Посреди океана. Глава 125

Кузьмена-Яновская
И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоём и будешь есть прах во дни жизни твоей.
И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем её; оно будет поражать тебя в голову, и ты будешь жалить её в пяту.(Быт.3:14-15)

По мнению большинства авторитетных церковных толкователей, ползание змея на чреве не являлось чем-то новым для него, каким-то чудом, а составляло природное его свойство. Но прежде это свойство не имело никакого особенного значения, и только после проклятия Бога оно становится символом унижения и отвращения к его носителю. Якобы
принуждением к хождению на чреве и питанию прахом Всевышний наказал тем самым змея.

Но как же тогда он вообще оказался в раю посреди Эдема?
Если учесть, что рай - это не земная обитель и не небесная, а состояние души - наивысшее духовное блаженство, истинное возвышенное счастье, и Эдем - символ вдохновенного творческого созидания... то что вообще там делал змей - ползучее пресмыкающееся хладнокровное существо?

Если вспомнить, что душа человека, "вдунутая" в него Богом из "пара" - из скопления  разных духов над землёй, как результата освобожденной жизненной энергии умершими телами многих поколений первобытных людей: сгустки духовной энергии в виде божеств, богов, идолов, всяких нежитей, нечистей и потусторонних сил, которые властвовали над живыми и которым те поклонялись...
И ведь был такой Змей Горыныч - огнедышащий дракон, имеющий несколько голов, представитель злого начала в русских народных сказках и былинах. В славянской мифологии встречается он как смок, змий, змей. Горыныч жил обычно в горах, нередко у огненной реки и стерёг"Калинов мост", по которому попадают в царство мёртвых. Тот мифический персонаж имел когтистые лапы, длинный хвост с шипами и крылья, позволяющие ему летать повсюду.
Змей Горыныч был неуязвим и потому практически непобедим. Но существовало
одно-единственное место, благодаря которому можно было его уничтожить - маленький участок чешуи рядом с головой. Если попасть в это место, то голова исчезает, однако тут же возникает новая. И уничтожить Горыныча можно было только отрубив ему все головы одновременно.
Ещё одним слабым местом змея являлись его детёныши. Они были беззащитны, но ровно до тех пор, пока чешуя не начнёт каменеть.
Вокруг горы или пещеры, где он обитал, всё было безжизненно и мёртво: трава не росла, птицы не пели, животные обходили стороной. Сам же он проживал в палатах из злата и серебра; согласно былинам, змей держал в страхе царей и правителей, собирая с них дань и купаясь в роскоши.

Символичность образа Змея Горыныча многогранна в русской мифологии.
Во время появления этого существа русскую землю терзали войны и набеги кочевников. История появления сказаний о Змее Горыныче берёт начало при язычестве. Славяне,
жившие на севере, поклонялись некоему змею как божеству, принося жертвы. А для
южных славян он был демоном.
Иначе говоря, в образе змея слились понятия вселенского зла и противопоставления добру; смерти, войны и разрушения; а также тирания власти и неправедное богатство.

Основным занятием Горыныча, согласно легендам, было уничтожение: он сжигал деревни
и города, брал заложников и пленников, заставлял платить дань, внушая страх смерти.
В таком образе он выступал, как враг-захватчик. Символом многоликости зла являются многочисленные головы змея. А борьбу добра и зла изображали сражения с ним богатырей, встающих на защиту своих земель и невинных девушек, которых змей требовал приносить ему в жертву.

В мифологии разных стран образ змея ассоциировался с другими чудовищами. Например,
в мифах про Геракла описывалась Лернейская гидра: змея с семью и более головами, изрыгавшими пламя и выраставшими вновь на месте срубленных. Геракл уничтожил её в бою, также как русские богатыри побеждали Горыныча.
Существуют теории, что змей мог существовать в действительности. И связывается это порой с понятием рептилоида, либо гуманоида и змея в одном обличии. Будто бы он мог превращаться в человека, чтобы очаровывать пленниц, а затем уничтожать их. Предположения о существовании рептилоидов выдвигались не раз.
Существует версия, что Змей Горыныч как раз-таки и был рептилоидом.
В сказаниях древних греков основателя Афин Кекропа называют наполовину змеёй, наполовину человеком.
Когда-то рептилоиды пытались покорить землю. Но не успели. И всё же смогли передать немало своих знаний народам Индии и Китая, где змей до сих пор почитают особо.

Прокляв змея, отринув его на землю из рая и принудив его всегда "ходить на чреве", Господь определил его в пресмыкающиеся.

Пресмыкающиеся (рептилии), класс позвоночных животных, первые настоящие обитатели суши. Их предки произошли от древних земноводных - стегоцефалов, существовавших
более трехсот миллионов лет назад. Они покинули водную среду и приобрели две
важнейшие особенности: жесткую, сухую кожу из роговых щитков или чешуй и
способность откладывать яйца в плотной оболочке. Такие качества наряду с совершенными почками и переходом на исключительно лёгочное дыхание позволили пресмыкающимся расселяться везде, независимо от близости водоёмов и увлажнённых мест обитания. Представители семнадцати отрядов этого класса жили в земле, в пресной воде, бороздили моря и океаны, носились в воздухе. Среди них были самые большие за всю историю
жизни на земле наземные животные - до тридцати пяти метров длиной и массой до пятидесяти тонн. Из-за изменения климата тринадцать отрядов вымерли полностью и сохранилось всего четыре отряда: клювоголовые, крокодилы, черепахи и чешуйчатые - ящерицы и змеи.
Иначе говоря, Господь низверг из себя наземь всю нечистую силу, очистив ВОЗ-ДУХ от скверны, символизирующей зло; летающих пресмыкающихся не стало - лишь те, которые приговорены "ходить на чреве" по земле: отверженные, проклятые Богом.

И главным врагом этого вселенского зла объявлена Всевышним почему-то женщина. Слабая, беззащитная жена: РЕБёнок из РЕБра мужа; а не он сам, хотя тот и старше, и сильнее.

                МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.

Двадцатое июня.
Где-то ночью мы уже подошли к базе, и одна из комплексных бригад уже успела поработать на выгрузке.
Завтрак был общий: и комсостав, и матросы ели сегодня в салоне.
Ясное дело, меня и мою посудомойку мигом завалили грязной посудой. Чертыхаясь, я крутилась, как белка в колесе. И тут ещё этот дурацкий палец! После вчерашнего пореза  он почернел, а бинт то и дело норовил соскочить в воду вместе с резиновым
напаличником.

Под конец завтрака в мойку пришёл Анзор. Мы с Анютой вчера попросили его сделать новый ключ взамен украденного. Усевшись в пороге на корточках и напевая себе под нос что-то грузинское, он принялся ковыряться в замке.
А я, покончив с грязной посудой, отправилась к себе в каюту.
Но не тут-то было! Меня, оказывается, уже поджидал очередной неприятный сюрприз. Вставляю ключ в замочную скважину, а он не вставляется: какие-то идиоты опять что-то там напихали! Обнаружив это, я поспешила назад в салон, чтобы "обрадовать" новостью Анюту и Анзора, если тот ещё не успел уйти.

К счастью, он ещё не ушёл; сидел и развлекал Анюту своей болтовней, в то время как
та мыла салон и недовольно бурчала что-то себе под нос.
Когда я сообщила им своё пренеприятнейшее известие, оба, не в пример мне, не очень-то и расстроились. А даже как будто бы обрадовались: Анюта из-за того, что ей теперь не одной придётся находиться в обществе Анзора, ибо она вбила себе в голову, что он компрометирует её честное имя в глазах общественности; а он из-за того, что без него
мы теперь, как без воды - и не туды и не сюды.

Сидели с ним за столом друг против друга и, ожидая, пока Анюта управится со своей уборкой, болтали о всякой ерунде.

- ЗдорОво, товарищи алкоголики-тунеядцы-жулики! - гаркнул во всё горло, входя в салон, Мишка-кочегар.

- О, Господи! - Анюта уронила швабру и схватилась за сердце. - Идиот! Как ты меня напугал!

- Ты что это? Хлеб свой на пол бросила, - укоризненно сказал пришелец, поднимая и протягиваю ей грохнувшуюся швабру. - На, держи свой жезл.

- Хорошо, что я на стуле сидела, а то бы в обморок, наверное, упала от твоего крика, - проворчала я.

- А что я сделал? - изумился кочегар, усаживаясь рядом со мной. - Всего лишь поздоровался. И ответа, между прочим, не услышал ни от кого.

- Здорово, если не шутишь, - спокойно ответил ему Анзор.

- Шучу, конечно, шоб вас стошнило! - добродушного признался Мишка, заглядывая мне
в лицо. - Обрадовался, когда Ингу увидел. Захотел рядом посидеть. А то она вечно меня избегает.

Мне показалось, что он был слегка замазавши.

- Тебя, как стихийное бедствие, избежать невозможно, - снова проворчала я и на всякий случай от него отодвинулась.

- Скромность, конечно, украшает человека, если ему больше не на что рассчитывать, - критически оценил кочегар моё желание держаться подальше. - Но это не твой случай.  Тебе есть на что рассчитывать. - Его глаза, и без того узкие, насмешливо прищурились. - Суровое лицо она нам сейчас показывает, - продолжил он комментировать моё поведение.
- Ага, ага.. Вот, наконец, и улыбка пробивается. Как цветок сквозь асфальт.

Из кают-компании в салон заглянула буфетчица. Она была одета в чёрные спортивные брюки и толстый белый свитер с воротником под горло. Разрумянившаяся и весело сверкающая глазами, она жизнерадостно объявила:
- А я уже отстояла свою вахту счётчиком на базе. - И, поймав на себе наши  недоуменные взгляды, кокетливо поинтересовалась, обращаясь к мужчинам: - А вы почему не в трюме? Или вы в следующую смену будете выгружать?

- А мы туда клали, чтобы выгружать? - возмутился Анзор.

- Кто клал, тот пусть и выгружает, - охотно поддержал его Мишка.

Буфетчица, видимо, сочла нецелесообразным углубляться в затронутую ею тему и спросила про другое:
- А где мой дорогой Шопен? Он придёт сегодня ко мне играть на фортепиано?

- Кто придёт? - не понял Мишка и обалдело взглянул на меня, ища дополнительных обьяснений. - Кто этот форте-пьяница?

- Для тех, кто не знает: Шопен - выдающийся польский композитор, - выдала я информацию.

- Это она, - Анзор кивнул на буфетчицу, - так нашего Митюшкина называет. - И с приветливой снисходительностью ответил на её вопрос: - Твой Шопен сейчас на камбузе картошку чистит.

- Какая жалость! - разочарованно протянула она. - Я так уже привыкла к его музицированию, что теперь кажется, будто чего-то не хватает.

После того как дверь кают-компании закрылась за буфетчицей, Анзор, насмешливо тараща глаза, сообщил нам:
- Наш слесарь Митюшкин скоро, наверное, совсем на камбуз перейдёт работать. Сидит, картошку чистит. - Он презрительно кивнул головой в сторону дверей камбуза. - Мы его вообще хотим из своей каюты вытурить. Пусть к ним и жить перебирается. Обиделся на нас, что мы его в пайщики не взяли балыки делать. - После этих слов Анзор иронично закатил под лоб глаза.

- Мы его взяли в прошлом рейсе, - усмехнулся Мишка. - Так сами всё и делали. А он потом делить пришёл. Говорим:"Толь, пойдём солить".- "Да вот, кино посмотрю:
потом". Он кино смотрит, а мы солим. Он кино посмотрел - и храпака даёт, а мы
солим.

- Короче, с него такой же пайщик, как и с вас, - с ласковой усмешкой сказал Анзор, имея ввиду наше с Анютой участие в приготовлении балыков. Но тут же спохватившись,  что мы можем не так понять его слова и обидеться, он добавил: - Но вам простительно.
Вы же девочки!

- Да, женщины и дети - это святое, - подтвердил Мишка с важным видом. - Для моряка, я имею в виду. Моряк, знаешь, как к ним относится? - спросил он меня, не сомневаясь, что я задам ему встречный вопрос: как? И я, чтобы не разочаровывать его, так и сделала. И он с готовностью ответил: - А вот как! Милиционер вытаскивает
пьяного моряка из лужи, а тот сопротивляется и орёт:" Нет-нет! Сначала спасайте
женщин и детей!"
И я, и Анюта, убиравшая в это время салон, но тем не менее слушавшая нашу болтовню, засмеялись. И Мишка остался тем очень доволен.

- А я вот до такой степени никогда не надирался! - скромно похвастаться Анзор.

- Ничего, всё ещё впереди. Какие твои годы?! - приободрил его кочегар. И тут же заинтересованно заговорил о другом: - Для меня вот очень удивительно, с чего бы это вдруг Митюшкин на камбузе работать подрядился. Сдаётся мне, неспроста. Такой лодырь!
И вдруг добровольно картошку чистит.

- Что лодырь - это да, - согласился Анзор. - Да только, оказывается, жмот он ещё больше, чем лодырь. У него на ларёк всего двадцать рублей записано! Над каждой копеечкой дрожит. Брагу пить любит, а сахар на ларёк брать не хочет. Вот и подмазывается теперь к "камбузу", чтобы на халяву с ними бражку пить.

- Это не наш человек. Наш человек рад самого себя обокрасть, чтобы напиться, - сделал глубокомысленный вывод Мишка.

- Ну ладно, хватит сплетничать! - укоризненно заметила им Анюта, уже закончившая
мыть салон. - Мужчины называется! Все кости бедному Толику перемыли!

- Что значит, сплетничать?! - оскорбился Анзор.

- Сплетничать - это значит, как говорит наш Сеня Кучерявый, уметь передавать чужие мысли на разные расстояния. А мы, между прочим, высказываем мысли свои и не для передачи дальше, а между собой. И не сочиняем, а правду говорим, - объяснил Анюте Мишка.

- А то, что твой Толя - лодырь и жлоб, каких свет не видел, так это ни для кого не секрет вовсе! - заявил задетый за живое Анзор. - Разве что, для тебя, может быть.

- Ладно, ладно, - добродушно проговорила Анюта, усмиряя разгорячившихся мужчин. - Я извиняюсь.
И после того, как она вынесла помойное ведро, мы все встали и отправились к заклинившим дверям нашей каюты.

Анзор попробовал было освободить замок от попавшего туда инородного тела, но, увы, безуспешно. Тогда Мишка выбил ногой фанерную штормовку, а Анзор залез в образовавшееся отверстие и открыл нам дверь с той стороны. И потом, разобрав замок, нашёл там зуб от расчёски.

- Идиоты какие-то! - возмутились Анюта, имея в виду тех, кто не пожалел своей расчески, чтобы вывести из строя наш замок. - Вроде бы на пароходе все люди
взрослые, а хуже детей! И ведь не первый раз такое! Ну кто, скажите, до такого мог додуматься?!

- Тот, у кого детство ещё не закончилось, - предположила я, и так получилось, что мой взгляд в этот момент остановился на Мишкином лице.

- У меня детства вообще не было. Я пионером был, - поспешил кочегар исключить себя
из числа возможных подозреваемых.

- Мы, конечно, не пай-мальчики, но и не дураки какие-нибудь, чтобы такой дурью маяться, - выступил Анзор в защиту свою и товарища.

- Кем-кем, а пай-мальчиком я даже уже в пелёнках не был, - откровенно признался Мишка, поудобнее располагаясь на диване. - И в армию когда призвали, начинал службу рядовым, получил звание ефрейтора и закончил службу, как ты думаешь, кем? -
горделиво спросил он меня.

- Рядовым, - недолго думая, предположила я.

- Правильно. - Он был удовлетворён как моей догадливостью, так и своим воинским званием.

- За что же это тебя так? - неодобрительно спросила у него Анюта.

- А! - Мишка весело махнул рукой и приосанился. - За то, что я успешно разваливал нашу доблестную дивизию. Но так как в наше время служить призывают на два года, а
не на двадцать пять лет, как при царе Горохе, то до конца развалить мне её, родимую,  не удалось. За что и был разжалован в рядовые.

- А если бы удалось, то на повышение бы пошёл, - догадалась Анюта.

Пока шёл весь этот трёп, Анзор кое-как починил замок. А Мишка потом кое-как приладил на место вышибленную штормовку.
Когда наши спасители собрались уже уходить, Анюта попросила у кочегара ведро чистой воды, и тот через несколько минут притаранил вместо одного ведра целых два -
чистейшего, как слеза, кипятка.

- Я и тебе, хоть ты и не просила, принёс, - сказал он мне.

- А я думала, что ты про меня забудешь, - завоображала я и, чувствую, аж раскраснелась от удовольствия.

- Солнце моё! Кто тебя хоть раз увидит, тот не забудет уже никогда! - воскликнул
Мишка и, сам собой довольный, ушёл.