Опять бобик сдох

Марина Леванте
   Он круто подкатил к месту встречи на  шведском «Саабе» чёрного цвета, больше напоминающего цинковый  гроб, вышел, оглянулся   по сторонам, сделал привычный жест рукой, пригладив свой ещё чёрный чуб,   и целеустремлённо  двинулся вперёд,  навстречу  своему  счастью, будучи романтиком до кончиков своих ухоженных  ногтей.

Его ждала новая встреча,  новая  любовь, чувства, встречи и расставания, в общем,  всё было,  на самом деле,  как всегда, до банальности обыденно и пошло.

И Эдди привычно вручил своей будущей любови цветок, называющийся розой, вялый бутон которого   сидел на короткой игольчатой ножке, словно гриб-боровик, выросший и скисший по осени, так никем и не сорванный.

А Алиса не заметила ни второсортности,    несвежести вручённого ей букета, ни пошарпанности костюма, надетого на мужчине, весело и озорно взирающего на неё, который к тому же,  успел сделать   ей пару комплиментов, как и полагалось в таких ситуациях, глянув в огромные синие глаза девушки, в которых светилась надежда на  светлое будущее, вера в людей, в настоящую любовь и преданность, и в которых не было ни толики разочарования жизнью, и,  увидев весь этот набор, означающий наивность и неопытность, разлился   соловьём, назвав  её глаза синими озёрами.

      Собственно,  с этого момента всё и началось.

Потому что Аличка,  только-только расставшись с Лёшей,  помнила ещё запах его вечно немытого тела, который напоминал ей запах какой-нибудь  конюшни, вечные рассуждения на темы  сути бытия, ничего не означающие и абсолютно, так как весь смысл жизни Алёши заканчивался в том месте, где заканчивались  у кого-то деньги, на которые он положил глаз, короче он был меркантилен до чёртиков, к тому же редко мылся, а тут,  этот  юрист, как он представился, от которого пахло дорогим одеколоном,  и на котором  были надеты не старые замызганные штаны,  а костюм, всю обшарпанность которого  Алиса даже не  замечала,  и на шее у него был повязан настоящий галстук, а не ковбойский красный  платок    из 19 века, когда это было актуально, в общем, он не выглядел    как рыцарь с реконструкций,  он им и был, настоящим рыцарем, держащим  в руке одинокую розочку и поющим дифирамбы на темы  голубых  озёр,  в которых он бы хотел  потонуть,  искупаться и вовсе из них не вылезать.

Как оказалось позже, это был не весь его репертуар, который он исполнял все последующие четыре года их свиданий, в его арию вечного романтика и  Дон Жуана  входили ещё несколько  жизнеутверждающих тезисов, с которыми он  никогда не расставался, что означало:
 
Первое —   у него глаза,  как у  желтоглазого тигра.

Второе —    его раньше звали Чертёнок Эдди, но это  когда он  был молод, а сейчас  ему  37,  и он тот желтоглазый тигр.

Третье —    это третье  охранное отделение, в котором он работал юристом, правда, как потом выяснилось, всего лишь полицейским из отдела  экономических преступлений,    но он упорно продолжал   ассоциировать  себя  с царской Россией,  видя именно там  свои корни, хотя на дворе был 20-й  век и это  была ещё даже  не  современная Россия, а так, теперешние воспоминания  о прошлом.

Четвёртым пунктом шло —    он читал Лавкрафта.

Затем  —    его  многочисленные байки о своих бесчисленных  подвигах полицейского-следака.

 И завершал этот не очень длинный  список   бобик, который опять сдох, что означало на сленге чертёнка Эдика,  что его потенция  закончилась, и говорить больше не о  чем.

Потому все четыре года он и говорил только на эти темы, слово в слово проговаривая  свои тезисы, и неизменно заканчивая   последним, где  его бобик   опять или как всегда, что было вернее, сдох.

В общем, значило это одно, что был Эдуард занудно постоянным, что даже в постели придерживался,  можно сказать,  своих тезисов, то есть был не интересен по всем статьям и всем своим трём позам, ибо даже с боку на бок у него перевернуться не получалось, и он, каждый раз привычно вздыхал, с сожалением говоря,  что не читал,  как видно,  Камасутру, вот потому,  к тому же и бобик его опять сдох.

Но главным его и самым лучшим качеством было умение  виртуозно лгать, то есть,  попросту  говоря, основной чертой его натуры была  лживость, с неё он и начал свои романтические отношения с Алей, сказав ей, что юрист, оказавшись на самом деле, простым  полицейским, почти копом.

Потом ещё долго, пока ухаживал за девушкой,  в глазах корой так и светилась ещё надежда на лучшее и на  таких же лучших людей, рассказывал, как одинок, он же желтоглазый тигр, на самом  деле,  походя больше на Винни Пуха, своим неуклюжим квадратно-круглым   туловищем, хоть и затянутым  в костюм. А лицо этого Винни Пуха вечно  было каким-то опухшим, будто его покусали пчёлы, на главное достоинство которых,  мёд,   он покусился.  Но он не был настолько уж, одинок, у него была жена и сын, и ожидалось ещё  прибавление в семействе, о чём Чертёнок скромно умолчал, предпочитая действовать по своей обычной  схеме обиженного и покинутого всеми романтика, и  вот,   наконец-то нашедшего искомое им  счастье, которое он искал столько лет, так тщетно искал, и вот почти откопал,  почти   ископаемое в лице очередной женщины, которую он сейчас  полюбит.

         А Аля верила, её молодость на фоне возрастных издержек Лёши-ковбоя позволила оставаться  рядом с ним и с его немытым, вечно дурно пахнущим  телом,  целых семь лет, ей казалось, она так уверяла себя, доказывая себе самой,  что любит его, немытого и грязного, сибарита в душе, но не на  деле, у которого в конце- концов,  откуда не возьмись,  нарисовались  ещё какие-то девушки, хотя он по-прежнему,  продолжал испытывать нежные чувства к молоденькой Але, верящей в настоящую любовь, и снова верящую своему  новому ухажёру, сбившего её с толку не только той разницей между собой и ковбоем, но и чувствами, в которых он успел признаться ей, красиво ухаживая,   и она тоже полюбила его, наивная    женская  душа, вечно жаждущая ласки  и мужского верного и преданного  плеча.

          И с тех пор, все четыре года,  она выслушивала его краткие тезисы, в конце которых вечно выскакивал его подохший уже бобик, у неё не было сил, как и прежде, расстаться, этот чёрт, на самом деле, а не чертёнок Эдди в образе покусанного пчёлами Винни Пуха, тоже был гораздо старше неё и тоже умело навешивал байки не только про свои полицейские подвиги, но и когда, наконец, признался в том, что не просто не свободен, сказав  «живу с женщиной», не назвав даже  ту женой,  а ещё и  состоявшийся отец, то плёл уже  про то, как уйдёт из семьи и окунется в эти огромные наивные голубые озёра навсегда, нужно только, чтобы, вот,   сын подрос, о втором ещё не родившемся,  он  всё так же  скромно и подло молчал.

Плёл басни и не замечал, как цвет этих глаз, в которых он мечтал искупаться и остаться там навсегда,   менялся, как мрачнел и как становился почти непроницаемым, как исчезала из них надежда на лучшее, на любовь и верность, на всё то, что увидел этот ушлый Винни Пух в этих озёрах при их первой встрече,  всё продолжая  носиться со своими жизнеутверждающими тезисами, вечно заканчивая их тем бобиком, который тоже вечно сдыхал, как надо было менять позу.
 
        Но на самом деле, однажды всё же  сдохли их отношения, оставив почти навсегда не только в глазах, но и в душе   Али неизгладимый отпечаток подлости и предательства, так же  дурно пахнущий, как и  тело её первого мужчины-ковбоя. Потому что разницы, как показала практика,  между ними обоими  не было никакой, оба оказались грязными, оба,  пусть и в разные жизненные периоды, но отбили у девушки охоту надеяться на что-то лучшее в этой жизни, в которой, почему-то больше таких чертей- Винни пухов с ковбоями, чем просто нормальных мужчин, не считающих, что в их мужские обязанности входит  изменять своим любимым, потому что,  на самом деле,  они их никогда и не любили, вечно оправдывая свои походы налево какими-то особенностями  мужской натуры.

     Как и Аля, которая сумела  спустя  годы,  признаться самой себе,  в том, что  не было  это любовью, её чувства,  ни к первому,  ни ко второму, было  просто увлечение, влюбленность, которую она не просто приняла за настоящие чувства, но ещё и пыталась внушить сама себе, что это и есть та настоящая любовь, которая не подразумевает никаких мужских особенностей, означающих любовь   ко многим, а не к одной.

     Потому что,  когда любишь человека по-настоящему, то любишь его всего и целиком, а не по частям и  не местами, желая восполнить с помощью других, что-то не хватающее тебе в нём, которому признался в любви, но ошибся,  а  значит, и  не любил.

     И  когда любовь не  становится привычкой,  и потому не  сдыхает,  как чей-то бобик, который опять сдох только потому, что позу поменяли…  подыхают чувства, ещё только зародившиеся и не оформившиеся во  что-то большое и важное, и главное, уже никогда не станут тем, о чём многие мечтают, потом обманывают себя, живя годами с   нелюбимым человеком,  думая, что это и есть   та самая всепрощающая любовь, когда принято прощать измены, которые нарушают гармонию природы, гармонию чувств и отношений  между мужчиной и женщиной, потому что,  получив предательский удар  один раз, и поняв, что больно, больше уже не захочешь испытать такую же  боль, если только не мазохист, и не любишь наслаждаться  собственными страданиями,  и потому больше уже не  захочешь броситься в омут с головой, называемый директорией любви, оставив свои мечты о светлом будущем в глубоком  прошлом, чтобы не было больше тёмного настоящего, украшенного разными подыхающими бобиками, вовсе не означающими чью-то закончившуюся физическую  половую  потенцию, а нечто    другое,   что гораздо и   намного  страшнее, то,  что познала Аля, в начале своего жизненного пути, ставшего её горьким опытом.

07/09/2018 г.
Марина Леванте