В памяти всплыла картина из очень давнего прошлого. Дело было солнечным летним днем. Уже и не вспомню, что за нужда занесла меня тогда на оптовый рынок, где иногда по выходным дням можно было застать не только продавцов всего на свете, но и более колоритных и редких персонажей.
Один раз это были кришнаиты. Сидели себе кучкой и, покачиваясь в такт аккомпанемента, хором выводили какой-то свой религиозный напев. Получалось, кстати, вполне неплохо. Особенно старался паренек с круглым, как мяч, барабаном, звучание которого зависело от места, по которому парень стучал пальцами или ладонью. Больше всего, помню, этот момент меня и заинтересовал. А основную мелодию стройная миловидная женщина в белой накидке извлекала из небольшого клавишного инструмента, напоминавшего обычный синтезатор, только к нему еще был приделан мех, словно у гармони. Одна рука женщины этот мех равномерно качала, вторая же вполне профессионально выводила мелодию, затейливо гуляя по клавишам.
В другой раз это были простые ребята, под терзание двух гитар слаженно выводящие песни Кипелова. «Штиль» я услышал еще от остановки, метров за тридцать, а на обратном пути вполголоса подпел парням «Беспечного ангела», попутно бросив в лежащую рядом панаму всю извлеченную из карманов мелочь.
А вот тот день запомнился и сохранился в памяти как видеозапись.
Ребята в камуфляже. Один за синтезатором, причем в инвалидном кресле, одной ноги у него не было. Второй с электрогитарой. Перед обоими микрофоны, все подключено к аппаратуре; небольшая колонка выдает на удивление чистый и четкий звук.
«Афганцы» - мелькнула мысль. Иногда их тоже можно было увидеть на улицах города. Тоже, кстати, пели здорово. Но здесь мое внимание привлекли награды, в гордом одиночестве висевшие над левыми нагрудными карманами потрепанных пятнистых курток. Капля крови на ярко-голубом фоне, и все это вписано в стилизованный крест. Нечасто увидишь вот так запросто Знак ликвидатора… Поневоле я остановился, забыв про свои дела. Еще один пожилой мужчина стоял недалеко, держа за руку, судя по всему, внука. Указывая на этих мужчин рукой, он что-то вполголоса рассказывал мальчику. Тот смотрел и слушал не перебивая.
А ребята тем временем, закончив колдовать со своей аппаратурой, запустили очередную «минусовку». Быстрый ритм ударных захватил мое внимание с первых тактов. Сидящий в кресле мужчина придвинулся к микрофону и запел:
В город съехались люди мотыльками на свет.
Экспонаты на блюде, только города нет.
Неживые пейзажи за забором ветвей.
И мерещатся даже в окнах лица людей.
Вот если честно, я просто не ожидал услышать когда-либо эти стихи, переложенные на песню! С творчеством их автора я был неплохо знаком, несмотря на то, что лично никогда с человеком не встречался. Так или иначе, мне было очень приятно, что хоть кто-то претворил мои невысказанные идеи в жизнь и придал этим замечательным строкам новое звучание.
Пока я стоял, приоткрыв от изумления рот, вступила гитара, а солист продолжил :
Тополя вырастают в середине двора,
Где уже не играет в быстрый мяч детвора.
Так хрустит под ногами жизнь разбитая тут.
И теперь мы не сами выбираем маршрут.
Голос второго исполнителя оказался более грубоватым, с чуть заметной хрипотцой. Да и пел человек не так легко, как его товарищ. Но как он вкладывал душу! Еще несколько человек остановились послушать.
Кто дозиметром мерит изувеченный фон,
Кто-то искренне верит в то, что все это – сон.
Кто-то в позе героя снимок делает свой,
Чтоб во время застолья доказать, что герой.
В его словах словно звучала затаенная обида. Впрочем, если эти ребята были ТАМ – а они ТАМ однозначно были! – лично я считаю, что есть у них причина огорчаться на поведение нынешней молодежи, которая во всем видит если не элемент И.Г.Р.Ы. , то уж точно не трагедию мирового масштаба. А мотив тем временем изменился, стал распевным, лирическим, словно журавль в небе:
Как-то хочется очень здесь побыть одному
И спокойно послушать пустоты тишину.
Очень хочется крикнуть: « Я еще не забыл!»,
Чтобы эхо услышать: «Был! Я помню, что был!»
Это прозвучало словно сокровенное желание, которое еще не скоро осуществится. И вновь жесткий напористый ритм, и снова гитарное соло, от которого, казалось, сердце замерло в груди, а к горлу подступил комок. А голос солиста словно на пределе:
В город съедутся люди, и сомнения нет –
Здесь опять город будет…
Двойной удар бас-бочки, словно стук гигантского сердца, обрывает музыку, и в наступившей тишине:
… Через сто тысяч лет.
(слова В.Малышева)
Шум города словно куда-то ушел, отдалившись. Я стоял и молча смотрел на этих мужчин сквозь навернувшиеся на глаза слезы. Просто не было слов. Никто из остановившихся не уходил, напротив – люди, проходившие мимо, тоже стали останавливаться.
Парни не заставили себя долго ждать. Несколько манипуляций с аппаратурой, руки на клавиши, и над притихшими людьми зазвучало вступление, чем-то напоминающее «Зимний сад» Глызина. Прикрыв глаза, его напарник запел:
Осенняя листва впечатана в асфальт
Размытыми тонами наважденья.
Меня отсюда много лет подряд
Не отпускает Зона отчужденья.
Холодные дома глазницами окон
Глядят вокруг в осенние просторы,
Царит повсюду времени закон
И разрушает ветхие опоры…
Ритм-секция - ударные и бас - подхватывает и оттеняет мотив, а песня продолжается:
Бредут дворами жизни миражи
В свои когда-то бывшие подъезды.
Зеленый мох на площади лежит,
Где отмечали праздники и съезды.
Мне кажется, сегодня в медсанчасть
Пожарные на миг вернутся чтобы
Передохнуть какой-то лишний час
И подобрать оставленные робы…
Я не плачу. Просто спазм схватил меня за горло, и я не могу вымолвить ни слова. А слезы в глазах… Так это из-за ветра… И потому, что я не моргая слушаю. По-моему, я даже не дышу. Просто гитара поет о чем-то печальном и высоком, словно небо над выжженной пустошью. Хотя, почему же «словно»? А музыка, словно поднимаясь выше и выше, не отпускает, все набирая силу. Сидящий в кресле парень своим чистым и высоким голосом подхватил ее:
Вокруг живой, хотя и ветхий мир,
А память, как и жизнь, материальна.
Я чувствую, что из пустых квартир
Она на жизнь глядит многострадально.
Осенний лист под тяжестью дождя
Свое увидел в луже отраженье.
Внезапно музыка на пике оборвалась. И уже негромко, сдержанно под негромкие узоры клавишных:
А рядом с ним стоял промокший я,
Один. В обнимку с Зоной отчужденья.
(слова В.Малышева)
Каюсь, на большее меня не хватило. Какие там дела?! Я подошел к ребятам, которые готовились к следующей песне и спросил:
- Парни, вы с автором этих строк знакомы?
- Лично – нет. Но есть разрешение, если что. А что такое?
- Нет, ничего, ребята. Все в порядке. Просто я этого человека немного знаю и знаком с его творчеством. Уверен, если бы он сейчас был здесь, ему бы точно понравилось! Кстати, вот один адрес, - я на обороте какого-то листка нацарапал карандашом адрес сайта, который объединял людей, живших в том Городе. – Там очень много людей и информации. Загляните, как время будет!
Парень в очках заглянул в листок:
- Ага.. А я даже, по-моему, знаю этот сайт, давно не заглядывал. Спасибо, что напомнил. Неплохой, кстати, ресурс.
- Спасибо вам, парни! Вот, держите, - я вкладываю в его нагрудный карман деньги, без счета вынутые из бумажника. – Просто спасибо! И дай вам Бог здоровья и справедливости!
- А вот за это отдельное и особое спасибо! – улыбнулся мне второй. – Справедливость вещь нужная, видно, на всех не хватает!
- Погоди-ка! – от стоящих слушателей отделился солидный дяденька в очках и хорошем пальто. Он на ходу достал свой бумажник, тоже оттуда выудил отнюдь не мелочь и протянул ребятам: - Держи! На доброе дело никогда не жаль.
Он повернулся к толпе людей и громко произнес:
- Давайте, ребята, кто сколько может! Это не шарлатаны, они мир в свое время от большой беды спасали! Кто сколько может!
Пока люди, хоть и не торопясь, но понемногу подходили и бросали деньги в стоящую рядом коробку, я повернулся к парням:
- Еще раз спасибо за песни, слов нет как здорово получилось! Будете в Городе, передайте ему привет. Если не сложно, пожалуйста.
- Не знаю, - покачал головой колясочник, - Я туда, пожалуй, больше не ездок. Хватит и того, что было!
- Ладно, не важно. Еще раз спасибо и берегите себя!
Я повернулся и пошел, не оглядываясь. Больше я тех ребят никогда не видел. Даже не знаю, где они сейчас и что с ними. Вот уж действительно, встреча так встреча!
Хотя, казалось бы, с чего мне воспринимать все настолько близко к сердцу? Да, на тот момент эта беда не затронула ни меня, ни моих родных. Разве что потом…
А что это меняет? Людское горе, разрушенные судьбы и потерянное здоровье – все это говорит само за себя. Про навсегда покинутую родину или любимый дом и вовсе что говорить? И от того, как все это воспринимать, наверное, и зависит, насколько ты можешь считать себя человеком. Видимо, мое воспитание - спасибо родителям – все же было правильным, поскольку «забыть и забить», как у многих практикуется, не получалось всю жизнь. Не та это тема, чтобы забывать, не та…
Продолжение - http://www.proza.ru/2018/09/10/1552