Пытаюсь доказать в области, что наше хозяйство надо специализировать на овцеводстве, но там свои планы. И, как только разрешили жителям пограничной зоны ездить в Китай, наши доярки вмиг превратились в коммерсанток. Вывезут оттуда тюки с товаром, у нас продадут втридорога товар и опять за ним. Я умоляю их выйти на ферму работать, а они мне со смехом: «Директор, давай мы тебе будем доплачивать, только ты к нам больше не приставай со своей каторгой». Пришлось коров пустить под нож».
- Вот такой был радостный труд на селе, - хохотнул Борим в сторону Владимира.
- В то время, услышанное от венгра, я принял в штыки: « Это же другой строй – капитализм»! – продолжил я. - Какая разница как вы это назовёте – лишь бы людям жилось лучше, - сказал он мне на прощание.
- Нормальный подход! - оживился Борис. – Венгр оказался настоящим экономистом. Наши враги не хуже венгра проанализировали экономическую обстановку у нас и специально обвалили нефтедоллар, чтобы устроить хаос в стране и скинуть коммунистов, - и показав на Владимира с усмешкой сказал: - Под коммунистические лозунги развалили страну и опять под этим же флагом будоражат народ! Хоть бы название сменили…
- Когда это произошло, - перехватил внимание я, - мне вспомнился урок венгра, и я подумал: «Неужели наши экономисты не предвидели грядущий обвал?». Позже, в одной газетной публикации, я познакомился с откровениями бывшего министра сельского хозяйства Месяца. Он, оказывается, несколько раз докладывал генеральному секретарю Брежневу о критическом состоянии сельского хозяйства в стране и вносил предложения по его улучшению. И каждый раз генсек вызывал министра нефти и газа и поручал ему закупить все необходимое продовольствие для страны за рубежом.
- Кто же мог ослушаться «дорогого Леонида Ильича», - съязвил Борис. - Если бы на его месте был, кто помоложе и поумнее, то он бы давно открыл дорогу рыночной экономике и тогда бы не было бы таких потрясений в стране.
- В то время действительно от личности партийного вожака всё зависело, - подчеркнул я. Когда пришел Горбачев и объявил перестройку в стране, Читинский горком партии возглавил волевой и не глупый лидер Ефремов. Вникнув в критическое состояние изношенных существовавших в городе производственных мощностей по производству молочной, мясной и плодоовощной продукции он схватился за голову. Тогда он произнёс запоминающую фразу: «Пока мы в городе не создадим желудок, - имея в виду перечисленные мощности, - с народом партии невозможно разговаривать».
А чтобы решить эти вопросы необходимо было добиться через центр включения этих объектов в планы работ специализированных проектных организаций, защитить проект в соответствующих министерствах, затем получить подрядную строительную организацию и установить жесточайший контроль за строительством. Эта цепочка - нескольких лет, но этого «будущего», - посмотрел я на Владимира, - у партии уже не было, а её авторитет стремительно падал. Ефремов хорошо знал об этом и как мог давил на руководителей «городским желудком».
До прихода Ефремова в области уже было создано Агропромышленное плодоовощное объединение, включившее в себя несколько специализировавших на выращивании овощей совхозов, тепличный комбинат, небольшой цех по переработке плодоовощной продукции и плодоовощную базу. Оно было создано в ходе начавшейся, и так запоздавшей, перестройке в сельском хозяйстве. Я понимал, что за такими объединениями будущее, поэтому, когда мне предложили в нем должность заместителя начальника по строительству, без колебания согласился.
- Партия сделала правильные выводы из допущенных ошибок и изменила структуру управления сельским хозяйством в областях и в стране. Были созданы Агропромышленные комитеты в областях, республиках и единый такой комитет в стране. Центр передал им многие свои функции, что в будущем позволило бы резко поднять сельское хозяйство, если бы пришедшие к власти «прихватизаторы» всё не разрушили, - горячо поддержал мою точку зрения Владимир.
- Да, были созданы, - согласился я, - но чтобы они эффективно заработали, им нужна была мощная производственной база, а для её создания опять-таки не хватило того же «будущего». Например, что представляли тогда у нас в Чите плодоовощная база. - Это несколько хранилищ второго хлеба-картофеля. В них не было создано нормальных условий для хранения плодоовощной продукции. Осенью их спешно загружали контейнерами с плодоовощной продукцией, где она без созданного необходимого для её хранения микроклимата загнивала. Потом горожане в принудительном порядке всю зиму перебирали её и большую часть, выращенную селянами с таким героическим трудом, выбрасывали. Такие хранилища были прозваны у нас - гноилищами.
- Не только у вас, а вся страна копалась в таком же гнилье, - хохотнул Борис и сказал в сторону Владимира, - Вот такие вы и были хозяева. Всё плановое - планы по загрузке хранилищ и планы по её загниванию. Такие планы в итоге и вас сгноили…
- Тогда в журнале «Сельское строительство», - спешно перебил я Бориса, чтобы не дать вступить в полемику набычившемуся Владимиру, - я почерпнул информацию о том, что в г. Курске построено новое картофелехранилище - с бункерным способом хранения по проекту ученого из г. Орла Сергея Павловича Екимова. В таком хранилище картофель прекрасно хранится весь год, сообщалось в журнальной статье, и горожане освобождены от унизительного труда – переборщиков гнилья.
Попытался я просветить о новом хранилище начальника нашего объединения, но он отмахнулся от меня, так как шёл очередной напряжённый период заготовки овощей на зиму для горожан и он весь был поглощен заботами о выполнении плана загрузки хранилищ.
Но идея построить такое же хранилище в г. Чите меня захватила, и я рассказал об этой статьё знакомому работнику облисполкома. Тот заинтересовался и предложил начальнику объединения послать меня к ученому в Орёл для изучения опыта. Начальник ослушаться не посмел. Командировал меня и директора плодоовощной базы в Орёл. О таком попутчике настоял я, потому что директор был родом из Орла
Екимов встретил нас без восторга, так как после публикации в журнале к нему повалили гонцы со всех концов страны с просьбой оказать техническое содействие. А что он мог? Его проект был экспериментальный. В ходе его реализации требовалось по ходу вносить разные изменения и его личное присутствие. Разработанных рабочих чертежей в законченном виде тоже еще не было. Только технические наброски. С учётом всего этого он сначала отказал нам в сотрудничестве. Выручил директор базы. Когда Сергей Павлович узнал о том, что директор земляк, то сделал для нас исключение и согласился оказывать нам всякую поддержку.
Сначала мы съездили в г. Курск на действующее хранилище, построенное под техническим руководством Екимова. Увиденное нас поразило! Хранилище представляло собой огромный вытянутый бункер. Он почти до верху было загружен картофелем. Причём, загрузка осуществлялась через верхний транспортёр с наклонной частью. Предназначение наклонной части было в том, чтобы картофель не сбрасывался в бункер, травмируясь, а скатывался по ней. Как только с помощью наклонной части насыпался бурт, дальше загрузка шла без неё. Наклонную часть транспортёра заменял откос бурта, по которому картофель, скатываясь, постепенно загружал всё хранилище.
После загрузки, через распределительную вентиляционную систему под бункером, подавался несколько дней воздушный поток с лечебной температурой, а после чего с температурой оптимальной для длительного хранения.
- А если картофель начнет гнить, как перебрать такую массу! – воскликнул тогда наш директор базы.
- По длине бункера стоять термодатчики, - пояснил Якимов, - и когда они просигнализируют о повышении температуры на каком-то участке, как признаке загнивания картофеля, то внизу в этом месте открывается днище бункера и картофель поступает по транспортерам в цех сортировки, где его перебирают, моют и в первую очередь отправляют на реализацию. Для этого нужны постоянные рабочие до двадцати человек.
- Как просто и экономично! – воскликнул наш директор базы. - А мы всю зиму переставляем контейнеры в контейнерных хранилищах и издеваемся над горожанами, заставляя их перебирать гнильё.
- Странно, - удивился я. – У вас в Орле головной институт по картофелю и до сих пор не разработан типовой проект с вашей технологией.
- Я работал в этом институте. И, когда предложил им свою идею, меня высмеяли и уволили?
- Почему?! – в один голос воскликнули мы с директором.
- Потому что там держали всё в своих руках авторы контейнерного способа хранения. На этом они заработали ученые степени и почет. И вдруг, какой то инженер захотел перейти им дорогу. После увольнения, я обратился с письмом к председателю облисполкома, в котором внёс предложение построить экспериментальное хранилище в нашем городе по моему проекту. Он наложил резолюцию «Прошу рассмотреть» и отправил письмо своему заму. А тот, получив от руководства института отрицательную характеристику моему проекту, отправил мне ответ о нецелесообразности строительства такого хранилища.
- Вот они истоки коррупции, - злорадно произнёс Борис.
- Тогда я внёс такое же предложение Курскому облисполкому, - продолжил я рассказ Екимова. - Там ухватились за него, и в результате было построено это хранилище. Когда в печати пошли хвалебный отзывы о моем хранилище, председатель нашего облисполкома, пригласил меня к себе и пожурил: «Не патриот вы, Сергей Павлович, нашего города…» - Я усмехнулся и показал ему отписку на моё предложение. Он извинился и дал такой нагоняй своим чиновникам, что те трусцой забегали вокруг меня. И сейчас строиться такое же хранилище и у нас, - закончил свой рассказ Сергей Павлович о трудностях прохождения передовой идеи через бюрократическую систему.
О результатах своей командировки мы с директором базы доложили на совещании у Ефремова. Туда были приглашены руководители проектных и строительных организаций, от которых зависела реализация проекта. С помощью основных чертежей, которые нам передал Сергей Павлович, и эмоциональных личных рассказав директора базы и моего о новом хранилище, мы убедили всех присутствующих о целесообразности строительства такого хранилища в г. Чите.
- Как это сделать быстро? – спросил у меня Ефремов.
- Прежде всего, надо разработать проект, добиться включения этого хранилища в план, разместить по нему через комплектующие организации технологическое, электротехническое, сантехническое оборудование и автоматику, а потом включить в план подрядной организации и построить, - кратко изложил я всю взаимосвязанную цепочку в строительстве, существовавшую в то время в агрокомлксе по объектам такой стоимости. - И если это делать быстро всем участникам этого проекта, то, на мой взгляд, уже через год можно приступить к строительству.
При обсуждении выяснилось, что проектировщики без разрешения Госстроя не имеют права разрабатывать такой индивидуальный проект, а чтобы его получить потребуется не мало времени. От этого пути, как тупиковом, я сразу предостерёг, так как без положительного заключения головного по картофелю Орловского института, о котором нам рассказывал Сергей Павлович, разрешения Госстроя не будет.
- А как же в Курске построили без разрешения Госстроя? – спросил Ефремов.
- Замаскировали под реконструкцию с технологическим перевооружением, - пояснил я.
- А нам кто мешает это сделать? – задал вопрос Ефремов, но четкого ответа от проектировщиков не получил и дал неделю для изучения вопроса и внесения конкретных предложений, предупредив, что вопросы строительства этого хранилища он возьмёт под личный контроль.
Мне было поручено передать в институты все чертежи, которые мы привезли с собой, и возглавить подготовку конкретных предложений. Обошёл я все эти институты, но ни один из них не взял на себя ответственность за разработку такого индивидуального проекта, ссылаясь на отсутствие нужных специалистов.
В это время только зарождались кооперативы. Налогообложение было минимальное. И у меня возникла идея создать свой проектный кооператив. Начальник объединения поддержал идею, согласовал с Ефремовым, который тоже одобрил и помог в его быстрейшей регистрации. И вскоре у меня были соответствующие документы, по которым я изготовил печать и открыл расчетный счёт. Составил договор на проектные работы по действующим расценкам, и после получения аванса выехал к Екимову в Орёл.
Сергей Павлович удивился моей оперативности. Мы с ним определили круг специалистов необходимых для разработки рабочих чертежей хранилища, с таким расчётом, что привязку на месте этого проекта: генеральный план, подключение к инженерным коммуникациям и смету я выполню нашими институтами по договору субподряда. Заключил я с этими специалистами, включая и Сергея Павловича, как автора проекта, трудовые соглашения и, вернувшись в Читу, сразу же перечислил им на сберкнижки аванс. Только тогда они поверили и, как говорил Горбачёв, – процесс пошёл.
Вскоре проект был готов. А дальше под давлением Ефремова областной Агрокомитет включил его в план строительства, что давало право на централизованную комплектацию всем необходимым через различные организации этого профиля Агропрома СССР. Эта годами отработанная система комплектации строек работала эффективно. Она держала связь со всеми заводами, расположенными на территории СССР и за небольшие проценты стройкам поставлялось все необходимое. С распадом СССР всё рухнуло. И в стране начался хаос, а чековая приватизация стала добивать производителей продукции. Как грибы стали расти посредники и коррумпированные схемы
Простой народ, оскорбленный талонной системой распределения, глубоко не вникал в суть происходящих перемен в стране, не увидел перемен к лучшему и позволил разбушевавшимся демократам и КПСС отстранить от власти, и расстрелять Верховный Совет.
А ведь перестройка народного хозяйства с подключением таких кооперативов, которые создавались бы на научных достижениях и на честном труде, а не на воровских схемах, а также децентрализация управления, с передачей многих полномочий центра на места и превращения трудящихся в настоящих собственников своих предприятий, возможно и сделали бы экономику более эффективной. И, конечно же, прежде всего надо было бы очень жестко пресечь, так называемое крышевание этих предприятий бандитскими группировками, и повысить ответственность чиновников за настоящую перестройку народного хозяйства.